Понимаешь, Ант, у домовены есть свойство или дар назови как хочешь в общем, привораживать парней. Вот только оборачивается это для них плохо. Голову теряют, а часто и жизнь. Ты-то вразумленный, и тебя это меньше касается, но дед мне строго наказал чары на тебя не наводить. И на Лешку тоже, раз уж он к нам в компанию прибился.
После чего нашла кучу неотложных домашних дел, которые нужно сделать к приходу Никитича, а особливо заказанный им соус из грибов-вешенок. Похоже, дед держал внучку во всей домовьей строгости.
А на какие средства живете? спросил потом Антон, поддавшись добросердечной российской привычке с пристрастием интересоваться содержимым кармана соседа. Никитич, случайно, пенсию для домовых не получает?
Это от какого же государства? парировала Весняна. Если от вашего, местного, то на такую пенсию, как дедушка говорит, дырку от бублика не купишь. Да и ту торгаши жадючие выманят да государство ваше опять же урежет и еще пенсионный возраст прибавит Ты-то вот, видать, у тетки как за стеной жил. Вон какой здоровый да упитанный, только безобидный какой-то Добрый. Дрался хоть раз-то, а?
Антон задумался. Странно, но жизнь у тетки в заштатном городишке воспринималась теперь как далекое прошлое, которое с каждым часом уходило в туманную дымку. Весняна была права: жили они с теткой замкнуто, ни с кем особо не общались. Были среди сверстников приятели, но вот друзей как-то не завелось. Быть может, потому что об Антоне ходила слава чудика, в себя вечно погруженного и читающего старомодные книжки, в то время как одноклассники, неуклонно взрослея, поэтапно познавали тайны бытия: первая сигаретка и бутылка пива, первая тусовка во «взрослом» ресторанчике, первый наркотик и первый секс У кого-то были первый фирменный ранец, у кого-то БМВ, но в общем к концу школы все приходили с одинаковым уровнем опыта.
Антон оставался в стороне. Драки обошли его стороной лишь потому, что сам Антон был юношей не мелким, пару лет увлекался модным тогда айкидо. Любой гопник, посмотрев на широкоплечего русоволосого парня с простым русским лицом, увидел бы в доверчивых на первый взгляд синих глазах нечто, от чего в задумчивости свалил бы в ближайшую подворотню. Да и, наверное, наблюдал все-таки за ним кто-то, потому что было несколько ситуаций, из которых он непонятно как вышел без единой ссадины
Те же силы, видимо, сберегли его от российской армии, позволив тихо и незаметно закончить учебу на непопулярном и хиреющем историческом факультете местного широкопрофильного колледжа с ветеринарным уклоном. Пару раз вызывали в военкомат, где тыловой майор с выпученными от постоянного похмелья глазами пытал на предмет наличия каких-то важных родственников. Антон не раскололся, потому что и в самом деле ничего не знал, чем вызвал еще большее уважение майора. Во всяком случае, сам того не желая, Антон лишился удовольствия познакомиться со сладостью самоволок, познавательностью дедовщины, шкурничеством и самодурством командиров, а также другими простыми армейскими радостями.
Происхождением покровительствующих ему сил Антон тогда не задавался, да и тетка, смахивающая на грустную старую деву, плакавшую по ночам над любовными романами старой российской классики, в подробности не вдавалась. «Родители твои, говорила она, рано погибли в автокатастрофе, сами они детдомовские, были обыкновенными строителями и скакали по стройкам, пока я тебя, охламона, воспитывала. И вопросов больше на эту тему не задавай». Правда, некие странности в характере и поведении тетки Антон замечал любила, например, сидеть в темноте, по весне исчезала в окрестных лесах несколько дней, чем заслужила в маленьком городке славу не то колдуньи, не то лекарки-травницы. Это тоже было на руку: тетку побаивались и лишний раз в дом не совались. Странно было и то, что при более чем скромной зарплате библиотекарши жили они в сравнительном достатке: водились у Антона и музыкальный центр, и мотоцикл, хоть и отечественный
Дрался не дрался, со значением промямлил Антон, Но было всякое
А что он еще мог сказать?
Глава 4
Идиллия закончилась поздней ночью, когда в городскую лесную берлогу явился Леха.
Он любил парады.
Леха прибыл на руках Весняны, сопровождаемый донельзя смущенным Никитичем. Отставной скинхед был пьян, возмущен и одновременно удовлетворен, если признаком этого можно считать утроенную в объеме верхнюю губу, мешавшую ему изображать торжествующую ухмылку. Кто-то, видимо, изрядно промахнулся, попав ниже предполагавшегося Лехиного носа, чем доставил его обладателю чисто детскую радость.
