Какая картинка первой вспыхивает в вашем мозгу, когда кто-то произносит слово школа? У меня кабинет географии. Ни хирургически стерильный кабинет русского языка и литературы с портретами бессмертных писателей и поэтов, выкатывающих со стен свои глаза; ни кабинет физики с кранами, опускающимися жалюзи и проектором; ни кабинет химии, составленный из разномастных парт и собранных по всей школе стульев; а именно кабинет географии, где проходили самые яркие уроки. Чистая доска писали на ней крайне редко, большие карты России и мира, заставленный красочными журналами и энциклопедиями шкаф. Смешливое лицо учителя. Проказливые мины одноклассников.
Среди них одно не-близкий-друг-но-и-не-просто-вместе-учимся. Смешной, скуластый, кареглазый. Тонкий и гибкий как молодое деревце. Неуклюжий пока как медвежонок, но обещающий набраться сил. Открытый, теплый, дружелюбный, такой, что одинаково ровно общается со всеми дикость там, где класс, взрослея, перестает быть единым целым и раскалывается по гендерному признаку. С оттопыренными ушами и инстинктами джентльмена. Невысокий на фоне вытянувшихся одноклассников. Немногим обладающий, но готовый поделиться тем, что есть. Сияющий ровным светом и остающийся верным своему слову тогда, когда достигнув взрывного возраста, перенимаем взрослые привычки и правила выживания. Носящий прошлогодний свитер опрятно и аккуратно. Снимающий кошек с деревьев. Готовый подстраховать, но не умеющий и не любящий врать. Не шибко спортивный, но всегда легкий на подъем. Рыцарь с портфелем. Тот, кто умеет мечтать и делиться мечтами яркими, далекими, манящими. Тот, кто обыденность мог превратить в событие. Один из тех, кто растет без отца и уходит после девятого класса, потому что есть еще младший брат и на мамину заплату не прожить. Один из тех, в кого тайно, вопреки общепринятым стандартам, не признаются в этом даже под страхом смерти влюблены все девчонки класса.
Пашка.
Губы сами собой раздвигаются в улыбке. Я не каждому человеку так радуюсь: искренне, без натуги.
Узнала?
Еще бы.
Я звонил днем несколько раз не дозвонился.
Да, я не могла ответить. Как твои дела?
У меня? Хорошо. Как сама? Что нового?
Тетради не хватит, чтоб описать. Еще в субботу двух минут было бы много, а сейчас и двух часов недостаточно.
Нового? Все. Я очень рада, что ты позвонил.
Это просто невероятное, немыслимое, невозможное совпадение. Именно на поворотном пункте, на развилке двух дорог я сталкиваюсь с человеком, чей образ жизни является тем образцом, к которому я стремлюсь, которого хочу достичь. Что это? Знак? Подарок судьбы? Бонус от Золотой Рыбки?
Может, встретимся?
Встретиться? Да. Да. Да, да, да.
Давай. Сегодня?
В семь устроит?
В самый раз.
Мы договариваемся встретиться в ресторане, и я кладу трубку. Усталость после насыщенного дня присутствует, но отошла на задворки тела, обещая напомнить о себе перед сном. По-хорошему, мне бы отдохнуть. Раньше я бы так и сделала, но сегодня я разбила скорлупку, теперь мне и сотни дел нипочем. Теперь буду двигаться до тех пор, пока не устанет дух.
Тем более, мне есть куда и зачем двигаться. Я обнаруживаю, что стою перед открытой дверцей шкафа, уже несколько минут придирчиво выбирая наряд. Мне необходимо, просто жизненно важно встретиться с кем-то из прошлого и показать, что я нем не осталась, что я уже не так зануда и серая мышь, которая живет по книжкам и учебникам и тайком от родителей играет в компьютерные игры. Когда ребенок делает свои первые шаги, рядом должен быть кто-то, кто бы его поддержал и похвалил. Так и я. Мне нужно, чтобы кто-то, знавший меня прежнюю, отметил, какой огромный шаг я свершила сегодня и как сильно это меня изменило. Пусть этот первый шаг и запоздал, но я его сделала, и я хочу признания моего усилия, ведь столького труда мне стоило выбраться из своего кокона, в котором осталось так много людей, не находящих в себе сил последовать за мной. Я это сделала, и я хочу признания, и умом я понимаю, как это глупо, но не могу перестать этого желать. Конечно, я ни слова не скажу ни о своем прорыве, ни о Золотой Рыбке, ни о своей миссии, это неподходящая тема для обсуждения у старых друзей. Это тема, не подходящая вообще ни для какого обсуждения, и я буду об этом молчать и говорить о пустяках. Так принято в обществе, когда встречаются два старых приятеля, не видевших друг друга много лет. Но осознание того, что я смогла, я переступила, останется. Да, я чертовски хочу признания, чертовски хочу рассказать Пашке, какая я сильная и теперь живая. Он бы тут же понял, о чем речь. Он бы удивился, поразился, оценил бы, как это было трудно и похвалил бы. Мне не терпится услышать эти слова, я готова набрать его номер и перенести встречу на сейчас или даже тут же рассказать ему это по телефону но я этого не сделаю. Потому что этот момент триумфа должен быть пережит лично и остаться в пределах собственного сознания. Как смельчаки, преодолевающие свой страх в одиночку, я должна пережить этот момент сама. Это мое право и моя обязанность.
