Именем Бледных я, конунг Ингварр Благородный, повелеваю жителям сей деревни не противиться воле космоса и оказать колдуну и прибывшим с ним дружинникам всяческую поддержку. Если же вы посмеете причинить магу вред или воспротивиться моей воле, то воеводе, Верманду Суровому, разрешаю обнажить меч для наказания неверных.
Обычное послание его всегда зачитывал воевода или колдун перед населением. Свернув бумагу, я сложил руки на груди и кивнул колдуну. К нам вышел коренастый старейшина, опираясь на узловатую палку:
День добрый, воины. Коли Бледные велят, мы сопротивляться не смеем. Скажите только, что боги нам уготовили, а мы вас после и накормим, и напоим, да у печей согреем. Зима нынче ранняя пришла!
Дружинники заулыбались и потерли руки. Редко нам оказывали такой прием! Даже я ухмыльнулся и убрал меч в ножны какой удачный исход!
Колдун, ступай со старейшиной и обговори дела. Воины, привяжите коней и отправляйтесь, куда вам скажут жители.
Наконец-то, тепло! радостно воскликнули дружинники и помчались выполнять указание.
Старик, правда, не спешил сдвинуться с места. Поглядывая то на своих подопечных, то на меня, он поглаживал бороду.
Верманд, говоришь? Воевода? Хорошо, хорошо Знаешь ли, последнее время нехорошая молва про колдунов ваших идет, будто бесчинства они творят всякие, да указам конунга не следуют. Будь добр, юноша, пойдем с нами! Я не хочу быть негостеприимным, но деревня мне роднее проследи за магом, чтобы все точно исполнил, как приказано. По букве закона!
Я посмотрел на дружинников и махнул рукой пусть идут, справлюсь и сам.
Добро, идем.
Колдун выбрал один из домов и осторожно зашел внутрь, сбив о порог снег с сапог; мы со старейшиной шагнули следом. Убранство хижины предстало бедным, даже аскетичным грубо сколоченная мебель, стол да стул, старая печь и лучина в углу. Когда старик, стуча палкой, вошел внутрь, хозяин дома поднялся с лавки, стоявшей у стены. Кроме него в хижине находилась женщина и ребенок лет семи.
Не волнуйся, старейшина похлопал мужчину по плечу, это маг из Стохетхейма, пришел по воле Бледных.
Глаза друида остановились на ребенке. Пока я разглядывал хижину, он усадил мальчика на стул перед собой и пульты ожили, наполнив комнату таинственным зеленоватым свечением.
Что это он делает? прижав руки к груди, волнуясь, спросила женщина.
Седой старейшина поспешил ее успокоить:
Все будет хорошо, ничего с вашим сынишкой не случится. Может, хворь какую убрать хотят Вот и воевода с нами пришел он проследит, чтоб все было как приказано.
Я перевел взгляд на пульты что-то странное, нехорошее таилось в этом зеленом свете. Энергия, исходившая от них, сочилась угрозой, а не мощью ветров, как у Сверра Тучегона. Я нахмурился и приблизился, решив понаблюдать внимательнее. Мать ребенка, казалось, успокоилась, но все же опасливо поглядывала на татуировку друида.
Маг зашептал неизвестные слова, от которых мурашки пошли по коже. Внезапно я заметил, как глаза ребенка закатились, а на коже расцвела, словно плесень, ужасная сыпь.
Эй! крикнул я, хватаясь за клинок. Что это ты делаешь?!
Друид посмотрел на меня одним глазом, едва обернувшись, чтобы не отвлекаться.
Исполняю волю Бледных, воевода, что же еще?
И что они велят тебе?
Им нужно видеть, как эта болезнь будет пожирать тело мальчика. Зачем мне неведомо.
Старейшина ахнул, а отец ребенка, увидав гнусные пятна на коже, вскрикнул и бросился к друиду; мать залилась слезами.
Пожалуйста, только не мой мальчик! Только не мой! Умоляю!
Друид вытянул один из пультов, и из стены вырвались цепкие лозы, которые оплели тело хозяина дома. Сколько бы мужчина не рвался, он не мог освободиться. В конце концов, силы его оставили, и он, беззвучно рыдая, повис в путах.
Что же это такое Неужели вы дитя загубите?! крикнул старейшина.
Такова воля Бледных, значит, так должно быть, монотонно пробубнил друид, смотря в глаза ребенка.
Болезнь уже начинала съедать мальчика, покрывая лицо серыми разводами.
Воевода, что ж ты замер? крикнула мне женщина. Останови это, прошу! Он сейчас его убьет!
Я стоял в оцепенении, не в силах сдвинуться с места, открыв рот в изумлении. Как это произошло? Как такое вообще могло случиться?! Прямо у меня на глазах колдун губит ребенка, не поведя и бровью; неужели все рассказы людей правда? Неужто в Инностинге старейшина не соврал?
Воин, прошу тебя!
Нет. Бледные не могли повелеть такого! Боги смотрят за нами из Кархайма, надзирая над человеческими судьбами они не станут для развлечения убивать людей, которые служат им так долго! Это не магия, а темное проклятие Не знал Бальдр еще такой болезни, чтобы за минуту обращала человека в гнилой труп! Не может быть друид ослушался! Я уверенно сжал меч и двинулся к колдуну.
