За школою высились огромные многоэтажные здания.
Это микрорайоны, где живут горожане, сказал Леонид Владимирович. Наш городок молодой он был возведен пятьдесят лет назад строителями, которые съехались сюда со всего Советского Союза на возведение химического комбината. Наш городок типичный: в нем творится тоже, что и в других городах малых и больших заводы и предприятия режут на металлолом, забывая, что это их рабочие места. Особо наглые и бессовестные делают рейдерские захваты заводов и фабрик всего, что раньше принадлежало государству. Среди них президенты и премьер-министры, министры, так называемые народные депутаты, чиновники. судьи, прокуроры и полицейские. Нет у них ни совести, ни уважения к простым людям, которым теперь работать негде и кормить свои семьи нечем. И это все потому, что народ разобщенный, каждый в одиночку выживает.
Подошли к большому дому.
В этой девятиэтажке будешь жить и ты. Машенька, наверное, уже заждалась нас.
Зашли в подъезд и поднялись на второй этаж.
Леонид Владимирович открыл дверь квартиры, оббитой черным дерматином.
Последнее, что услышал Белогрудка, перед тем как оказаться в квартире, это был знакомый ему гудок поезда. Ему даже показалось, что он почувствовал запах сирени.
Вот и мы пришли, Машенька! громко произнес Леонид Владимирович, заходя с котенком на руках, в одну из комнат.
Что-то белое и неподвижное лежало на спине, стянутое с ног до головы гипсом. Только маленький заостренный носик выбивался на белом фоне гипса и постели.
Присмотревшись, Белогрудка увидел расплывшееся в радостной улыбке худенькое личико.
Папа! Ты привез его! Он такой маленький. Как ты довез его в корзинке?
Он очень послушный, Машенька, похвалил котенка Леонид Владимирович. Не плакал. У тети Васи я его заметил, когда он сидел на большой ветке сирени и игрался с бабочками. Он потешный.
Уже весна и сирень расцвела? девочка, а это была Машенька, искренне удивилась.
Даже очень расцвела, отвечал ей отец.
Белогрудка внимательно смотрел на Машеньку, ожидая, когда она поднимется с кровати и даст ему имя, о котором говорили мужчина и Василиса.
«Скорей бы уже, хотелось ему. Тогда я стану взрослым, как дядя Шарик, и быстро помчусь домой. Взберусь на свою сирень и стану ловить бабочек и качаться на ветке, как прежде.
Но девочка Машенька молчала и не давала ему ни какого имени.
Белогрудка, чтобы поторопить ее, спрыгнул с рук мужчины на белое и очень твердое основание у ее остренького носика.
Машенька вскрикнула от испуга.
«В такой жесткой одежде совсем неудобно лежать», решил Белогрудка и, знакомясь, лизнул щеку девочки рядом с остреньким носиком, ощущая что-то горьковатое: похоже, то были слезы радости, которые бежали по щекам Машеньки.
Леонид Владимирович, опешивший от поступка котенка, чуть не причинившего боль дочери, нагнулся, к закованной в гипс дочери, чтобы снять его с нее, но так и застыл над нею, так как Машенька счастливо засмеялась:
Не лижи слезки, глупенький, они не вкусные. Я дам тебе печеньице. Она попыталась дотянуться к приставленному к постели стулу, на котором лежала раскрытая пачка печенья. Пальцы ее шевелились, а рука недвижимо лежала на постели.
Худенькое личико Машеньки, обрамленное гипсом, виновато улыбалось ему, но девочка имени не произносила. Пришлось мяукнуть и угрожающе провести коготками по твердому гипсовому корсету. Он был что камень на подворье Василисы.
Сердится чего-то, произнесла девочка и с огромным усилием все же дотянулась до печенья. При этом пальцы ее дрожали от напряжения.
Он ведет себя, как настоящий Бонапарт, произнес отец, успокаиваясь, и наблюдая за движениями дочери и котенка, готовый в любой момент защитить лицо дочери от острых коготков недовольного котенка.
Ну, до Бонапарта уму еще далеко, папа, сделала заключение девочка, а вот сокращенное от этого имени «Боня» ему явно подойдет. Когда станет взрослым, будем называть его Бонат, чтобы не обижать великого француза.
Так мы доберемся и до Бонифация, усмехнулся отец, довольный тем, что доставил удовольствие парализованной дочери.
А это кто? спросила девочка.
Так звали нескольких римских пап.
Нет, папа, «Боня», как раз подойдет этому рыжему комочку с беленьким фартучком. Боня! произнесла она, и ее пальчики правой руки опять зашевелились, сжимая печеньице. Папа, поднеси Боню к моим пальцам, я поглажу его.