Леха прибыл на руках Весняны, сопровождаемый донельзя смущенным Никитичем. Отставной скинхед был пьян, возмущен и одновременно удовлетворен, если признаком этого можно считать утроенную в объеме верхнюю губу, мешавшую ему изображать торжествующую ухмылку. Кто-то, видимо, изрядно промахнулся, попав ниже предполагавшегося Лехиного носа, чем доставил его обладателю чисто детскую радость.
Парадный внос Лехи в прихожую сопровождался тривиальной народной лексикой, однозначно адресованной почему-то современной попсе. И даже не совсем современной, скорее даже исторической, а именно миллиону алых роз. Пока Весняна возносила Лехино бренное тело до ближайшего дивана, он даже пытался эту попсу воспроизвести, причем сарказм его производил удручающее впечатление.
Уяснить столь сложные взаимосвязи между попсой и утроенной губой татуированного ненавистника цветов помогли Никитич с Весняной после того, как со стороны терпеливого дивана раздался, наконец, заливистый храп, свидетельствовавший о Лехиной полной умиротворенности.
И что это было? осведомился Антон, кутаясь в одолженный ему Никитичем утром халат и заспанно моргая. Возвращение блудного сына из розария? Поспать не дают болезному, чесс-слово
Дак ить его! фальшиво возмутился Никитич. Ведь еле вытащил-то из этого трактира. Клуб который, имя ему «Ночные поганки». Тьфу! Поганки и есть дед явно что-то не договаривал и старательно таращил чистые синие глаза.
Поза Весняны в это момент являла собой статую разгневанной Фемиды если только богиня правосудия имела обыкновение подбочениваться и метать из глаз зеленые молнии.
Как же! донельзя ядовито заявила она. То-то ты и твоя ведьма вопили, что грибов еще не пробовали А этот, Весняна гневно ткнула пальцем в невинно дрыхавшего Леху, орал, что ему надо найти веник роз, а он его еще не нашел
Зачем?! поразился Антон, предполагая, что из всех ароматов Леха уважал лишь запах еще не выпитого свежего пива, но отнюдь не цветов.
И Весняна, и Никитич вдруг стали очень похожи друг на друга в некоем смущении.
Ну это, ответствовал, наконец, дед, он хотел вставить веник какому-то скомороху. Туда, откуда ноги растут.
И как можно глубже, злорадно добавила Весняна. Вот это бы еще сделать твоей ведьме.
Ты Маврушу не трожь! взвился Никитич. Знаешь, как она по кумполу съездила охранителя этого скомороха! А то пришлось бы собирать Леху по кусочкам!
Как же, как же, таким помелом и по голове Пополам!
Голова? ошеломленно спросил Антон.
Помело! яростно ответствовала Весняна. Так потом эта Маврушка еще и ныла, где она теперь транспортное средство достанет такого качества. Надоела совсем!
А и нечего осуждать, пошел в наступление Никитич, молодо-зелено. Она на этом помеле полтонны могла увезть, дерево-то африканское, крепче железа, а нынешние-то и от двух пудов обломятся, из сосны деланы, самопал. Не то нынче изделие пошло, не то, а вот ранее бывало
Ей, конечно, виднее, Весняниновому яду могла бы до боли в зубах позавидовать любая гюрза, с ее-то возрастом
Э предупреждающе крякнул Антон, видя, что диалог домовых грозит перейти на личности, так как насчет того места, откуда ноги растут? И почему Леха хотел устроить букет обязательно туда?
После допроса с пристрастием, длившегося не менее часа и поминутно грозившего перейти во взаимные обвинения допрашиваемых, картина стала проясняться.
Никитич не любил болтаться без дела, да еще ожидая кого-то, в данном случае Митромира. А в предчувствии предстоящего путешествия он решил отринуть дела как таковые, навестить одну ведьмочку, отловленную им в недрах интернета, и сказать ей последнее, быть может, «прости». Впрочем, такое свидание тоже было делом и, судя по вздыбившейся от приятных воспоминаний бороде Никитича, требовавшим немалых трудов. Во всяком случае, после такового понадобилось отдохнуть, и парочка решила мирно пофланировать по вечернему Невскому проспекту, вспоминая старину, бывшую от сего дня в какой-нибудь паре-тройке столетий.
Вот тут их угораздило встретить Леху. Мир, как известно, тесен, а пути шествия отставных скинхедов и вечных студентов неисповедимы, если не знать точного расположения ближайших пивных баров. А на Невском эти угодные народу заведения чередовались один за другим. Леха именно шествовал от одного бара к другому в компании закованных в скрипящую кожу с заклепками юношей, глазевших в рот наставнику, который вдохновенно изрекал нетленные, очевидно, истины.