Отпусти мальчишку, немедленно! Или, даю слово, я голову тебе отсеку!
Друид обернулся. В зеленом сиянии пультов татуировка на голове будто ожила, и змея угрожающе шевелила кольцами.
Что? Вас послали защищать меня, а не мешать разве стал бы я просто так убивать человека, без нужды? Вот, смотри, раз не веришь!
Колдун швырнул мне маленький свиток, а я развернул его дрожащими руками. Сомнений нет рукой Сверра начертано повеление: заразить любого ребенка страшной болезнью, название которой знают только сами Бледные. Так хотят боги, так им нужно. Бледные желают увидеть смерть, а потом изучить тело, поэтому труп нужно доставить к Оракулу. Я не мог поверить собственным глазам. В одно мгновение весь мир, который я выстроил вокруг себя, обрушился, завалив меня обломками. Все оказалось правдой слухи о бунтах из-за действий колдунов, слова жителей Инностинга, мерзкие сплетни о некромантии среди магов Сверр сам подписал этот указ значит, обо всем знал. Знал и ничего не предпринял! Какими бы всемогущими ни были боги, нельзя позволять им такое не будет веры и поклонения, не станет и божества! Только демон мог пожелать смерти человеческой. Я задрожал, поняв, сколько злодеяний свершилось из-за нас, дружинников и воинов, потому что мы охраняли коварных колдунов, пока те творили черные дела; сколько загублено невинных душ за то, что посмели противиться темному колдовству. Когда власть милостивых Бледных сменилась царством дьявола? Я не хотел, просто не мог допустить такого ужаса; швырнув свиток на пол, растоптал его сапогами.
Назад, маг! Не смей приближаться больше к мальчику!
Как ты смеешь?! Ты ослушался Бледных! Конунг узнает об этом, и тогда тебе конец! прошипел друид.
Если все, что говорили про ваши дела в народе правда, то я не стану слушать таких богов! Не существует их для меня больше! Ты говорил, что великий лекарь? Так лечи его! А откажешься не проживешь и минуты!
Я не могу! отступил на шаг колдун. Если я не убью его, меня лишат силы!
Ты погубил ребенка, я пошел на друида, выставив вперед меч, и, по нашим законам, отдашь свою жизнь за его. Лечи, и я пощажу твою жалкую душу!
Нет! заорал колдун.
Он взмахнул пультами, и корни деревьев с грохотом пробили пол хижины, сковав меня. Лысый друид поспешно повернулся к ребенку и продолжил напитывать болезнью его тело, завершая начатое.
Подлец! я пытался освободиться; старейшина бросился на колени, пытаясь отодрать от меня толстые корни, но тщетно.
Тогда я принял единственное решение, которое сумел найти размахнувшись со всей силы, метнул Барда в колдуна. Перевернувшись в воздухе, меч ударил его эфесом, и друид, вскрикнув, выронил пульты и упал. Корни ослабли; я сумел выдернуть ноги и подбежал к корчившемуся на полу магу. Внезапно он, скорчив гримасу ненависти, схватил один из пультов и направил мне прямо в лицо. Кожу обожгло, словно жарким пламенем, но я, стерпев боль, схватил меч и вонзил его прямо в сердце предателя. Колдун вздохнул и испустил дух; пульты погасли, потеряв хозяина. Я, схватившись за голову, сел на пол. Лозы завяли и осыпались пеплом, отпустив бедного отца. Из последних сил мужчина подполз к сыну и поднял его на руки. Мальчик был мертв болезнь успела остановить сердце. Родители горько плакали, а старейшина причитал, хватаясь за сердце. Я встал, едва понимая, что делаю, и ударами меча разбил пульты. На шум сбежались дружинники увидев, что произошло, отступили назад, дав мне выйти из хижины. Сломя голову, я помчался к коню и прыгнул в седло. Пустив коня галопом, я несся назад, в Стохетхейм, ведомый гневом и горечью кто мог подумать, что нас ведут демоны, а Сверр их преданный слуга? Мой дядя! Отец должен обо всем узнать, и немедленно!
***
Жители города с криками разбегались, чтобы не оказаться под копытами разъяренного, взмыленного коня. За время пути я успел все обдумать, а черная злоба рассеялась в морозном воздухе, выпустив из цепких объятий мое сердце. Отец был обманут, запутан Сверром, который потакает ужасным желаниям Бледных. Подумать только а ведь я молился этим темным богам, с их именем на устах нес смерть тем, кто осмелился роптать! Конунга нужно предупредить о коварстве Сверра Тучегона, и чем скорее, тем лучше! Стражи дворца почтительно кивнули мне и расступились, открывая проход внутрь. Я вихрем взлетел по главной лестнице и нерешительно остановился у ворот тронного зала. До меня доносились тихие голоса у конунга шел прием. Делегация? Совет ярлов? Неважно! Кто бы там ни был пусть все знают! С лязгом ворота распахнулись, и я, сжимая в руках меч, вошел внутрь. Внутри все похолодело рядом с троном стоял дядя Сверр; конунг и верховный маг о чем-то мирно беседовали. Мать со скучающим видом слушала мужчин, а придворный музыкант бренчал на лютне, тихо подпевая сам себе.