Я доволен вами, негромко сказал Наставник Ясь (сегодня он сидел во главе стола, а Наставник Хмель только хмуро усмехался в усы с другого конца стола). Средь мальчишек за столом прокатился лёгкий, едва слышный шёпоток, и тут же стих прервать Старого было всё равно, что плюнуть в бороду самому Велесу. Вы старались. Одни выполнили задачу, другие не смогли случается и такое.
Кто-то уронил ложку на стол, пугливо сжался, но никто не обратил внимания все слушали наставника.
Но я особо хочу сказать сегодня о двоих Наставник Ясь помедлил и назвал первое имя. Явор, сын Лодыги!
Явор горделиво поднялся. Он такого не ожидал, хотя и не удивился справился он с приказанием Старых успешно. Глянул на наставника горделиво. Но тут же спохватился:
Наставниче, я не один пришёл к воротам!
Не один, кивнул наставник. Но я про другое. Явор, сын Лодыги, ты сегодня не просто выполнил задание полностью, ты ещё и помог своему другу Милюте. И другой из вас Незванко, сын Дражена!
Тут уже по гриднице прокатился гул удивления. Незванко встал, красный от смущения:
Я не заслужил чести, наставниче! возразил он, открыто глядя на Наставника Яся. Я не выполнил задания, поединок проиграл, да ещё и правила нарушил!
Ты заслужил, усмехнулся наставник. Первое ты показал, как нужно стремиться к победе через правила, через боль, через смерть. Ничто не должно остановить воина! Второе ты не побоялся признаться в нарушении правил. Честь превыше всего!
Незванко не посмел возразить вторично.
Подойдите ко мне оба! Наставник Ясь чуть шевельнулся, меняя положение на лавке. Вы оба достойны делить оленя.
Наставник Хмель молчал за столько лет службы в войском доме Старые навыкли понимать друг друга и без слов даже в самых сложных случаях. Нынешний же случай был не из сложных обычная военная игра, которая закончилась тоже обычно, ничуть не отличаясь от многих прочих. Много лет миновало, много таких игр прошло, много мальчишек прошло перед ними, готовясь стать истинными воями, и каждый раз находился кто-то стремящийся нарушить правила. По негласному закону, один раз в год такое полагалось поощрить, и то с рассмотрением ради чего нарушены правила. Если как сегодня ради общего дела, то могли и простить, а если ради лени или чтоб нарочно другого новика подвести (бывало и такое) пощады и прощения не жди. Виновного ждало внеочередная работа на поварне, мытьё полов, колка дров, чистка конюшен или задка, а то и батоги в зависимости от тяжести промашки. Нынешний проступок Незванко тянул на трёхдневную чистку конюшен. Батогов же в этом году пока что никому не доставалось.
Никто никогда не знал, когда он наступит, тот самый раз в году. Да и о законе таком тоже из новиков никто не знал, а Старые молчали ни к чему дразнить лень или нерадивость. Может, кто из мальчишек и догадывался о чём, особенно из тех, кто в войском доме не первый год, да только и они тоже молчали.
4. Кривская земля. Озеро Нарочь. Чёрный камень. Зима 1066 года, сечень
Тропа ныряла меж деревьев и кустов, закуржавелые ветки нависали над утоптанной горбящейся дорожкой. Снег искрился в ярком зимнем солнце, длинные синие тени ползли по снеговой пелене.
Успеть бы до полного темна, бьётся в голове.
Дома хватятся, висит в голове неотвязно. Хотя после неудачного Корнилова сватовства от неё дома мало не шарахались ни во что поставила девка волю рода, отцову волю и материну. Так и до иной, большей беды недалеко и для всего рода.
В роду молодёжь Медвежьей Невестой дразнит дескать, жениха отвергла, так теперь за медведя выходи.
Гордяне же вроде как и всё нипочём собралась и убежала за два дня пути от дому, никому ничего, опричь матери, не сказав. Да и матери-то что сказала? Надо, мол, и всё тут. Мать смолчала, поджав губы прекословить дочери она теперь опасалась. Теперь было так: отдельно род, и отдельно она, Гордяна. Тем более, что и отца сегодня дома не было уехал отец в Полоцк. Давно уже. Вроде как и не время для поездок война. На юге слышно, невесть что творится, Ярославичи кривскую землю зорят, словно чужую. Рассказывали потом знакомые, что отец к полоцкой рати пристал, которая князю на помощь пошла.
Гордяна вдруг почувствовала странное беспокойство, словно кто-то шептал ей что-то зловещее.
Гордяна вдруг почувствовала странное беспокойство, словно кто-то шептал ей что-то зловещее.
