Он , в свою очередь,знал Арину и надеялся,что она не узнает его в этом костюме и без большой бороды. Девочка его привлекла, она его явно заинтересовала. Девочка заметила его внимание к
ней и уставилась на него надолго.
Бежать, немедленно бежать, Арина выждала момент, когда
Василий смотрел в другую сторону, и потянула за собой Дашутку,
скорей, скорей, дочка, скорей, торопила девочку мать.
Чаво тебя понесло среди молитвы, ворчали старухи, но
Арина упорно проталкивалась к выходу, тащила за руку Дашку.
Только дома у себя она отдышалась. Теперь, подумала она, жди горя. Но горя не оказалось.
Тарас вернулся слух прошел по Медвежьему логу моментально после того, как приехал в деревню похудевший Тapac.
Первое время Тарас не показывался на люди, чего-то боялся,
выжидал. Стеснялся что ли думали люди, то ли одумался в
своей дурацкой работе?
Да и он ли крал лошадей кто знает, может и украл-то всего одну,
да попался, а другой за его спиной скрылся, думали-гадали люди.
Через год или чуть больше после возвращения Тараса шел Иван
со своего покоса, держа на плече не свернутую литовку и думал
о Тарасе. И вдруг повстречал его самого, идущего ему навстречу.
Оба остановились, взглянули друг на друга и так же молча разошлись. С тех пор Иван стал опасаться всех тарасовых, плохо стал
спать ночами не простит Тараска мне этого. Теперь гляди в оба
не простит! Дурень я, дурень, зачем высунулся тогда? Кто теперь
за меня заступится, каялся Иван, какая-то смутная тревога не
оставляла его ни на миг. Вскоре, когда шел Иван как-то мимо тарасова двора, налетела сзади специально спущенная и натравленная
хозяином на усталого Ивана собака чем-то мстить надо.
Собака больно рванула за икры Ивана. Он круто обернулся, испугавшись, потерял равновесие и упал на бок. Черный большущий пес, как годовалый бык, навалился сверху. Иван закричал,
кобель вцепился в плечо и рвал одежду вместе с телом.
Помо-ги-и-те! вырвалось из груди страшно стиснутое слово, но никого не было на улице в этот час. На одно мгновенье
мелькнуло лицо Тараса, вышедшего из своего двора. Он улыбался, радуясь, как его собственный черный кобель-страшила рвет за
него этого дурня Ивана.
Собака больно рвала тело,норовя уцепить за горло.Иван понял,что дело его плохо,и изо всех сил,схватив за лапу верткого пса ,нажал в сторону, так, что тот взвизгнул от боли.
В это время что-то нестерпимо больно резануло в плечо: чуть не потеряв сознание, Иван держал за лапу собаку, которая рвала его, рыча и подбираясь к горлу.
Иван от страха и боли еле смог вцепиться в
шерсть у горла пса, напружиня все тело, сдавил руками ему горло мертвой хваткой. Был он мужик еще молодой, силы собрав,
боролся за свою жизнь. Пес бил передними лапами, задними
драл одежду и кожу с необыкновенной силой. Брюки и рубаха
Ивана превратились в клочья. Он еще какое-то время продержал
пса, боясь отпустить. Наконец, кобель обвис, обмяк. Иван отшвырнул его с отвращением от себя, встал, шатаясь, побрел, не
видя, куда, обливаясь кровью, волоча кровавые тряпки. Кровь
текла по онемевшему телу, глаза помутились, тошнило, но он
шел, шел домой. Тараска прошел стороной, дико рыча, угрожая
и проклиная Ивана. Но Иван ничего не видел и не слышал, силы
совсем оставляли его.
Через две недели потерялась у Ивана девочка шести лет,
Танюшка. Бегала вместе с соседскими девчушками, бегали везде
не в первый раз, и вдруг куда-то враз исчезла девочка. Искали её,
искали, но найти так и не могли. Стало совсем темнеть, вот уже
и ночь подошла, а её все нет и нет. Предчувствуя неладное, Иван
сел на коня и долго бродил по деревне, за огородами, у пруда, но
девочки нигде не было. Больно щемило сердце одна она у них
была с женой, больше никогда детей не было.
Всю ночь не сомкнули глаз родители, мать плакала, причитая,
отец угрюмо молчал. Раны его еще не заросли и сильно вертеться
нет сил, а искать надо.
Всю ночь искали они свою девочку, прислушивались, не закричит ли где, не выйдет ли откуда. Но вот уже и утро, а её нет и нет.
Поутру собралось много народа, обыскали сетями пруд, опять искали вдоль и поперек, но Тани не было, как и не бывало.
Дни и ночи плакала исстрадавшаяся мать по дочери, но исчезла
девочка бесследно. Врагов у них никого, кроме Тараса, не было.
Собрали несколько человек, обыскали все уголки у Тараса, но ничего не нашли. Тарас страшно кричал, грозился подать жалобу на Ивана: Че ты позоришь меня,Чаво я тебе сделал?Ты сам кобеля задушил,душегуб окоянный зверюгу одолел, прикинулся Тарас такой бедной овечкой , жаль смотреть стало.
