Приятель вернулся из Америки в хорошем настроении.
Джошуа передает привет, заметил он, у него и Бена все хорошо. Что касается меня, то я съездил удачно, Никсон скоро потеряет свой пост, Леона закашлялась: «Ты что имеешь в виду?». Приятель загадочно отозвался: «Скоро увидишь».
Леона заставляла себя не думать о Джошуа.
Он мой брат, повторила себе девушка, это отвратительно, прекрати вспоминать случившееся, пытаясь, как она думала, выбить клин клином, Леона заводила короткие связи со студентами или преподавателями.
Но все тщетно, поняла девушка, и мистер Рид не помог, хотя его больше заботило собственное отражение в зеркале. Виктор на такие вещи не обращает внимания она очнулась от недовольного голоса режиссера.
Пепита должна быть здесь, Виктор приватно занимался с ведущими актерами, я хотел пройти сцены Антигоны перед большой репетицией. Я поднимусь наверх, он махнул на просцениум, Хосе, то есть Креон, сидит на заседании студенческого профсоюза. Я возьму на себя его реплики дверь скрипнула, Джоан просунула в зал растрепанную голову.
Пепита тоже на заседании, сообщила жена Виктора, все затягивается, они обсуждают резолюцию о поддержке президента, Виктор легко вспрыгнул на сцену.
Придется репетировать без премьеров театра, подмигнул он жене, собирай остальную труппу, через полчаса мы начинаем, он прошелся по подмосткам.
Словно ягуар, полюбовалась Леона, он не ходит, а танцует Виктор повернулся к ней.
Мне говорили, что Софокл сейчас никому не нужен, он помахал томиком Чехова, и скажут, что Чехов тоже ни к чему, -Виктор шагнул вперед, а я отвечу, что мы отдохнем, что мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир Леона тихо сказала:
Тебе надо сыграть дядю Ваню Виктор бережно положил томик на старое пианино.
И сыграю, в следующем году, а пока скажи мне, о чем «Антигона»?» Леона удивилась:
О противостоянии свободной личности и тоталитарной власти, разумеется, Виктор пробормотал:
Именно. И мне еще говорят, что Софокл устарел. Иди сюда, он подал руку Леоне, будешь Антигоной, незачем терять время, Виктор вручил ей потрепанные страницы пьесы, следи за моими словами и отвечай вовремя
Встряхнув распущенными волосами, Леона забралась на сцену.
В недорогом пансионе в баррио Парис-Лондрес, как район значился на карте, понимали французский. Месье Вербье сначала объяснялся по-испански, но парнишка за стойкой улыбнулся.
Позвольте мне практиковать язык, он вернул Саше паспорт, мой прадедушка в начале века приехал в Чили из Бордо. Хороший виноградарь всегда найдет работу, а в Чили в то время строились первые винодельни, район Саша выбрал по рекомендации соседа на его парижском рейсе.
Вы не пожалеете, сказал разговорчивый француз, улицы там напоминают монмартрские, по серому булыжнику мостовой жаркий ветер носил желтую пыль цветущих акаций. Портье сказал, что первый месяц весны обычно не выпадает таким теплым.
Хотя в этом году в стране горячо во всех отношениях, добавил парень, я поддерживаю центристов, но считаю, что Альенде сделал много хорошего для Чили. Говорят, что он избран на советские деньги, но он действительно заботится о правах трудящихся. И потом, парень выдал ему ключ с медной бляхой, военные получат средства от США и наши шахты перейдут в руки американцев. Мы не для того боролись за независимость страны, месье Вербье
В гостиничной анкете Саша указал, что он журналист. Парнишка принес ему кипу свежих газет.
Я помогу, если надо что-то перевести, заметил он, я учусь на журналиста, а здесь подрабатываю. Мой старший брат занимается вином, а меня отпустили следовать мечте
Саше понравилась простая комната со старинными половицами и такой же древней кроватью, блестящей медной спинкой.
Даже фаянсовый кувшин поставили, он вытащил из рюкзака кипятильник и пачку молотого кофе, напоминает комнаты с картин Ван Гога, кафе напротив пансиона тоже походило на заведения с полотен постимпрессиониста. Сидя под холщовым зонтиком, Саша с удовольствием съел тарелку острого рыбного супа.
