Анжелика? Ты что, не слышишь?
Лика вздрогнула:
Прости, папа.
Мама спрашивает, не возьмешь ли ты подопечного из общежития. Один молодой человек переезжает в новый дом и нуждается в наставнике.
Нет, пожалуй Лика искала весомый предлог, чтоб отказать, можно было бы сослаться на учебу и сильную нагрузку с домашним заданием, но здесь Регина, она тут же объявит все враньем.
Иоанн тут же насупился и прогромыхал:
Ты ни разу не брала подопечных, так не годится. Я обещал маме, что на тебя можно положиться в этом важном деле.
Но я не хочу!
Хотение не определяет наш жизненный путь.
Нет, определяет! Лика взвилась, почувствовав притеснение своих свобод, Только по твоим тиранским представлениям нужно жилиться через силу, чтоб выстрадать себе жизнь и утешаться лишениями, как маленькой святостью.
Ну и нахально
Можно мне? тонко прозвучало над столом.
Все посмотрели на Женю. Она обратилась к отцу, но быстро отвела взгляд и теперь говорила маме:
У меня тоже не было подопечного и, думаю, я справлюсь.
Решено, отец не сдался бы так быстро, не будь в доме гостей, но теперь лишь благосклонно кивнул и строго зыркнул на Лику.
Могу я поинтересоваться, о чем идет разговор? подал голос диакон. Не речь, а чистый мед. Шелковистый, вкрадчивый голосок с легкой хрипотцой, тихий и увещевательный, как раз для церкви.
О, это чудесная задумка матушки Анны, отец оживился и погладил бороду. Для молодых людей, которые решили встать на путь исправления у нас имеется общежитие, удобств там немного, зато крыша над головой и приятная компания. У многих были сложности со всякими нехорошими вещами, иногда Иоанн не любил говорить прямо и называть вещи своими именами, например произнести «наркоман» казалось ему непосильной задачей. Так что батюшка выискивал возможные обходные пути, надеясь на проницательность Кирилла, -А для выздоровления необходима благоприятная среда, продолжил он, И чтоб после лечения не возвращаться в прежнюю дурную обстановку, к сомнительным друзьям и разлагающему образу жизни придумано наше общежитие. Какое-то время молодые люди проводят там, потом мы помогает им обосноваться в обществе, найти работу и жилье. За это мы просим малость приобщиться к Богу и посещать церковь.
Там алкоголики и наркоманы, а папа хочет их обратить, пояснила Лика.
Отец кивнул. Диакон тоже, явно озадаченный пространными разъяснениями Иоанна.
Я хотел, чтоб Анжелика взяла на себя роль наставника для одного из наших жильцов.
Поправьте меня, батюшка, если я ошибаюсь, но не так-то легко взять на себя ответственность за чьё-то духовное воспитание, угодливо, как льстивый кот, проговорил дьякон, Как многие считают: поп да бог пока разум плох, зачем-то добавил он улыбаясь, но тут же пожалел о сказанном, потупился и спрятал улыбку.
Отец сдержанно поджал губы:
Возможно.
Кирилл защищает ее! Лику слегка передернуло. Осталось ощущение, будто теперь она ему должна. Этого человека привязали к дереву в лесу и оставили на ночь, а может и на вовсе, просто Волданович нашел его раньше, чем тот успел замерзнуть значит, кто-то уже испытывал к нему неприязнь, да такую, что до греха доведет. Следовательно, Кирилл умеет настроить против себя. И делает это совершенно неосознанно, учитывая его манеру подольщаться и угождать.
Чтобы отец не втянул ее в новую беседу, Лика заторопилась освободить стол для пирога. Батюшка, тем временем, подвел диакона и Марка Волдановича к красному углу в столовой и с благоговейной любовью и теплотой стал показывать иконы. Сашка улучил удобный момент подойти к Регине:
Ты, кажется, с ним коротко, он кивнул в сторону диакона.
Верно, мы сдружились. Он приятный малый, учтивый и интересный.
Это немного задело Сашку, но он не подал виду:
Отец от него тоже без ума.
Регина свела брови:
Похоже, ты приревновал.
Для этого я слишком горд.
Она была очень красива. Роскошные кудри спускались ниже плеч, переливаясь всеми оттенками каштанового от темно-орехового до карамельного с золотистыми крапинами, словно с лисьего хвоста. Пышные пряди образовывали безупречно ровные колечки, что колыхались при каждом движении и были очаровательны даже в беспорядке. Сашке нравилось, как тонули ладони в этих волосах, было приятно пропускать их шелк меж пальцев, распрямляя мягкие пружинки, а потом отпускать и наблюдать как резво они закручиваются обратно. А глаза, темно-карие, искристые и прозрачные, подобно лучику солнца в крепком чаем. Сашка был влюблен довольно давно и в Регине ему нравилось решительно все без остатка. Особенно очаровательны те мелочи, что она делала каждую минуту совершенно неосознанно: наклон головы, случайный взмах руки, улыбка, мимолетное замечание, движение бровей. Было особое выражение, в те минуты, когда Регина недопонимала о чем идет речь, ее лицо становилось серьезным, а взгляд прямым с прищуром, подбородок чуть заострялся это выражение, безусловно, самое восхитительное проявление красоты, которое Сашке доводилось видеть в жизни. Непонятно, как это окружающие не замечают столь откровенного совершенства, но Сашка даже радовался их невнимательности пусть великолепие будет открыто лишь для него. Она сама прекрасно знала, какое впечатление производит Регина, как и другие дочери Волдановичи, с детства была избалованна и красива, от чего окрепла в ней некая благородная спесь, даже высокомерие. Сашка безоговорочно признавал за ней эту царственную капризность и полагал, что в том-то и секрет всего чуда.
