Вот тут я потерял дар речи! Такого конца я никак не ожидал! Я понимал про себя, что наша «серая мышка», какой-то беззащитностью своей, была мне очень даже симпатична. Какие-то мимолетные мысли в отношении близости с ней естественным образом проносились через сознание, но серьезно об этом я не думал а тут такое! И про это мне рассказал Алексей, который сам к Леночке неровно дышал.
Подожди, Леша, подожди, бубнил я совершенно сбитый с толку, подожди. Тут что-то не так. Понимаешь, это мне не свойственно, это все неправильно
Что несвойственно, ехидно и зло спросил Лешка, философия или Ленка?
Философия тут не при чем, оправдывался я, ты же знаешь, мне мне Тоня нравится.
Как нравится? продолжал ехидничать Лешка.
По всякому нравится не понимая, что несу, искал выход я, и что теперь?
Ну, не знаю, становился серьезным Лешка, теперь все думают, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Дима так и заявил: ты немецкий шпион.
Не знаю, какой вариант происходящего вчера, мог бы быть для меня хуже! Во всяком случае, я такой вариант не предполагал вовсе.
Леш, начал я, стараясь объясниться хотя бы с ним, понимаешь, мы все немного не такие, какими кажемся. Это нормально. Но я стараюсь говорить на таком языке, которого от меня ждут, то есть быть понятным. Ну, видно тут другая ситуация, водка паленая, и все такое Вот и слетели тормоза. Понимаешь, я не виноват, честное слово. Ну так получилось.
Мы долго молчали. Я переваривал услышанное. Оно не переваривалось, вызывая тошноту.
Чтобы поддержать разговор, я указал на книгу.
А это зачем? спросил я.
Да вот, улыбнулся Лешка, Исаев велел. Видно ты его здорово заинтересовал своими бреднями.
* * *
Лешка отвез меня домой. Пока ехали, молчали. Я устал от обилия всего происшедшего. Только когда подъехали к моему дому, я понял, что именно сейчас надо как-то исправлять ситуацию. Судя по всему, Алексей особо никуда не торопился. Поговорить стоило.
Леша, начал я серьезно, мне сейчас трудно все это переварить Многое для меня непонятно
Алексей слушал.
Того, что произошло, не должно было быть. Это все странно и неправильно. Я не хочу никому ничего плохого
Ты это уже говорил, нервно бросил он.
Говорил, знаю, еще скажу. А больше всего я не хочу плохого тебе!
Ты и там за столом не хотел мне плохого? съехидничал Лешка.
Леш, мучился я, там не пойми что происходило. Это не простое опьянение, отравились же все. Я тебе обещаю, я клянусь тебе, никогда я Лену трогать не буду. Никогда!
А она сама, как ты думаешь, в какую сторону тогда смотрела? повысил Лешка голос.
В какую? не понял я?
На тебя она смотрела! почти прокричал Алексей.
Зачем? продолжал тупить я.
Лешка ничего не ответил. Мы с минуту помолчали. Он прикурил вторую сигарету, пару раз очень глубоко вдохнул ароматный дым (Лешка курил только сигареты с ментолом).
Я искал выход из положения, и понял что угодно, но теперь врать нельзя!
Леша, начал я осторожно, мне очень неприятно, что так получилось, поверь, и я, если честно, совершенно не знаю, что делать. И еще я понимаю, что я один ничего исправить не могу. Давай поможем друг другу. Я могу тебе помочь, помоги и ты мне.
Лешка молчал. Сигарета подходила к концу. Он достал пачку и собирался прикуривать уже третью, но замер и пачку убрал. Было видно он сильно волнуется.
Не представляю, неуверенно протянул он, как тут можно помочь.
Я заговорил уверенно, чтобы немного продавить его непонимание.
Виноват, конечно, во всем я, признавал я, мне и расхлебывать. Я поговорю с Леной. Только тебе нужно ее подготовить.
Не надо, отрезал Лешка, не надо нам такой помощи!
Подожди, подожди, заторопился я (не пропустив, впрочем, Лешкиной оговорки «нам»). Ты послушай сначала. Сейчас девчонки на меня злятся и это понятно. Ситуация застыла на месте, и, поверь, всем это напряжение неприятно. Каждый хочет, чтобы это напряжение закончилось. Кому-то нужен один результат, кому-то другой. Но все хотят конца. Всем неприятно. Если ты подойдешь к Лене и скажешь например, что Женька, мол, места себе не находит, плохо ему. Считает себя виноватым, хочет извиниться и все такое Но боится, что ты не примешь его извинения Понимаешь, тогда она должна будет что-то сказать. И я уверен, что дело пойдет. А уж там я не просто успокою ситуацию, я поговорю с ней, про тебя скажу, что именно ты разрулил все, именно ты решил все проблемы, скажу правду, что ты замечательный парень, не то, что я
Лешка долго молчал, но и не возражал.
