Вижу, вижу, удовлетворенно произнес Никитич. В себя пришел. Хорошо Силы черпнул в Вышемирье.
Где? с удивлением спросил Антон.
Вставай, лежебока, с ехидством произнесла Весняна. Сейчас поесть, небось, запросишь. Вот за столом и поговорим.
К-ха! робко кашлянул Никитич.
Ну, куда ж без тебя! отреагировала Весняна. Ладно, и тебе тарелку налью Все-таки целых два часа рыцарствовал. А вот если б Ант не взмолился, да Мокоша на помощь не пришла пришлось бы нам несладко.
Антон понял, что толку от этих двух пока не добьешься, и решил принять практичное предложение Весняны тем более, что есть и в самом деле хотелось зверски.
За окнами уже стояла ранняя морозная темь, и от этого в комнатке, напоенной травными запахами, было особенно уютно. Грибной суп, благоухающий так, что кружилась голова, был восхитителен так же, впрочем, как и оладьи со сметаной. Что там добавляла Весняна было большим секретом, только Никитич с довольством трогал свой округлившийся животик и ворчал, словно оголодавший кот. Ясное дело, разговоров в столь ответственный момент он не вел.
Ну, так вот, сказал Никитич, закончив, наконец, уже казавшийся бесконечным процесс поглощения пищи, и откинулся на спинку массивного дубового стула. Начнем, пожалуй. Э-э-э С чего же? Ну, само собой, с меня. Я вот как есть домовой, а Весняна домовена, внучка то бишь. Усек? и с любопытством воззрился на Антона: как, мол, переваришь такую новость
Странно, но Антон почему-то ничуть не удивился. Ему на миг показалось, что он снова свободно плывет в жемчужном тумане, и это была реальность, просто другая, но тем не менее существующая.
Тебе там, в Вышемирье, должны были разъяснить, несколько разочарованно продолжал Никитич. Я, вишь, в науках этих не силен, мы с Весняной более чувствуем, да и живем поболее, чем ты
О себе говори, дед, сердито прервала его Весняна. Я не более чем он, живу в этом мире!
Вот то-то, в этом мире ехидно было начал Никитич, но, уловив опасный блеск в глазах внучки, живо поправился. Ну, это Зелена еще, конечно. Так чего-нибудь ты там, в Вышемирье понял, нет?
Антон растерянно пожал плечами:
Это было так фантастично Какая-то планета живая. Вроде как наша Земля, но без городов. Так просто не расскажешь. Если честно, я ничего не понял. А лекций там никто не читал. Совсем честно так просто растерялся.
Оно, конечно, кивнул дед. Даже нам внове каждый раз в Вышемирье попадать. Да и опасно долго там быть нам-то. Мы еще не выслужили и не заслужили. Но, поелику вернулся ты оттуда целым и невредимым, да еще Силы поднабрался, верно мы тебя нашли: приняло тебя Вышемирье, и даже сама Мокоша помощь оказала. Значит, ты тот, кто есть. И нам за то благодарность дана Мокошей, которая нам о тебе поведала. А поелику так, то обрядовал я тебя правильно, и отныне посвящен ты, вразумлен и миру открыт и этому, и прочим. С рождением тебя, Ант!
Произнеся эту торжественную тираду, Никитич парадно приосанился, огладил бороду и со значением воззрился на Антона. Весняна порозовела. В комнате воцарилось ожидающее молчание.
Антон во все глаза глядел на деда с внучкой и ничего не понимал.
Никитич сердито засопел, а затем сварливо осведомился:
Ну, теперь-то вспомнил?
О чем?
О том, кто ты есть! раздраженно рявкнул Никитич. И зачем я для тебя немеряно глотку драл?
И не просто драл, с ехидством сказала Весняна, А как в опере. «Иван Сусанин» называется
Цыц! взвился дед. Ну что за девка, что ни слово то шило!..
Антон как-то уже начал привыкать к постоянной перебранке этих удивительных личностей похоже, это было для них действенным средством снятия стресса, как для народных масс в России бутылка водки или бессильные плевки в адрес олигархов и воров-чиновников.
Что я должен вспомнить? сердито осведомился он. Была какая-то планета, какой-то мир, какой-то оранжевый козел на меня напал И я до сих пор не пойму: может, то бред был? Или транс? А может, Никитич, ты меня загипнотизировал? И кто я есть, по-вашему?
Эхе-хе, вздохнул Никитич, и борода его печально поникла. Крепко тебя по кумполу ошарашили. Должен был ты после этого путешествия вспомнить если не все, то хотя бы что-то в тебя вложенное. По всему видать, на том вокзале не простые были жулики, а приложил кто-то из сильных Темных. Мыслю, знают они про тебя и не хотят во вразумленные миры пускать.