Регина была обворожительна, это бесспорно, и их с Сашкой отношения были наполнены восторгами и благочинной набожностью. А Лика все время лезла и зудела на Регину, покрывая ее нехорошими словами. Сашка пропускал замечания сестры мимо ушей, совсем не хотел слышать их, от чего даже почти не защищал Регину. Штука в том, что в глубине души Сашка знал, что Лика имела ввиду и это неприятно давило.
Сашка Чижов, высокий, худой, как рыбья кость, у которого брюки держались лишь на ремне, а иначе конфуз. Он днями напролет что-нибудь чинил в монастыре, весь перемазанный краской или ходил с ног до головы в опилках. А в другое время, сидя за маленьким пианино, придумывал музыку для театра или так самозабвенно играл на гитаре, что та вопила на весь дом. Конечно, он понимал, что они с Региной не ровня, но это для обоих из них так безразлично, что просто смешно. Сашка Чижов был необычайно веселым, светлым и лучезарным, хотя и противоречий в нем хватало. Человек высоких нравственных идеалов, но при этом, насмешливо, прищурив глаз, говорил такие вещи, что Регина краснела от макушки до пят. В нем вольнодумство сплеталось с православными канонами, а раскованность переходила в благодушие и кротость. Внутренняя свобода позволяла ему быть столь искренним, что порой казалось непристойным. В своем беззлобии, Сашка видел жизнь легко и не считал нужным скрывать это. Что особенно восхищало Регину, Сашка, пожалуй, знал все на свете, мог рассуждать на любую тему, а, главное у него было особое подвывернутое чувство юмора, с ним было смешно. И можно чувствовать себя великолепной.
Регина тайком скосила на него взгляд и бегло осмотрела мягкий профиль. Ей показалось, Сашка не рад знакомству с Кириллом, что подтвердило выражение его лица он никогда не умел прятать свои чувства. Впрочем, вдохновленные люди и не считают нужным их скрывать.
После ужина, Иоанн настоял, чтоб гости спустились в церковный подвал батюшка жаждал показать хранилище. Давно, ещё только после самого прибытия в городок, Иоанн осматривал строения монастыря и заметил, что по разным углам, в пыли и обломках старых стен, то там, то тут, распиханы ценнейшие артефакты: иконы, складни, распятья и многие другие интересные вещицы. Он быстро сообразил устроить хранилище и бережно собрал старину. Часто, заброшенные иконы попадали в руки батюшки в плачевном состоянии и требовали серьёзной, кропотливой реставрации, но были и те, что отлично сохранились, не смотря на прошлые тяжелые времена. Иоанн находил в этом долю божественного вмешательства. И вот, спустя долгие годы, одну за другой, удалось восстановить большую часть драгоценных находок. К сожалению, многие так и лежали по ящикам, в ожидании добрых рук художников. Это лишь вопрос времени, как говорил Иоанн. Он досадовал, что не может заниматься хранилищем чаще служба в церкви отнимала слишком много времени. И, хотя церковный подвал выглядел довольно запущенным, иконы там лежали по опрятным полкам, а температура воздуха и влажность отвечали нормам. Иоанн показывал хранилище только избранным гостям. Он проводил Волдановичей и Кирилла к церкви.
В такой час тут жутковато, проходя по пустынному храму, проговорил Иоанн, бодрым от приподнятого настроения голосом. Ночью церковь наполнялась пронырливыми тенями, призраками и раскидистым эхо.
Он проводил всех вниз по узкой каменной лестнице и отпер массивную дверь хранилища одним из ключей с внушительный связке. Сперва, хранилище не впечатляло: тёмное, сырое помещение с тяжёлым воздухом, в углах сложен хлам, деревянные ящики громоздились один на другой разноуровневыми башнями, похищая скупой свет. Марк Всеволодович Волданович всматривался в полумрак через круглые очечки.
Знаю, на первый взгляд тут бардак, проговорил Иоанн, словно извиняясь, Но я проделал колоссальную работу. Освежил свои знания по хранению святынь, неплохо потратился, потрудился, но хранилище стоит вложенных в него сил. Мы отремонтировали весь подвал, я приобрел специальный увлажнитель воздуха, повесил батарею. По мере возможности слежу, чтоб условия хранения соответствовали допустимым нормам.
Гости продолжали топтаться у входа. Отец чуть смутился, он ожидал всплеска восторгов немедленно, сию же минуту.
Нужно подойти к стеллажам, пояснил Иоанн, Все самое сокровенное лежит по полкам и за стеклянными дверцами шкафов.
Марк снял одну икону с полки и стал внимательно осматривать её. Восхищение не заставило себя ждать. Марк брал в руки иконы одну за другой, подолгу рассматривая каждую. Вскоре он стал расхваливать красоту столь бережно охраняемых вещей. Где-то приметил богатство и роскошь, где-то, напротив, подчеркнул скромность и мягкое исполнение, кое-что запоминалось тонкостью реставраторского мастерства. Ни у кого не возникло сомнений, что все иконы и распятья сильно намолены, стало быть животворяще. Всё большое семейство Волдановичей успело подивиться изяществу, богатству коллекции и трудоемкой работе по её восстановлению. Иоанн слушал с улыбкой сдержанной хвастливости.