Зачем они тебе?
В хозяйстве всегда пригодится, выдал брат усвоенную от отца мудрость. Не своруешь где возьмешь?
Пора валить, я шустро связал жердочки в вязанку, закинул на спину и поспешил к посадке.
Дядя Федор с крынками пыхтел следом, напоминая Пятачка, несущего за Винни-Пухом медовый запас. На перекрестке нелегкая вынесла навстречу какого-то деда и собачонку.
Знать, хворост собирали, хлопцы? дед широко расставил ноги в побитых жизнью валенках, прочно утвердившись на нашем пути, и пыхнул духовитой самокруткой. Аль по грибы ходили? хитро прищурился.
По грибы, мелко-мелко, как китайский рикша, закивал головой Федька. По грибы, деда.
С горшками? разглядел груз дед.
А что тут такого? спросил я. Мы же не с чемоданом ходили, в конце концов.
Есть грибы? подумав, пожевал губами дед.
Есть.
Какие?
Какие? теперь задумался я, что же соврать настырному старикану. Всякие
Сырогрызки!!! подпрыгнув, отчаянно выкрикнул решивший прийти мне на помощь Федя.
Чего это он? попятился дед, едва не наступив на собачонку.
Собачонка злобно зарычала, но предпочла убраться из-под ног хозяина.
Сыроежки, в общем, перевел я. Он слова у нас путает. С детства такой, его коза напугала
Ну, тады ладно, дед аккуратно засунул окурок в карман потрепанного пиджака и потянулся. Тады оно того, свойственно молодежи. От же ж йоксель-моксельники, крякнул.
Мы пойдем? спросил я.
Идите, шустрый старикан прикурил следующую самокрутку, коли от старших ума набраться не интересно, то ступайте, бегите по своим никчемным делишкам, сорванцы.
Нам интересно, дипломатично сказал я, просто дел дома много, а то бы послушали.
Не смею задерживать, дед изобразил щелчок каблуками, что в валенках смотрелось угнетающе, и, напевая «На сопках Манчжурии», пошел по своим делам.
Собачонка угрожающе посмотрела на Федьку и, выпятив челюсть, гордо прошествовала мимо. Мы кинулись в сад, чтобы еще кого-нибудь не вынесла нелегкая.
Заподозрил он нас, скулил брат, всем про нас расскажет.
Кому он расскажет?
Всем!
Про что?
Про все!
Не выдумывай ты, дошли до дома. Ничего он не понял, просто подумал, что ты дурачок.
А-а-а, тогда ладно, успокоился Федя и водрузил трофейные горшки на подставку для обуви, стоявшую на крыльце. Папке покажу.
Я отнес жерди в сарай.
Отец явился с работы слегка подвыпивши.
Как дела, архаровцы?
Я горшки добыл, похвалился Федя.
Ночные? Из детского сада? Ха-ха-ха.
Нет, с забора.
Покажи.
Федя приволок трофеи и гордо продемонстрировал.
Мародерствуешь и тащишь домой дрянь всякую. Горшки треснутые, ни на что путное не годны, рассмотрев добычу, подытожил отец.
Мы гнезда в них сделаем, скромно потупился брат, для куриц
Гнезда? отец ожесточенно, будто коросту, почесал затылок, а потом постучал пальцем по горшку. Из этого? постучал пальцем Феде по лбу. А ты не такой дурак, как маменька твоя, весь в меня. Ты чем порадуешь? палец уткнулся в меня.
Мы брусков принесли, жердей, тесин.
Где взяли?
Со склада, что возле сада.
Молодцы, юнги, догадались, так держать! Никто вас не видел?
Нет, сэр, переглянувшись, в один голос сказали мы.
Хвалю, встал со стула, айда в сарай, будем строить куриное царство.
Он бодро ломанулся на выход, мы, как журавлиный клин на юг, потянулись следом.
Табуретку возьмите, оглянувшись, велел отец.
В сарае он уселся на табуретку и начал руководить.
Вон ту доску прибейте к стене. Нет, ниже, нет, выше, ровнее, еще ровнее, вот так. Колотите ее.
Федя помогал, придерживая, я приколачивал.
Вроде неплохо, отец критически осмотрел нашу работу. Для таких криворуких как вы, вполне прилично, достал из внутреннего кармана пиджака «четверку», глотнул, закрутил, спрятал обратно.
Теперь вон ту доску, нет, не ту, да, ту, вон на ту стену.
Она же кирпичная, сказал я.
И что?
Как к кирпичу прибивать? спросил я.
У неумехи руки не болят. В раствор бей. Всему учить надо, сокрушенно вздохнул отец, ничего сами не могут сделать, утомленно закатил глаза.
