Может, сундук и не хорош, сказал Омар, но вот притча «Всадник и змея» стоит в три раза дороже того, что я с вас взял.
Откинувшись в кресле, Омар бен Мохаммед уставился на круг света от лампы и начал.
Давным-давно, еще в прежние времена, на расстоянии многих дней пути отсюда существовало королевство под названием Земля горшков и сковород. Жители этого королевства были счастливы и жили в достатке, продавая горшки и сковороды в соседние королевства.
Торговец замолчал, передавая мне стаканчик со сладким чаем из мяты.
Так вот, в Земле горшков и сковород водились разные звери: львы, тигры, крокодилы, даже кенгуру. Не было только змей. Никто из жителей никогда не видел змею, даже не представлял, как она выглядит.
Однажды дровосек прикорнул в лесу, а в это время длинная зеленая змея подползла к спящему и через раскрытый во сне рот дровосека проникла ему в горло. Дровосек проснулся, задыхаясь. С трудом поднявшись, он в ужасе замахал руками, издавая громкие стоны.
По счастливой случайности мимо как раз проезжал всадник. Он увидел, как охваченный ужасом дровосек размахивает руками. Всадник прибыл из соседних земель, где змеи водились в изобилии: он тут же понял, в чем дело. Схватив плеть, всадник соскочил с коня и, подбежав к дровосеку, стал со всей силы стегать беднягу по животу.
Дровосек пытался увернуться, но полузадушенный змеей и исполосованный ударами ни с того, ни с сего напавшего всадника, упал на колени. Змее внутри дровосека стало неуютно она поднялась по горлу и выползла. Всадник убедился, что опасность дровосеку больше не угрожает, молча вскочил на коня и ускакал. Будучи родом из земель, где такие случаи не редкость, всадник не придал происшедшему большого значения.
Дровосек же, придя в себя, понял: всадник бросился к нему без лишних слов только потому, что время было дорого ядовитая змея в любой момент могла ужалить.
Омар бен Мохаммед вручил мне обернутый газетами сундучок. И усмехнулся.
Возможно, вы тем более оцените притчу, потому что заплатили. Вспоминайте ее каждый раз притча будет открываться вам с неожиданной стороны.
Через час я уже сидел со своим сундучком в парикмахерской через дорогу, дожидаясь одного сказителя. Встречу организовал по моей просьбе Омар бен Мохаммед. Как только я с ним простился, он пулей вылетел из магазина побежал хвастаться удачной продажей «Всадника и змеи».
Так вот, Омар с восторгом рассказывал: Мурад человек необычный, его род существует вот уже двенадцать веков. И все предки были сказителями. Будучи столь знатного происхождения, Мурад отличается от обычных людей.
Я спросил Омара, что он имеет в виду.
Торговец поднялся во весь рост метр шестьдесят с небольшим и воздел руки как при молитве.
Слова вот что течет в его жилах! провозгласил он. А не кровь, как у нас с вами.
Когда я сел на потертый диван, парикмахер, как водится, не обратил на меня никакого внимания.
Коротая время, я поинтересовался у парикмахера: слыхал ли он о сказителе по имени Мурад?
Едва услышав имя, парикмахер просиял.
Его голос подобен пению тысячи ангелов, слова слетают с его губ, изливаясь водопадом. Притчи, рассказанные Мура-дом, завораживают.
Так он личность известная? спросил я.
Парикмахер потер руки.
Да в Марракеше его каждый знает! воскликнул он. Завидев со своих балконов Мурада, жители радостно выкрикивают его имя. И в отчаянии рвут на себе волосы, когда он скрывается из виду.
Восторженные отзывы парикмахера произвели на меня впечатление. Я сидел на стареньком диване, смущенно ерзая, и с нетерпением ждал встречи.
Прошло сорок минут. Парикмахер полез в ящик под зеркалом и нашел среди всякого хлама старый компакт-диск. Помазал его кремом для бритья, смыл пену и аккуратно протер насухо. Вставил в магнитофон в ящике под раковиной, и по улицам старого Марракеша поплыли звуки песни Боба Дилана «Мистер Тамбурин».
И тут стремительно вошел Мурад.
Как-то раз мне тогда было восемь отец вернулся из путешествия по Востоку. С ним приехали два набитых подарками коричневых кожаных чемодана. И шепелявый, рыжеволосый толстяк. С детства помню в нашем доме не переводились гости. Многие из них так и остались для меня незнакомцами. Но я догадывался: этот людской круговорот неспроста, он как-то связан с отцом.
Толстяк поселился у нас в мансарде, откуда время от времени спускался и рассказывал нам притчи.
