Мне сорок лет, я не так уж молод.
Полноте, отмахнулся, как от чего-то несущественного, вы еще ребенок, по сравнению со мной. Как немец.
А что немцы?
Немцы? снова отмахнулся, будто от навязчивой бабочки-лимонницы. Немцы пьют шнапс, а не чай.
И?..
И я их за это не осуждаю. Цукаты дело такое.
А при чем здесь цукаты?
Разве вас сейчас это интересует? Давайте присядем, деликатно, но крепко ухватил меня за локоток и подвел к гнутокованной скамейке с сидением из шлифованных деревянных брусков.
Что за дерево? я невольно залюбовался игрой солнечных бликов в вязи зеленовато-жёлто-золотистых с коричнево-чёрными прожилками древесных волокон.
Бокоте, оно же мексиканское розовое дерево, розовое дерево Майя, бекоте, сирикоте, салмвуд.
И не размокает от дождя?
Нет, оно пропитано льняным маслом.
А не пачкается?
Нет, присаживайтесь, усадил меня и осторожно примостился рядом. Сейчас вас должны волновать не цукаты и не немцы, не скамейки и не дожди, а вопрос, где вы очутились.
А где я? легко подхватил я.
Stadt Straßenbahnen, что в вольном переводе с немецкого означает Город трамваев.
Почему с немецкого?
А вы оригинал? старичок прищурился, став похожим на рассерженного кота, обычно новички спрашивают, почему трамваев.
Я молчал, глядя на собеседника. Вопрос он слышал, к чему мне повторяться?
Хорошо, отвечу на ваш вопрос. С немецкого потому, что мне не нравятся немцы. А трамваев потому, что наша жизнь подчиняется строгому расписанию движения трамваев, их чарующему ритму. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что наши сердца пульсируют в такт бегущим по рельсам трамваям.
А вы поэт
Скажете тоже, вроде как смутился. Теперь пару слов о вас. Что вас сюда привело?
Маршрутка поломалась, пришлось пойти пешком.
Я в глобальном, так сказать, смысле.
Случайно зашел
Понимаете ли замялся, с ожиданием глядя на меня.
Дмитрий.
А по батюшке?
Можно просто Дмитрий.
Понимаете ли, Дмитрий, в наш город нельзя попасть просто так.
Почтовый ящик? Они еще существуют?
Вы еще помните про почтовые ящики?
Мне почти сорок лет, так что помню.
Чудесно, продолжайте.
Я ехал на симпозиум.
Кого?
Теологов, но на самом деле там должны быть представители общей и социальной философии, истории философии, социологии, антропологии, психологии, этнологии, археологии и других наук.
И какую же из этих наук представляете вы? глаза горели любопытством, словно у ребенка, впервые поджигающего коврик у соседской двери.
Понимаете ли, невольно скопировав его манеру, смутился я, никакую из них.
А что вам тогда там делать?
Я написал статью Про ритуальную магию у кошек и вот, получил приглашение.
Как интересно.
Из проулка вышла девочка в пестреньком летнем платьице и панаме, с отглаженным пионерским галстуком на груди и авоськой в руке. В авоське сиротливо жалась бутылка зеленого стекла.
Вот и наша Аннушка, расцвел старик и, вскочив со скамейки, будто молодой козлик, церемонно поклонился проходящей девочке.
Я вежливо кивнул. Девочка, не обратив на нас ровно никакого внимания, строевым шагом пересекла трамвайные рельсы. Обернулась и, словно только сейчас заметив, мило и смущенно улыбнулась нам. Отвернулась и деловито скрылась в проулке.
Будто по команде улица заполнилась спешащими по своим делам, но не забывающими вежливо раскланяться с моим собеседником, людьми.
И что это значит?
Ну же, поощряюще посмотрел мне в глаза, слегка улыбнувшись, человек, нашедший признаки карго-культа, получающего дальнейшее развитие в примитивную симпатическую магию, у кошек. Смелее!
«Аннушка!» будто укол в мозг. «А в авоське у нее получается масло?!»
Аннушка, как у Булгакова? несмело спросил я.
Совершенно верно, старичок тихо поаплодировал. Вы догадливы, Дима. Аннушка не пролила масла, значит, трамваю на этой улице в ближайший час не потребуется жертва.
Почему час?
Таков интервал движения по этой улице. На других улицах он другой.
Послышался звонок, откуда-то из-за угла выскочил моторный четырехосный трамвай: красны низ, желтый верх и с важным видом скользнул мимо скамейки.
А если просто не ходить по рельсам?