С грехом пополам, погнув три гвоздя, прибили доску.
Теперь вон ту доску, нет, не ту, да, ту, вон на ту стену.
Она же кирпичная, сказал я.
И что?
Как к кирпичу прибивать? спросил я.
У неумехи руки не болят. В раствор бей. Всему учить надо, сокрушенно вздохнул отец, ничего сами не могут сделать, утомленно закатил глаза.
С грехом пополам, погнув три гвоздя, прибили доску.
Куроводство наука точная, папаша изволил подняться и померить рулеткой. Криво, но да ладно. Тут по бруску, потом отпили тут, указующий палец порхал, как безумная бабочка, потом вот так, как ножки.
Он снова рухнул на табурет, мы стали выполнять.
Куры могут даже глистов жрать, разглагольствовал отец. Да, глисты вам не клесты, вот. Теперь жерди колотите. Не так. Поперек засаживайте. Левее! Ниже! Прибивай, снова хлебнул водки. У меня глаз-алмаз, я малейшую неровность вижу. Учитесь, пока я жив.
Где эти падлы? раздался от входа голос матери.
Федька затравленно оглянулся, ища пути к бегству, и пугливо вжался в угол, с тревогой поглядывая на перекрытую матерью свободу.
Сейчас поубиваю! подошла и заглянула в закуток. Вы что творите, уроды?
А что мы? угрюмо спросил я, понимая, что отсюда не сбежишь.
Вы какого рожна по грибы таскались?! кипятилась мать. Вам кто разрешил в лес ходить?
Не ходили мы по грибы
Еще и врешь, скотина! мать схватила молоток и двинулась ко мне. Матери, которая тебя обстирывает и кормит, врешь??? Дед Быря вас видел!
Да не ходили мы! закричал я. Это специально деду сказали!
Вас дед на складе видел? встревожился отец.
Нет, не на складе, а на перекрестке, что напротив карьера.
Чего вас туда черт понес? не поняла мать.
Жерди добывали.
Откуда там жерди?
У бабки из плетня вытащили, сжавшись в ожидании побоев, признался я, что на крайней улице живет
Так этой склочне и надо, сказала мать, опустив молоток. Будет знать, как трепаться, а то язык, что твое помело.
Мне вы сказали, что вас никто не видел, воспользовался паузой отец. Обмануть батьку родного пытались? За что? жалобно всхлипнул. За что?
Уже набрался, брезгливо посмотрела на него мать. Курятники нам делать некогда, нам рюмка важнее.
Ты, Галь, прямо как крепколобая! горестно покачал головой. Ничем тебя не прошибешь! Умолкни, женщина! Ты совсем без царя в голове. Я делаю самую трудную часть работы разумно руковожу процессом. Гвозди забивать любой дебил, вроде нашего Блудного, может, а руководить это не просто молотком махать. Тут нужен талант, опыт, образование и особые знания, покачнулся.
Много ты в таком состоянии наруководишь? Иди лучше спать, жертва зеленого змия, потянула его за рукав, но не тут то было.
Уйди, женщина! отец вырвал рукав. Директор, как капитан корабля, покидает свой пост последним! Сама иди! У нас тут дело. Врагу не сдается наш гордый «Варяг», заголосил.
И черт с вами! мать развернулась и пошла прочь. Но если насест не сделаете, падлы, то домой лучше не заявляйтесь! Потравлю! Раскособочу!
До двух часов ночи мы делали насест под тусклым светом лампочки.
Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, вполголоса напевал отец, когда тревожит геморрой, ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля. Отличная штука, наконец зевнул. Дядя, поболтайся на нем, проверим устойчивость несущей конструкции.
Боюсь, брат беспокойно переминался с ноги на ногу.
Блудный, тогда пробуй ты.
Я ухватился за доски, поджал ноги С грохотом приземлился на пол.
Надо доски толще делать, посмотрел на развалины отец. Завтра так и сделаем, а теперь пора спать.
А мамка? спросил Федя.
Что мамка? Сиську потерял?
Она же сказала, что не пустит домой.
Она спит давно, отец устремился из сарая. Если проснется, скажем, что сделали. Мозги у нее куриные, слепота тоже, ночью все равно проверять не пойдет.
Пап, тебя правда зеленая змея укусила? потянулся за отцом Федя.
Знаешь, есть люди, которые страдают запором, но есть и другие, отец остановился и оглянулся.
Какие?
Которые запором наслаждаются, хи-хи-хи. Пошел одальше. Блудный, табурет не забудь, а то сопрут.
На утро мать первым делом ломанулась в сарай. Прибежала обратно взбешенная.