Я уже не помню, как его звали, откуда он. Но мне нравилось воображать, будто отец повстречал его в дальних краях и уговорил приехать к нам в Англию.
За те месяцы, что рыжий толстяк пробыл в нашем доме, он познакомил нас с известными персонажами арабского фольклора. Толстяк пересказал своим шепелявым голосом десятки сказок из «Тысячи и одной ночи», после чего перешел к другим собраниям историй, малоизвестным на Западе: «Жизнь и подвиги Антары», «Макамы» аль-Харири. Детский ум соединил услышанные в разное время отрывки получилась осмысленная история. Мы, дети, считали, что толстяк появился в доме исключительно с целью нашего развлечения. Он и развлекал. Только годы спустя я понял: толстяк выполнял роль наставника.
Притчи он рассказывал не просто так в каждой содержалась определенная мораль. Подобно персику с вкусной мякотью рассказ облекался в занимательную форму, благодаря чему крупицы знания проникали в душу, пуская ростки. Каждый день толстяк поднимался к нам в игровую. Иногда у нас были друзья, и тогда мы садились вокруг него по двое по трое. Убедившись, что мы готовы слушать, он шепелявым голосом начинал.
Из всех рассказанных им историй мне больше всего запомнилась притча под названием «Райская вода».
«Давным-давно жил пастух-бедуин, кочевавший со стадом по необъятной пустыне. Как-то раз он заметил, что одна из овец лижет песок. Усталый пастух побрел к овце и с изумлением обнаружил бивший из земли источник. Он склонился и попробовал воду. Как только первая капля попала ему на язык, он понял: вода необычная. Такой вкусной воды пастух в жизни не пробовал.
Отпив еще, пастух вдруг преисполнился чувством долга. Он, скромный подданный великого Харуна ар-Рашида, решил поднести воду в дар правителю.
Заполнив райской водой самый надежный бурдюк, пастух оставил стадо на попечение брата, а сам отправился через песчаные дюны к Багдаду. Преодолевая преграды, мучимый жаждой, он через много дней пути подошел к дворцовым вратам. Стражники поначалу отогнали его, грозя отрубить голову, если он станет докучать им. Но пастух не отступался. Подняв над головой бурдюк, он прокричал: «У меня подношение калифу. В этом бурдюке райская вода».
Огромные врата приоткрылись, и бедуина втащили внутрь. Не успел он опомниться, как уже лежал ниц перед троном, на котором восседал сам Харун ар-Рашид. Подданные засуетились вокруг правителя, калиф же потребовал у пастуха ответа: зачем тот пришел?
Протягивая разящий потом бурдюк, пастух сказал: «Ваше величество, я человек простой, кочую по пустыне. И живу очень скромно. Но вот недавно перегонял овец из оазиса в оазис и нашел источник с самой вкусной водой на свете. О ней рассказывали еще отцы и праотцы, но до сих пор никому не случалось попробовать ее на вкус. Ваше величество, примите мое подношение».
Харун ар-Рашид щелкнул пальцами ему подали кубок из чистого золота на украшенном драгоценными каменьями подносе.
Он кивнул в сторону бурдюка слуга в великолепных одеждах выхватил у пастуха бурдюк и плеснул из него в кубок. Прежде калифа из кубка отпил телохранитель. Убедившись, что с телохранителем ничего не произошло, кубок передали калифу.
Харун ар-Рашид коснулся губами края, вдохнул запах воды и попробовал ее на вкус.
Пастух и все придворные замерли, в волнении подавшись вперед.
Харун ар-Рашид, Повелитель дня и ночи, ничего не сказал.
Выждав, визирь склонился к уху калифа: «Ваше величество, отрубить этому пастуху голову?»
Харун ар-Рашид в задумчивости потер подбородок. Он поблагодарил пастуха за подношение, а визирю шепотом отдал тайное распоряжение: «Пусть под покровом ночи пастуха отведут к его стаду, сказал калиф, но проследи, чтобы по дороге он не увидел могучей реки Тигр и не попробовал великолепной речной воды, которую мы находим вполне обыкновенной. Награди его тысячей золотых и объяви, что он и его потомки назначаются хранителями Источника райской воды».
Глава седьмая
Тот стал метким стрелком, кто метил дальше меня, своего учителя.
Саади из ШиразаСказитель Мурад был одет как дервиш в залатанной шерстяной джеллабе, голова вместо тюрбана обмотана полоской ткани. Из-за катаракты на глазах у него словно образовалась корочка льда, покрытое шрамами лицо было плоским, выделялись лишь пухлые щеки. Особенно меня поразили пальцы Мурада длинные и изящные, я невольно задержал на них взгляд.