А если просто не ходить по рельсам?
А как же вы на другую сторону улицы попадете, милейший?
Пройду дальше, где-то же рельсы уйдут в сторону.
Не уйдут.
Перейду на другую улицу.
Там тоже рельсы.
На перпендикулярную выйду.
И там рельсы.
Что, у вас рельсы под прямым углом пересекаются?
Да.
Так не бывает!
А у нас именно так. Это же Город Трамваев.
Хорошо, хотя это и противоречит физике, я махнул рукой. Можно же перейти, когда трамвая нет. Вы сами сказали, что он тут раз в час проезжает, строго по расписанию. Вот сейчас, я посмотрел на часы, целых пятьдесят минут в нашем распоряжении. Переходи, не хочу.
Вы не понимаете, Дима. Если Аннушка пролила масло, то первый же прохожий просто обязан на нем поскользнуться, упасть и
И?..
И ждать на рельсах в том положении, в котором оказался после падения, если понадобится все пятьдесят минут.
Но почему?
Не нами заведено, не нам и менять. Вы же знаете, как живучи обычаи. Все эти «присядем на дорожку», «через порог не здороваются» и прочие.
Не знаю, я технарь.
А как же ваша работа? Та, на симпозиум?
Просто пришло в голову из наблюдений за котом.
«Становится страньше и страньше» как говорила Алиса. Впрочем, я думаю, что после того, как вы сделаете доклад, я и не только я, будем иметь честь задать вам вопросы по существу работы. Пока же предлагаю пройти на соседнюю улицу, и посмотрел на часы-луковицу на цепочке, там как раз вскоре пройдет трамвай к гостинице. Поселитесь в номере, приведете себя в порядок, отдохнете. А завтра милости просим в ратушу на доклад.
Простите, но завтра я должен выступать на симпозиуме в вышнем Сельце.
Собственно говоря, Дима, приглашение на симпозиум в Вышний Селец было от нас, так что все в порядке.
Но как же?
Мы же не какие-то дикари: трамваи сфера духовного, но и почта с интернетом у нас есть, встал со скамейки и увлек меня за собой.
Проулком вышли на соседнюю улицу. Почти сразу подкатил трамвай, но другой расцветки: желтый верх и синий низ. Над стеклом гордо красовалась начищенная медная «12».
По расписанию? спросил я.
Они всегда юный друг мой. Можно часы сверять по трамваям.
А если вдруг выбьются из расписания?
Если они выбьются из расписания, помрачнел, то весь наш Город Трамваев Впрочем, не будем о грустном. Мы достигли полной гармонии, как в «золотом веке», описанном древними.
Вошли в гостеприимно распахнувшиеся двери, сели на сидениях из натуральной кожи. Натуральная кожа, х-м, а если еще добавить, что изнутри трамвай был обшит мореным дубом и поручни у него хромированные, то неплохо тут за трамваями ухаживают. И разумеется, никакого граффити или мата на сидениях. Трамвай мягко тронулся и поехал.
А это кто? я показал на юношу со строгим, как молоток маркшейдера лицом, одетого как постовой милиционер в старых советских фильмах.
Член общества добровольных помощников трамвая «Трамвайная дружина», в просторечии «друзья трамвая». По большей части для таких как вы, скептиков и гостей города. Истинные патриоты города рады принести и конечность и жизнь свою трамваю, а вот приезжие бывают несознательными. Некоторые, поскользнувшись на масле, пытаются даже встать с рельсов, лицо старичка скривилось от отвращения. Для таких случаев, редких, но все-таки, у помощников, как вы можете видеть, есть револьвер системы Нагана в кобуре. Очень помогает.
А кому проезд оплачивать?
Проезд бесплатный, мягко сказал старик.
Совсем?
Дима, вот вы, когда в церковь приходите, деньги платите.
Я в церковь не хожу, но знаю, что свечи там денег стоят.
Но можно же и просто прийти, без всяких свечек.
Можно.
Никто же вас гнать не станет.
Нет.
Так и у нас: трамвай для горожанина это как церковь для прихожанина, улыбнулся. Вот стихами с вами заговорил. Короче говоря, трамвай для нас как храм для иногородца.
Вы нас называете иногородцами?
Надо же вас как-то называть? Согласитесь, пожал плечами.
Хорошо, согласен. Называйте, как хотите: хоть горшком, только в печку не ставьте.
Печку у нас еще заслужить надо, отозвался туманно.
***
В гостинице встретила милая девушка-портье с латунной табличкой «Маша», приколотой к пиджачку цвета морской волны.