Мысли обжигали. Спасет ли лапка? Дурной же предмет! Бездушный. Пустой. Отрезанная конечность бедного кролика. Касаться противно. Там, под шерстью, под кожей тонкие косточки.
Несколько раз Настя набирала Юрчика, но он каждый раз сбрасывал звонок, а в конце концов и вовсе отключил телефон.
Господи, убьют же!
Хотелось куда-то бежать, звонить, спасать, ноги натыкались на углы и предметы, один раз Настя чуть не повалила торшер и остановилась. Нет, все не то, это не поможет. Тогда что? Почему-то не хватало воздуха.
Лишь бы все закончилось хорошо, прошептала Настя и скрестила пальцы.
Но в голове так и вспыхивали, наслаиваясь, жуткие, обесцвеченные картинки, где Юрчик падал, где над ним вились дебиловатые рожи, где его тело вздрагивало от ударов тяжелыми ботинками, и каждый удар сопровождал визгливый, стремящийся в стратосферу смех.
Душа Насти смерзлась, и в ней, как лед в стакане, позвякивали отдельные, проговариваемые губами слова:
Все будет хорошо.
Она не помнила, как оказалась на диване.
Несколько минут жизни, с полчаса, выпали, куда-то делись. В памяти зиял провал. О чем думала, что делала? Ощущение было мерзкое. Словно тебя выключили, как свет на кухне или в прихожей, а затем незаметным движением переместили на подобающее место. Усадили, посмотрели, как ты выглядишь, и щелк! включили снова. Вот плед, вот пульт. Радуйся, не пищи.
Отчаянно пришепетывал телевизор, что-то пытался донести, завладеть вниманием.
Настя пошевелила плечами, прислушалась к звукам вокруг, ожидая, что приземлившая ее на диван сила, проявится. Но сила, видимо, удовлетворилась разовым вмешательством, а, может, ее вовсе и не было. Мало ли человек совершает поступков, не совсем контролируя себя, на автомате, в состоянии аффекта?
Юрчик!
Настя вскинулась, но экран неожиданно притянул ее взгляд. Там, в тесном каменном колодце, образованном домами, горела деревянная бытовка. Яркие красные всполохи бежали по стенам, черный дым уходил в небо, пожарные в стороне разворачивали шланги. Бытовка полыхала так, словно была обильно полита бензином. Пламя в высоту доходило до третьих этажей. Спасти ее не представлялось возможным.
Как завороженная, Настя прибавила звук.
неизвестно, прорезался закадровый голос, но очевидцы рассказали нам об одном пострадавшем, которого буквально минуту назад увезла «скорая». Было это неосторожное обращение с огнем или намеренный поджог, будут выяснять уже следователи. Мы же нашли выложенное в социальные сети видео, которое было снято неизвестными на мобильный телефон.
Кадры тушения бытовки прервались, возникло статичное изображение желто-рыжего всполоха пламени, брызнуло пикселями по верхней кромке и вдруг ожило, наполнилось тенями, отсветами, треском, далеким воем сирены.
Снимай, снимай, сказал кто-то. О, мужик лезет!
Из огня, из горящей бытовки, проламывая худые доски, наружу, едва ли не на камеру смартфона, вывалился человек. Штаны и куртка на нем дымились. Рот на черном лице мелькнул дырой. Человек упал в кусты и секунды три не шевелился. Пламя ревело, воздух даже с экрана дышал жаром.
По рукаву лежащего побежали несмелые язычки огня.
Мужик, ты живой? негромко спросил снимающий. Мужик, ты горишь.
А-а?
Человек сел, неуклюжими движениями стащил, смял куртку, выкинул, будто тряпку, и снова, оставшись в одной тельняшке, рухнул на землю.
Ты пьяный что ли?
Камера взяла лежащего крупно, показала, как он дрожит и стискивает в кулаке тельняшку, словно даже на пожаре не может согреться. Через мгновение его фигура, подогнувшая ноги, застыла в кадре.
Снова заработала новостная студия, и молоденькая девушка-диктор принялась рассказывать об открытии торгового центра на пересечении улиц Добролюбова и Казачьей, но Настя уже ничего не слышала.
Пусть он, а не Юрчик, прошептала она.
Спала она на удивление хорошо. Почему-то была уверена, что теперь с Юрчиком ничего не случится. У нее же есть замена! Если что-то будет угрожать Юрчику, то пострадает не он, пострадает погорелец.
И никакой лапки не надо!
Конечно, шевелился в душе маленький червячок. Как без него? Крутился, стервец, у сердца, шипел: как легко ты за постороннего человека все решила! Ему и так досталось, а ты еще и Юрчика к нему прицепом приплела. Совесть есть?
И что? возражала ему во сне Настя. Мне Юрчик важнее. А этот, посторонний, он кому нужен?