Сердится чего-то, произнесла девочка и с огромным усилием все же дотянулась до печенья. При этом пальцы ее дрожали от напряжения.
Он ведет себя, как настоящий Бонапарт, произнес отец, успокаиваясь, и наблюдая за движениями дочери и котенка, готовый в любой момент защитить лицо дочери от острых коготков недовольного котенка.
Ну, до Бонапарта уму еще далеко, папа, сделала заключение девочка, а вот сокращенное от этого имени «Боня» ему явно подойдет. Когда станет взрослым, будем называть его Бонат, чтобы не обижать великого француза.
Так мы доберемся и до Бонифация, усмехнулся отец, довольный тем, что доставил удовольствие парализованной дочери.
А это кто? спросила девочка.
Так звали нескольких римских пап.
Нет, папа, «Боня», как раз подойдет этому рыжему комочку с беленьким фартучком. Боня! произнесла она, и ее пальчики правой руки опять зашевелились, сжимая печеньице. Папа, поднеси Боню к моим пальцам, я поглажу его.
«Боня», мелькнуло в голове котенка. Хорошее имя. Не хуже чем «Шарик». Чувствуя, как сильные руки мужчины сняли его с каменной груди девочки, он с благодарностью взглянул на нее.
Когда же оказался у недвижимой руки девочки в знак признательности за хорошее имя, данное ему, потерся носиком о ее вздрогнувшие пальчики. Печеньице выпало из ее ручки. Машенька вскрикнула:
Ой! Какой он мягонький и тепленький. Папа, отпусти его, он сам придет ко мне она имела в виду то окошко в гипсу, через которое смотрела на мир. Боня! позвала она и радостно заулыбалась, глядя в белый потолок.
На глазах отца появились слезы.
Хорошее имя, Машенька, ты придумала ему, поощрил он, при этом его губы задрожали от жалости к недвижимой дочери.
«Хорошее имя «Боня», согласился про себя котенок и решил в знак признательности еще раз лизнуть девочку в лицо. Быстро вскарабкался по гипсовому корсету на место у груди, где выглядывал острый носик и заглянул Машеньке в глаза.
Боня, произнесла девочка и вытянула к нему губки.
Ступивши к ее лицу, котенок коснулся носиком ее губ, чем доставил ребенку несказанное удовольствие.
Папа! Боня целуется, восторженно вскричала девочка, совсем не замечая, как по лицу отца от радости за нее бежали слезы.
Если бы мама была жива, и видела тебя сейчас, она была бы очень рада.
Боня, понимая, что он причина радости девочки, осмелел и лизнул ее в лицо, чем вызвал новый восторг у Машеньки.
Доченька, родненькая, коснулся ее лобика губами Леонид Владимирович, как я не догадался раньше привезти Боню к тебе!
Папа, сделай ему большую горку, чтобы я могла видеть его, попросила Машенька.
Боня, будто понимая ее, коснулся лапками бледного личика и, прощаясь, так как очень спешил к своим на Василисин двор, потерся мордочкой о носик. После чего тут же спрыгнул с постели и, деловито помахивая хвостиком, направился к двери.
Ты куда, Бонечка? услышал он голос мужчины.
Мяу, он стоял у двери и звал мужчину с надеждой на то, что тот отворит дверь и выпустит его на улицу. А там он уже найдет дорогу до Василисиного домика. Внутренний компас отчетливо подсказывал ему, куда ему следовать.
Мужчина подошел к двери. Котенок от возбуждения, что окажется на лестничной клетке, а оттуда на улице, даже привстал на задние лапки, скребя от нетерпения своими коготками о дверь.
Нет, Бонечка, теперь ты будешь с доченькой моей, ласково произнес мужчина и, нагнувшись, взял его на руки. Руки мужчины были теплые и ласковые, но Боня это отметил только мельком все его мысли были о том, как бы быстрее добраться до Василисиного двора, увидеть маму и братишек. Мама встретит его сдержанным мурчанием, что будет означать ее расположенность к нему, затем проведет, шершавим языком по его лобику, и лапою погладит за ушками. После братики, виляя хвостиками, с гордостью поведут его по двору, показывая доброму дяде Шарику, лежащему с полузакрытыми глазами на солнышке у будки. Подведут его и большому выводку желтеньких цыплят с заботливой и справедливой мамою наседкой.
Пока он представлял это, мужчина поднес его неподвижной Машеньке и положил у личика единственного открытого места ее тела.
Побудь с моей доченькой, Бонечка, ласково просил он. Ей одной очень скучно. Он взял дочь за руку, отмечая, как дрогнули тоненькие пальчики, и погладил ими котенка.
Девочка от прикосновения к живому и пухнастенькому котенку сначала радостно засмеялась, что порадовало отца, затем дрожащим от переживания голосом произнесла: