Он рисует совсем не похоже, нахмурилась мать, едва смягчившись.
А зачем мне сходство, мама? Мне сейчас, напротив, хочется быть совсем непохожей на себя, даже повзрослее чуть-чуть хотя бы на пару лет. Справишься, Козломордый?
Тот закивал, как болванчик, умоляюще глядя на невзрачную женщину, и на глазах ее вдруг навернулись слезы. Она тяжело вздохнула, не желая ни с кем спорить, и подкатила инвалидную коляску к мольберту.
Хорошо, старый плут, только учти, я тебя предупреждала.
Художник заметно оживился. Он важно сел на раскладной стульчик, погладил лист на мольберте и задумался. В этой задумчивости он вытянул вперед свою козлиную бородку, словно настраиваясь на шедевр. Затем его как будто осенило, и он взял опять черный уголек из жестяной баночки и сделал первый штрих.
Уверяю Вас, Вика, сказал он вполне серьезно и уже на «Вы». Если Вам не понравится, я обещаю бросить пить навсегда Честно слово, честно.
Ну да, ухмыльнулась мать девочки. Знаем мы Вашего брата.
Мама, пожалуйста, не мешай ему настроиться и девочка выпрямилась в удобную позу. Ведь, правда, что в Вашем деле важен настрой?
Безусловно, кивнул Козломордый, но я, если честно, научился работать и без настроя, в совершенно стрессовых ситуациях. Ведь обязательно кто-то да скажет за спиной, что я рисую неправильно или что-то в этом роде. Народ у нас любит высказываться на чистоту. Да, сударь? обратился он к кому-то, особенно любопытному за своей спиной.
Мужчина в кожаной куртке, украдкой наблюдавший за процессом работы и застигнутый врасплох, немного смутился.
Что, правда, то правда, сказал он. Но важно, чтобы рисунок понравился, прежде всего, самой девочке.
Ну, а ей понравится, извольте не беспокоиться! усмехнулся мастер, как-то дерзко и размашисто сделав несколько свежих штрихов.
Очень надеюсь. Мне даже интересно, как Вы обыграете уже начерченный ранее бокал.
И, действительно, на листке бумаге в самом центре мольберта уже был прежде прорисован бокал на тонкой ножке, и невзрачная женщина сказала с укором девочке:
Вот, видишь, Вика, у него даже чистого листа нет. Совсем допился дурень. Одни рюмки рисует. Пойдем отсюда
Нет, мама, останемся, настойчиво ответила ей дочь и ее ладошки сжались в слабые кулачки. Это мой каприз. Пусть меня он рисует и только он. К тому же, Козломордый мастер по сюрреализму. Не так ли, Козломордый? Вас еще не били местные сюрреалисты?
Пока еще нет, замотал головой художник испуганно. Я никаким боком не собираюсь отнимать у них их хлеб. Я всегда слыл и буду слыть сторонником исключительно классической школы, и только сейчас в самом исключительном исключении позволю резкий разворот в сторону. Уверяю Вас, моя благородная девочка, никто даже не заметит это нелепое несоответствие.
Затем он очень неприветливо посмотрел на мужчину в куртке, и в осоловевшем взгляде без труда угадывалось «Кто Вас, болван, просил болтать лишнее?» Ведь позирующей девочке и ее матери не было видно, что рисует уличный художник: мольберт закрывал им обзор. И чтобы быстро исправиться и доказать, что девочка не ошиблась в выборе настоящего мастера, Козломордый очень удачно передал серое небо, кусок солнца, растекающийся, словно нагретое сливочное масло, по маковкам церквей, строгие контуры арбатских крыш, и даже сизых голубей, парящих над ними. Казалось, он все еще не решается приступить к самому главному образу девочки, ради чего и было все это затеяно, и проходящие мимо люди даже задерживались, с любопытством и интересом гадая, когда же и куда же будет вставлена в общую экспозицию его несчастная натурщица.
Но как истинный гурман, самое вкусное оставляющий «на потом», он все еще медлил, и, глядя на ожившее лицо девочки, он виновато уводил свои иссохшие глаза и как будто плакал. Этот душевный невидимый плач особенно передавался в резких движениях его правой кисти, держащих огрызок уголька, и казалось, что он вот-вот выронит его из рук.
В самый разгар работы к мольберту подошли со стороны Макдональдса туристки из Поднебесной. Все они были, как на подбор в одинаковых уггах, шумные, крикливые, с гоу-про и профессиональными камерами, толпились и мешали друг другу снимать окружающие. Девочка в коляске улыбалась, видя, как хмурится художник, который из-за всех сил пытался сосредоточиться и абстрагироваться от этого шума.
Ну, вот орда набежала ворчал он про себя. Каждый божий день ходят туда-сюда и все снимают меня, снимают.
Не ругайтесь, Козломордый, смеялась девчонка. Вы у них там, наверно, звезда интернета, медийная личность.
Над его ухом в это время кто-то мощно втянул через трубочку остатки молочного коктейля. Момент был ответственный, и художник вспылил, требуя у зевак не галдеть, а позирующую ему натурщицу попросил вообще не шевелиться, хотя она итак сидела неподвижно в какой-то удручающей страдальческой позе. Но, правда, в ее больших черных глазах уже блестел шаловливый свет, а на ее лице впервые за долгое время появилась смешная, пародирующая самого художника, мимика, что сильно позабавило толпу.
Перестаньте, перестаньте, хулиганы! выходил из себя Козломордый, смахивая здорово на старую ворчливую бабку. Вика, и ты прекрати паясничать, а то и, правда, шарж получится.
И хорошо, что получится! уже хихикала вместе с зеваками девочка. Тогда ты наконец-то бросишь пить, Козломордый Ведь ты мне обещал
Так нечестно, нечестно! Ну, пожалуйста, ради большого искусства еще две минутки пострадай, а?
А ты меня веселой рисуй, счастливой, не слушала она мольбы мастера, показывая мужчине в кожаной куртке свой кончик языка.
В этот момент к китаянкам подошла другая компания соотечественников. Из нее выделился китаец в легком пуховике и меховых наушниках. Он присел у инвалидной коляски и пощупал деловито, хорошо ли надуто колесо.
Хорош каталка выговорил он плохо по-русски, показывая всем свои удивительно белые и ровные зубы. Электрическая моторка.
Не работает Ваша моторка, пожаловалась ему девочка. Сломалась сразу, вот мама и толкает
Ай-ай, расстроился китаец и подлез под колесо, дергая за торчащий провод. Капец, капец.
Русское слово «капец» оказалось знакомым туристам из Поднебесной, и они стали выговаривать его вслух, перешептываясь.
Короткий замкнуло, проговорил специалист чуть позже, быстро разобравшись с проблемой. Предохранитель купать. Заказать по интернет. И каталка поехать. Мама не нужна.
Ой, мама мне всегда нужна! улыбнулась девочка и вдруг чихнула.
Ай-ай, покачал китаец головой и достал из-за пазухи пакет размером с ладошку и стал объяснять, как он работает.
Русская зима жуть, признался он, протягивая свой подарок. Там специальный железный крошка. Тепло. Мы в одежда, сапоги, варежки. Полезный штук.
Ой, спасибочки! обрадовался девочка. Я это как раз в свой носочек засуну, а то пальцы замерзли.
Добрый китаец между тем стал объяснять ее матери, что когда-то он то ли работал на фабрике по производству таких колясок, то ли продавал их, и знает, как ее починить. Он чиркнул карандашом на предложенной ему бумажке даже тип нужного предохранителя и показал, где нужно его заменить.
Али экспресс придет, тут отвертка крутить.
Пока происходила диагностика коляски, одна китаянка захотела сфотографировать себя на фоне мольберта. Но ее соплеменницы в довольно грубой форме отпихнули ее селфи-палку в сторону, и между ними на улице возникла откровенная склока с применением локтевых приемов и хватанием за одежду и волосы. Дошло до того, что все пожелали сфотографироваться с бедным ребенком, и художник был вынужден даже прикрикнуть на нерадивых гостей и отогнать их на значительное расстояние.
Цыц, шантропа! Отойди от света!
Затем немного успокоившись, он снова присел за мольберт, и толпа осторожно, на цыпочках заняла свои прежние позиции. Молодую натурщицу он все же решился изобразить на самой вершине бокала с откинутой назад головой и оголенными плечами. Он старался (это получалось у него не сразу) убрать всю болезненность и страдание, заменив их желанием наслаждаться жизнью. Чтобы не провалиться в винную бездну и не утонуть в ней (край ее платья уже спадал вниз), девушка упиралась локотками рук о тонкое стекло, и играла перед собой скрестившимися босыми ножками. Художник несознательно, а, может, намеренно придал Вике больше женственности. Он добавил ей пышности в шевелюре, слегка увеличил грудь, а прорисовке глаз уделил так много внимания, что китаянки захотели тоже заказать свои портреты непременно с такими же глазами и долго на ломаном языке и при помощи жестов объясняли художнику свои пожелания, сильно отвлекая последнего от работы.