Ничего! задорно сказала Весняна. Подумаешь Темные! Вспомнит он все, а мы поможем.
А затем Никитич с Весняной поведали Антону такое, от чего ему вдруг вновь захотелось на темный, продутый стужей Московский вокзал: там все понятно, и жулики, и менты такие родные, сволочные и объяснимые А тут какие-то инореальности, сложности, все перевернуто и запутано
Глава 3
Мир, в котором пришлось обитать Антону, числился в разряде не лучших. Это была Серая Реальность, потерявшая доверие Высших сил. Когда-то, в отдаленные времена, существовали здесь народы, которые, казалось, уверенно шли к преддверию Оптимума, или Светлому Счастью Но в ходе всяческих местных сражений сил Добра и Зла, выразившихся во множестве языческих и иных религий, победило Нечто, и в итоге цивилизация крохотной частицы Вселенной, именуемой местным населением «Земля», оказалась в некоей изолированной части, известной среди открытых Галактическому разуму народов «Серой пустыней» большой по пространственной протяженности, но малой во времени.
На этом теоретические познания Никитича заканчивались, и он снова сбивался на неожиданное благоволение Мокоши, оказанное так кстати. Весняна скромно помалкивала.
«Бред», подумал в смятении Антон, внимая гудению просвещенного домового, ощущая плетеное сидение крепкого кресла и слушая знойное пение канарейки, прыгающей в плетении ветвей возле закрытого морозной бронёю окна.
В изложении Никитича мироощущение выглядело спутанным, зыбким и туманным таким же, как борода повествователя, то вздыбленная, как шерсть рассерженного сибирского кота, то благообразная и похожая на облако переливчатого дыма. Одно Никитич знал твердо: был Серый мир, в котором он, к его прискорбию, вынужден пребывать в сей момент, и счастливое Вышемирье, где он надеялся окончить свои лучшие дни. Все остальное выглядело непонятной космологической смесью. По крайней мере, так это воспринимал Антон, воспитанный высшим образованием Ньютона, Лобачевского и Менделеева. Где-то вдали, правда, еще болтался загадочный Эйнштейн, ехидно потрясая воображаемыми пейсами.
Впрочем, Никитич, вопреки собственным словам, ничуть не тяготился пребыванием в Сером мире по крайней мере, за его официальным прискорбием таились довольствие, округлое брюшко и сладкая возможность зомбировать представителей власть предержащих, включая бессердечных домоуправов.
Ты, главное, не бери к сердцу, мирно гудел дед, любовно оглаживая бороду и уютно поскребывая полотняную подмышку. В пшеничном поле многие тысячи зерен, и твой мир одно из них. А есть еще зерна ячменя, ржи, риса и многих тысяч растений, которые живут тут, рядом с твоим полем. Но они другие. Если же взять, к примеру, среды Юпитера или Сатурна, не говоря о других звездных системах, где процветают зерна другой жизни Это я говорю только о зернах, которые ты можешь осмыслить своими знаниями. Говорю фигурально, как глаголил барин-литератор, чей дом я имел честь содержать сотенку лет назад По совести сказать, кухня у того барина была не в пример нынешней, а уж грибная запеканка и кухарка тут Никитич сладко причмокнул и даже сглотнул слюну.
«Вот старый бабник», невольно подумал Антон.
И ничуть не старый! взвился обиженно Никитич. Я тогда ишшо совсем молодой был!..
Ну да, ехидно добавила Весняна. Всего пару другую сотен годков
А уж окорочка у той кухарки по инерции продолжил было мечтательно Никитич, но, опомнившись, решил, что надо обидеться. Однако твой суп, внучка, только лешаку с похмелья!
Вот как?! гневно взвилась Весняна. А с чьего супа тебя разнесло так, что ни в одну мышиную нору не пролезаешь даже в депутатской квартире, где год назад жил?
«Эти двое еще и мысли читают», проворчал про себя Антон. И почувствовал, как у него не фигурально, а натурально начинает ехать крыша. Оптимумы какие-то, а тут дед с девчонкой начинают грозиться друг другу искрящими зелеными молниями, размахивая ими, словно облезлыми скалками в кухонной ссоре.
Вот что, граждане, выступил Антон, повинуясь инстинкту самосохранения и удивляясь собственной решительности. Прекращайте коммунальные свары! Я примерно понял, что все мне только кажется, и вы в том числе. А чаем меня напоят? Чай у вас настоящий?
Чаем напоим, охотно согласилась буйная парочка домовых. И даже бублик дадим.