Тропа выползла на редколесную верхушку холма. Гордяна остановилась, опёрлась на палки, переводя дух. Невольно загляделась.
Низменный кривский край, нетронутая чаща, изборождённая руслами рек и речек, обнимала берега глубокой котловины Нарочского озера. Кое-где тонкими струйками подымались дымки из печей выселки да заимки, вёски да починки. Самый ближний дымок стоял у северной оконечности озера. Где-то там, вспомнила Гордяна, войский дом, в котором сын Несмеянов Невзор, вот как
И тут же кто-то из-за спины жестоко укорил о том ли возмечтала, девка? У него же сын мало не твой ровесник!
Упрямо мотнула головой, оттолкнулась палками и заскользила со склона. Свистнул в ушах ветер, бросил в лицо горсть сухого холодного снега, ринулся навстречь чапыжник над тропинкой. Метнулся в кусты зазевавшийся заяц, отвыкший от людского вида и голоса, Гордяна на бегу озорно свистнула, косой заложил уши за спину и дал стрекача, так, что только снег взвихрился из-под задних лап. Плясало в душе что-то весёлое и озорное, грело душу ожидание чего-то нового.
Девушка обогнула высокую разлапистую ель, остановилась. Из-под снега могучей глыбой чернел огромный камень. Потому и место так называлась Чёрный камень. Гордяна перевела дух и невольно загляделась.
На камень загляделась.
Камень стоял здесь всегда.
Из кощун и басен девушка знала, что кривичи жили здесь не всегда. Родовые предания говорили, что первые кривичи пришли в эти места лет триста тому. Или триста пятьдесят. И сам род насчитывал поколений десять, сама Гордяна была в роду одиннадцатой стало быть, тоже лет триста триста пятьдесят.
Камень стоял здесь уже тогда.
Взгляд девушки скользил по бугристой поверхности камня, покрытой трещинами и царапинами, привычно складывая их в узоры и выделяя знакомое
Вот охотники с луками гонят тура или зубра.
Вот человек в высокой шапке князь или старейшина потрясает копьём.
Вот бегут олени, запрокинув ветвистые рога на спину.
Вот косматый индрик с длинным хоботом и тяжёлыми клыками, грозно торчащими изо рта, разгоняет охотников, и двое гибнут под его могучими ногами, сжимая сломанные копья. Ведуны как-то говорили, что и сейчас такое зверьё в жарких странах живёт, только не косматое.
А вот и вовсе неведомый зверь такой же косматый и почти такой же огромный, только с большим рогом на носу.
Гордяна смотрела, полуприкрыв глаза; сквозь закуржавелые ресницы казалось, что маленькие фигурки движутся по чёрной поверхности огромного камня, древнего, как само мироздание. Она слышала воинственные крики охотников, травящих добычу, топот оленьих копыт и свист стрел, трубный и грозный рёв индрика, вдруг резко переходящий в истошный визг обожжённого огнём зверя. Чувствовала противную вонь палёной шерсти, мешающуюся с запахом жареного мяса. Видела, как приплясывает, крутясь на верхушке камня (почему-то чистого от снега) косматый жрец с бычьим черепом на голове, одетый в шкуры и увешанный костяными оберегами, потрясает резным посохом из цельного клыка неведомого зверя уж не индрика ли?
И почти въяве почувствовала устремлённый на неё откуда-то с небес невероятно грозный взгляд высшего существа, могучего властелина. Взгляд, казалось, спрашивал не впусте ли ты идёшь, дева не тревожишь ли моих людей пустяками?
Гордяна подняла голову, запрокинула лицо к небу, глянула сквозь внезапно нахлынувшие слёзы. Сквозь небесную синеву, особенно густую в ясный зимний день, сквозь белые клубы облаков тонко проступало огромное лицо в густой бороде и с кривыми рогами, глядело сурово и строго.
И что она может ответить?! Она, потревожившая покой Чёрного камня ради собственной капризной любви, ради нарушения родовых запретов?
А может, Владыка прямо сейчас заберёт её к себе и не в том ли его воля? И может не зря в роду дразнят? Владыка-то тоже медведь.
Гордяна упрямо стиснула зубы.
Нет!
Она не отступит!
Лицо Властелина дрогнуло и растаяло, медленно исчезло в облаках. А вместо него возникло иное лицо женское. Прекрасное вечно юной красотой и вместе с тем умудрённое годами и даже веками жизни.
Великая Мать, вечно единая в трёх ликах юной девы, зрелой женщины и мудрой старухи.
Девушке даже показалось, что женский лик чуть подмигивает держись, девушка.