Собрали несколько человек, обыскали все уголки у Тараса, но ничего не нашли. Тарас страшно кричал, грозился подать жалобу на Ивана: Че ты позоришь меня,Чаво я тебе сделал?Ты сам кобеля задушил,душегуб окоянный зверюгу одолел, прикинулся Тарас такой бедной овечкой , жаль смотреть стало.
Искали девочку каждый день, день и ночь, но все бесполезно. Мать каждый день ходила к пруду, бродила по берегу, ожидая,
не всплывет ли Танюшка, сидела, плакала, звала, кричала. Отец
ездил на коне далеко в тайгу, стрелял, надеясь, может на выстрел выйдет, кричал, часами сидел у дерева, пряча слезы.
Мать поседела от горя, ссутулилась. Иван все курил и думал
невеселую думу, думал и ждал: вот откуда-то что-то скажут. Долго мучились и ждали они,но так и не нашлась девочка.
Прошло два года. Шла как-то мать, жена Ивана, у самого амбара Тараса, и что-то вдруг показалось ей, что где-то далеко глухо стонет или завывает. Она остановилась и прислушалась:
Стонет, стонет, ой, матушки, мне, видно, кажется, ведь нет
моей Танюши. Знать, помянуть надо, земле предать, чего уж больше ждать, сердешную!
Стоны как будто прекратились. Стоит и думает мать о девочке. И вдруг страшно стало: «Что же, господи, стою-то я, что стою
здесь? но ноги не несут домой, идти нет сил. Вот теперь
не стонет, кажется это мне, наверное, я с ума сходу.
Хотела двинуться, но что-то словно её держит. Оглянулась кругом никого, закружилась голова, навалилась на стенку спиной,
задумалась, все прошло опять перед глазами. Кто-то сбоку к
ней подошел, погладил руку, она сразу и не взглянула, но через мгновение оглянулась кругом никого, посмотрела кругом никого.
По спине поползли мурашки, внутри все похолодело. Хотела идти
ноги стали деревянными не идут, хочется выть от боли.
Таня, милая дочь моя, горе ты моё, слезы полились по измученному лицу, она сделала два-три шага, как кольнуло в самое
сердце: повторились стоны, сильные, зовущие, задевавшие за самое сердце!
Она ринулась к земле, стала на колени, припала ухом к земле
стонет, даже плачет! Стоны идут из земли! Рывком вскочила, кинулась к воротам нет, туда не войдешь, кругом бегают собаки,
и она снова вернулась на то же место к сараю, Это она, доченька,
я знаю! она затряслась в ознобе и кинулась домой, к мужу, к людям. День был ясный, шел покос, люди косили сено, но многие уже приехали с поля.Тараса со всей семьёй дома не было целый день.
Мать бежала, кричала изо всей силы. На её крик из домов выскакивали люди, как-то сразу набежало много народа. Рыли тут
взрослые и дети в большой праздник столько не набиралось.
Иван выбежал навстречу жене, раскинув в стороны руки, испугался, что она, бедная, наконец, с ума сошла, не выдержала муки.
Она пролетела мимо, вернулась, волосы растрепались, глаза как
у безумной смотрели дико, не понимая, что с ней, за ней люди,
много людей, недоумевающих, но понявших, что случилось чтото страшное.
Иван, Иван, скорей, там она, кричит, она там, там скорей!
Иван с силой прижал её к себе она вся дрожит.
Скорей, скорей, что же ты стоишь? Да пойми же ты, пойми
у Тараса в земле она, кричит, зовет! Ваня, да что же ты стоишь?
Иван, не добившись ничего связного, все же схватил вилы, которыми выбрасывал навоз из стайки, и бегом за женой, за ними
все люди. Все кричали, вооружались кто чем: дубинками, палками, кто-то притащил топор.
Ввалились все во двор, орали, но хозяев дома никого не было,
одни собаки, и те позабивались в свои конуры, повизгивая от страха. Все было на замках висели, чуть не пудовые, и на амбаре,
откуда послышались матери стоны, на дверях дома, у подвалов.
В том амбаре, откуда слышались стоны, был хлеб и ценные вещи
сломать замок без хозяина было нельзя. Кто-то закричал: «Стойте,
стойте! шум мало-помалу притих. Давайте послушаем!
Наступила тишина. Но ни звука, ни стона, ни плача из-под земли, где слышала мать. Все молчали.
Вдруг ворота открылись, вошел мальчик лет тринадцати, посмотрел на всех с удивлением, быстро распахнул створки ворот и
встал в сторонку. У ворот стояла пара добрых лошадей они рывком влетели во двор, не ожидая окрика хозяина. За ней другая
пара лошадей с одними дрожками. На обеих дрожках сидели
жены хозяина и его второго сына, Василий, два мальчика-подростки и сам хозяин Тарас, старый разбойник да девочка-нянька. Жена