Ну ладно, поняв что-то свое, ответил он, ты оправдаешься, и что дальше?
Дальше, что-то ты скажешь Тоне. Может быть примерно тоже самое. Ленка с Тонькой сейчас в контрах. А тут они помирятся. Я думаю, по женскому своему обычаю они сами меня реабилитируют.
Ты все время говоришь про себя начал Лешка.
Так я же один и виноват! выдал я уже давно заготовленный ответ. Но ты не думай, что я собираюсь ограничиться только одной моей реабилитацией. Все, что я предлагаю, направлено на то, чтобы девчонки помирились. Я очень надеюсь, что так и будет. Я надеюсь, что и мы с Тоней помиримся. Я буду рассказывать ей про тебя, про то, что ты отличный парень и все такое Она Лене будет рассказывать.
Вот этого не нужно, обидчивым тоном проговорил Лешка. Я сам, как-нибудь.
Леш, это не сводничество, искренне говорил я, поверь. Иногда женщине про парня просто необходимо на что-то указывать, я уж знаю, поверь мне!
Все равно не нужно, твердо ответил мой друг. Ладно. Я поговорю с ними обеими. Не знаю, что получится, но поговорю. Все равно нельзя так оставлять всю эту ситуацию.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я решил использовать мои выходные для своей реабилитации. Оставшийся после меня Мишка лучше всего подходил для этого. Ближе к вечеру я пришел на работу. Мишка лежал на диване и читал газету.
Чего пишут? спросил я, не собираясь слушать его ответ.
Ты чего вернулся? не ответил Мишка. Забыл чего?
Да нет, свои дела у меня тут.
А-а-а, неопределенно протянул Мишка, и, как ни в чем не бывало, уставился в газету.
Я антенну пришел делать, не рассчитывая на Мишкин интерес, просто так сказал я, Исаев собирается нам рации покупать.
Мишка не сразу ответил. Наверное, ему нужно было время, чтобы рассредоточить тему в газете и мою тему.
Это дело, переключил на меня внимание мой сменщик.
Короче, я на крыше буду работать, инструктировал я его, только перед этим трубок в цеху наберу.
Валяй, безразлично ответил Михаил, не отрываясь от газеты.
«Порнуха у него там, что ли?» посетовал я и полез на крышу.
В эти мои два выходные я, без всякой романтики и экзотики, полностью сварганил антенну. Сделал более прочные крепления, установил. Кабель скинул к окну мониторки, хоть и временно, но довольно красиво завел его внутрь помещения.
Подходила моя смена. Она приходилась на субботу, и это было удобно. Персонала никакого, начальства нет. Я принес на смену небольшую автомобильную станцию обще разрешенного диапазона (такими станциями еще таксисты пользуются), две переносных на тот же диапазон, блоки питания к ним.
Скажу честно, занялся я этим не только по просьбе Исаева. Решив тряхнуть стариной, я планировал оборудовать в мониторке радиоточку и общаться со всем миром, чтобы облагородить и без того благородное существование свое в такой скучной (без Тонечки Воробьевой) мониторке.
Быстро все скомпоновав, я запустил автомобильную станцию. Сигнал был мощный, качественный. Я пошарил по эфиру, очень быстро определил границы устойчивой связи, нашел в эфире многих своих знакомых радиолюбителей.
С этого времени дерево моей жизни на работе обрело еще одну ветвь. Ветвь мощную, увлекательную. Ну и заодно определялось, как организовать радиосвязь для нашей охраны. Эта охранная связь должна была быть другого диапазона, никаких антенн на крыше не требовала.
Полночи я работал в эфире. К утру надоело.
Чтобы не проспать, заранее принес из дома новый будильник.
Утром кипятильником в литровой банке сварил очень крепкий кофе. Предстояла встреча с Исаевым я хотел быть бодрым.
* * *
Лешка привез Исаева. Странно Воскресенье. Никогда раньше он не жаловал нас своим визитом в выходные дни. Это меня испугало.
Я уже кемарил у мониторов, готовый ко всему.
«Точно, стремительно падал я духом, по мою душу приехал. Специально из-за меня приехал».
Иди к начальнику, Лешка стоял на пороге, вызывает. Поторопись, уезжаем сразу. К тебе приехал.
Ну вот и все, коснулся мой дух дна пропасти.
Я ничего не спрашивал Лешку. Он сам также ничего не говорил.
Я встряхнул буйной головушкой и гордо, пошел на заклание.
Исаев в своем кабинете стоял ко мне спиной.
Александр Николаевич, бодро начал я, чего это вы в выходной-то?