Накатывает смех. Готова биться об заклад, Пашка даже не догадывается, какую масштабную битву я организовала сразу после его звонка. Эдакую локальную войну со своими генералами, потерями и захватами. Не берусь сказать только, кто победил сама не имею понятия.
Без пятнадцати семь я уже сижу за столиком. Пашки еще нет, и я осматриваюсь. Мне нравятся царящие вокруг минимализм и строгость мне теперь все нравится. Каждая вещь функциональна, нет никаких излишеств, несущих дополнительную бессмысленную нагрузку. Сиденья деревянные, и спина остается ровной и прямой, держа тело в приятном напряжении. Столешницы квадратные, с плавными, сточенными конфликтными углами дизайнеры знакомы с психологией переговоров. Никакой искусственной зелени: ни мертвых цветов, ни нарисованных деревьев. Стекла окон настолько прозрачны, что складывается впечатление, будто их нет вовсе, и можно встать и уйти прямо через стены. Живая музыка отсутствует, с динамиков по углам негромко стелется классика. Глазу буквально не за что зацепиться, и оттого волей-неволей взгляд будет возвращаться к лицу собеседника. Единственно яркими красками выделяются наряды посетителей.
Без десяти. Пашки еще нет. Я заказываю воду и изучаю посетителей. Через два столика от меня двое неопрятных мужчин идеальные костюмы, блестящие лакированные ботинки, уложенные волосы, но что-то так и кричит о запущенности, поглощают свой ужин. Один из них, тот, что сидит лицом ко мне, зачерпывает серебряной ложкой из тарелки, наклоняет голову и глотает. На миг под щеткой усов обнажаются прокуренные зубы, которые затем поспешно и деловито прячутся за сухими губами. Отворачиваюсь.
Классика сменяется джазом. Посетители чуть оживают. Снаружи в окно заглядывает случайный прохожий. Тут же, шипя и отплевываясь, отскакивает, облитый водой из лужи. Спрятавшись от мира за наушниками, замкнуто и равнодушно проходит молодой человек.
Без пяти. Пашки нет. Официант провожает за соседний столик пару. Мужчина отодвигает стул, предлагая спутнице сесть. Я, как заложено в моей природе, мимоходом и неосознанно отмечаю в ней недостатки: слишком яркая блуза, неподходящие туфли, вызывающий при ее бледности макияж. Наряд настолько пестрый, что завораживает своим варварством как те яркие рисунки на щитах древних воинов, призванные отвлекать внимание. Невольно прослеживаю рисунок узора и останавливаюсь только в районе бедра. Так вот каково его предназначение. Проверяю время.
Семь.
Пашка.
Он вырос. Вытянулся и вверх, и вширь. Раздался в плечах и бедрах. Смягчились скулы, отяжелел, заострился подбородок. Оттопыренные уши присмирели, прижались плотно к голове. Волосы коротко острижены, торчат зло и ершисто. Линия губ четкая плюс в мужчине, когда и верхняя, и нижняя губа явно очерчены и не теряются на подбородке. Красивый, прямой, не плоский нос. Глаза прищурены. Не помню, чтобы раньше так щурился будто плохо видит. И не помню, чтобы раньше так на него реагировала будто вихрь в душе поднялся.
Не опоздал?
Пунктуален как король. Здравствуй, Паша.
Привет, Ален.
Мы обнимаемся получается как-то само собой, и он отодвигает мне стул. Не изменился. А я? Заметил? Или еще не успел? Намекнуть, чтобы пригляделся?
Ты повзрослел. Не узнала бы, если б случайно встретила.
Ты тоже изменилась. Выглядишь отлично, как модель.
Не заметил.
Ты уже заказала?
Нет, ждала тебя.
Давай возьмем что-нибудь поесть? Здесь долго готовят, но говорят, прилично.
Конечно.
Разглядываю его исподтишка. Вот кому не занимать уверенности: движения ровные, спокойный разворот плеч, гладкий, без морщин лоб. Когда переворачивает меню, вижу татуировку на ребре ладони: восьмерка три нуля восьмерка. Да, так и должно быть, это тот образ, который я приблизительно составила в своей голове: человек, для которого сегодняшний день и сегодняшний выход в свет не событие, а рутина. Однажды я стану такой же, как он непоколебимо спокойной и уверенной в себе, повидавшей и пережившей столько, что такая мелочь, как встреча с одноклассником, не будет чем-то выдающимся. Но подумать только чем он занимался, пока я сидела на месте? Это должно быть что-то невероятное, что-то захватывающее дух, что-то удивительное настолько, что мне будет даже сложно представить.
Что ты делал после девятого класса? Ты тогда даже не сказал никому. Мы только в сентябре узнали, что не будешь с нами учиться.