И что? возражала ему во сне Настя. Мне Юрчик важнее. А этот, посторонний, он кому нужен?
Все же человек, шептал червячок.
Человек, соглашалась Настя, и жалко его, но Юрчика жальче. Тем более, это же так, на крайний случай. Если ничего плохого не произойдет, то и этот человек пусть живет, я за него порадуюсь.
Но
Червячок приготовился возражать, но Настя перевернулась на другой бок и увидела уже другой сон, без червячка. В пустом и светлом зале летало по воздуху кресло с изогнутыми ножками, становилось то большим, то маленьким и зудело, как муха. Иногда оно со стуком приземлялось и замирало на мозаичных плитках, словно уставало, и тогда Настя старалась незаметно подобраться к нему со спинки. Не чтобы прихлопнуть, нет, а чтобы, подкравшись, угнездиться на его сиденье. Где-то внутри Настя твердо знала, что кресло может унести ее из зала в другое, чудесное место. Поэтому она вставала на цыпочки и, сдерживая дыхание, крохотными шажками приближалась к отдыхающему предмету мягкой мебели. Не понятно, обладало ли кресло зрением, но всякий раз, когда Насте оставалось совсем немного, буквально протянуть руку, оно тяжело отрывалось от пола и с сердитым гудением уходило к светлому потолку.
Подлое, подлое кресло!
Настя совсем уже было отчаялась, но тут обнаружила у себя в руке кроличью лапку. Лапка подергивалась и сочилась кровью, словно кто-то только что отделил ее от живого кролика. Задняя левая.
Смотри, что у меня есть! сказала Настя креслу. Смотри!
Она подняла лапку над головой и помахала ею.
Ну-ка!
Брошенная, кроличья лапка заскользила по плиткам пола. Постукивая кривыми ножками, кресло устремилось за ней. Будто собака, оно принялось обнюхивать неожиданный подарок. Фыр-фыр-фыр! А Насте только этого и было надо.
Ага, попалось!
Она завалилась через подлокотник на сиденье. Получив нежданного седока, кресло забыло лапку, испуганно всхрапнуло и заскакало по кругу. Ножки молотили воздух, Настю мотало во все стороны, но, даже сделав кульбит, кресло не смогло сбросить ее с себя.
Взлетай! скомандовала она.
И кресло прыгнуло вверх.
Проснулась Настя за пять минут до будильника. Ощущение, что Юрчик в безопасности, никуда не делось. Наоборот, она откуда-то знала, что он появится примерно через полчаса, и у них даже будет время позавтракать вместе.
Настя по-быстрому приняла душ, затолкала грязное белье в стиральную машинку, прибрала постель и на скорую руку забабахала Юрчику царь-яичницу с беконом, помидорами, перцем и кусочками полукопченой колбасы. Потом вскипятила чайник и приготовила себе кофе с молоком. На ломтик белого хлеба уронила ломтик сыра. Последний штрих листик салата. Кажется, все готово.
И тут же в дверном замке осторожно заелозил ключ. Настя кивнула самой себе не ошиблась и откусила бутерброд.
А вот и я!
Юрчик шагнул в кухню, не посчитав нужным раздеться. В глазах легкая опаска, на губах улыбка.
Привет, сказала Настя. Садись. Я тебе яичницу сварганила.
Юрчик подошел к плите, снял крышку со сковородки и потянул носом воздух.
Круто. А со мной ничего не случилось, развел он руками.
Полы куртки попытались изобразить из себя крылья.
Я вижу, сказала Настя.
Я серьезно.
Ну, ты же здесь.
Юрчик закивал, полез за пазуху.
Смотри, на стол шлепнулась тонкая пачка денежных купюр, перетянутых синей резинкой. Пятьдесят тысяч.
Оно того стоило? подняла голову Настя.
Ну, Насть Что там было-то? Щенки пришли учить дядю уму-разуму. А у дяди друзья, тоже дяди. И они сами с усами. Так, максимум, нос вправили одному не в меру борзому щеглу.
Он потер руки и принялся хозяйничать: достал хлеба из хлебницы, поставил на стол подставку, водрузил на нее сковородку, вооружился вилкой. Сел, встал, налил из чайника чаю.
А я, может, из-за тебя человека убила, сказала Настя, отхлебнув кофе из кружки.
Чего?
Юрчик уставился на Настю. Вилка застыла в сантиметрах от яичницы.
Да, я загадала: или он, или ты.
Угу. Просто загадала?
Настя кивнула.
Был пожар, и его увезли на «скорой».
Когда?
Вчера. В телевизоре.
Юрчик поскреб нос.
И причем здесь я?
Притом. На куртку посмотри, сказала Настя.
Под ее взглядом Юрчик потянул полу кожанки вверх.