Словно марсельский буйабес, он откинулся на спинку скрипучего стула, и вино здесь тоже замечательное, над стойкой заведения он заметил портрет Альенде. По соседству висела эмблема местной коммунистической партии.
В Италии коммунисты владеют частными предприятиями, вспомнил Саша, ничего страшного в мелкой собственности нет. Владимир Ильич это понял в двадцатых годах, хотя к нэпманам в то время относились с презрением, хозяин принес ему запотевший стакан белого вина.
С их винодельни, он кивнул в сторону пансиона, у нас сложились деловые отношения, вино, не дотягивая до французского, все же оказалось очень хорошим.
За кофе и вафлями с дуче де лече он занялся газетами. Сашиного испанского хватало, чтобы понять, о чем идет речь.
Правой прессы здесь нет, хмыкнул он, но я и так знаю, о чем напишет правая пресса. Альенде собирается продать Чили в руки советских коммунистов, которые установят здесь диктаторский режим. Как будто хунта собирается устраивать демократические выборы Саша усмехнулся.
Ему надо было найти автобусную остановку. Виктор Хара возглавлял театр в Техническом Университете Чили.
Куда идет автобус, Саша оставил хозяину хорошие чаевые, кстати говоря, здесь обретается и дочь покойной мисс Бромли, судя по донесениям из США, мисс Зильбер окончательно и бесповоротно радикализировалась.
Я бы на ее месте тоже так сделал, Саша отыскал нужный ему маршрут, убийцы ее матери не понесли наказания, девушка вступила в коммунистическую партию, а потом и вовсе покинула США, отправившись в Чили добровольцем Корпуса Мира.
В обычных условиях, заметил товарищ Котов, я посчитал бы ее работником ЦРУ. Половина их так называемых добровольцев замаскированные агенты, однако я склонен верить в ее искренность, Саша не предвидел опасности в случайной встрече с мисс Зильбер.
Ее мать ничего не соображала и не могла меня описать, он стоял перед большим планом университета, в засаженном цветущими акациями дворе, Леона, наверняка, считает виновниками ее смерти парней из Клана, Саша вспомнил серо-голубые глаза мисс Зильбер. Он видел девушку почти ребенком в Нью-Йорке.
Тогда ей было двенадцать лет, театр помещался в здании Школы Искусств и Ремесел, а сейчас двадцать четыре, она еще девчонка, дверь зрительного зала приоткрыли. Саша отчего-то подумал:
Она мне снилась в Америке и в Москве. Она чем-то напоминает меня, у нас похожий очерк лица. Словно мы с ней как-то связаны, но это ерунда Саша не верил в ставшую модной парапсихологию.
Профессор Лебедев тоже всегда ее громит, он осторожно толкнул дверь, он заядлый материалист
На Сашу повеяло театральным запахом пыльной ткани и краски. Скрипели подмостки, луч солнца пробивался сквозь спущенные жалюзи. Ее волосы горели тусклым янтарем.
Чего ж ты медлишь? девушка остановилась на просцениуме, мне твои слова не по душе и по душе не будут. Тебе ж противны действия мои Саша на мгновение забыл, как дышать.
Она откинула назад красивую голову.
Но есть ли для меня превыше слава, чем погребенье брата своего? повернувшись к пустому залу, Леона Зильбер вытянула руку.
Словно она указывает на меня, понял Саша, она могла бы стать отличной актрисой девушка поклонилась, он крикнул:
Браво! Браво, товарищи. Простите за вторжение в творческий процесс, но я французский журналист и представляю здесь «Юманите»
Саша по-хозяйски пошел навстречу спустившемуся со сцены Виктору Хара.
Прозрачное агуардиенте переливалось в граненых стаканах. Под потолком подвального бара на калле Лондрес медленно вращались старомодные вентиляторы. В углу хрипела древняя радиола пожелтевшего пластика. Саша разобрал знакомый голос.
Singing my life with his words, томно шептала Хана Дате, killing me softly with his song Виктор серьезно сказал:
Она замечательная певица, как Эдит Пиаф, Саша кивнул, вы, наверное, видели ее на сцене, товарищ Вербье?
Саша почти не понимал, что ему говорят. Серо-голубые глаза в темных ресницах смотрели прямо на него. Под белой футболкой с пришитым пацификом едва поднималась девичья грудь. Длинные ноги облегали потрепанные джинсы, она носила сабо на грубой деревянной подошве.