Боря неопределённо пожал плечами.
Значит какое-то имеет. Халатам виднее.
И снова Натка испытала глухое раздражение. Молчат, проклятые! Всё знают, всё понимают, но молчат и терпят. Чёртово заколдованное место, замкнутый круг, зеркальный лабиринт! Здесь можно месяцами гоняться за собственным отражением, но так и не найти выхода
Следующие дни она провела терзаемая вопросами, ответы на которые вроде и были рядом, но постоянно ускользали от неё, словно юркие рыбки, которых она в детстве пыталась ловить руками на мелководье. Снова и снова предпринимала попытки выяснить, что думают на этот счёт её друзья, но с Мариной, никогда не бывавшей в лабе, говорить о капсуле сенсорной депривации не имело смысла, а Рая и Боря старательно избегали таких разговоров. Отчасти Натка могла их понять. Ведь если они тоже видели нечто своё потаённое, нечто, пробуждающее самые тяжёлые воспоминания, нечто, возможно постыдное, то откуда же взяться желанию этим делиться? Но с другой стороны, пока они все разобщены, пока каждый остаётся наедине со своим страхом, разве получится что-то изменить?
Был ещё один человек, у которого можно было бы спросить напрямую о пережитом в лабе личном опыте, и которому, скорее всего, достало бы смелости это рассказать, но он к Натке больше не приходил. Она не видела Клима с того дня, когда они безобразно орали друг на друга стоя перед лицом не заправленной постели, ещё хранящей тепло Наткиной с Генералом страсти. Рая рассказывала, что Клим снова стал нелюдим и замкнут, что пару раз уже нарывался на драки с мужиками, видимо забыв про вынесенное ему проверяющим последнее предупреждение. Впрочем, судьба несостоявшегося жениха Натку мало волновала она прекрасно помнила с каким презрением он швырял ей в лицо грязные слова всего лишь за то, что она посмела сделать выбор не в его пользу. Жаль только, что теперь они не могут обсудить происходящее в лабе
Но, как оказалось чуть позже, случай ей всё-таки представился, и не без инициативы самого Клима.
Уже подходил к концу январь, и миновало около двух недель с Наткиного возвращения из мягкой палаты, она даже чувствовала себя почти так же хорошо, как до своего пребывания там, когда одним морозным ясным утром к ней в избу постучали. Что само по себе было странно. По местному укладу двери Натка не запирала, и её гости просто по-хозяйски вваливались сначала в сени, а потом и в горницу. Это уже стало таким привычным, что от стука в дверь, прозвучавшего сухо и официально, она вздрогнула, как от выстрела.
Кто там? кроме дурацкого вопроса в голову больше ничего не пришло.
Сто грамм!
Натка узнала голос Клима сразу, и так же сразу почувствовала не забытую ещё злость.
Чего надо?
Двери открылись резко, как от пинка, впустив клубы морозного пара и самого Клима, чьи руки, как оказалось, были заняты объёмной коробкой. Он бухнул эту коробку на пол, и, выпрямившись, хмуро глянул на объект своих недавних воздыханий.
Забирай. Бородавка велел передать.
Глава 4
«Меня в последний раз рвало так, что я сдвинула унитаз, сорвала гофру и затопила соседей))) А если без смеха, последний раз спиртное не помогало от слова совсем. Ночью мне казалось, что приходили какие-то жуткие уродливые старухи, сидели у меня около постели, вязали и рассказывали что-то. Страшно было так, что сердце практически останавливалось. То ли от потрясения, то ли ещё почему через два дня я вышла из этого состояния всего лишь с помощью корвалола и валерьянки»
Несколько секунд Натка тупо смотрела на коробку. Та была заметно больше полученной от проверяющего в прошлый раз.
Что это?
Клим пожал могучими плечами.
Почём я знаю? Судя по весу дохрена чего.
С спасибо, вежливость далась с трудом, но коробка действительно выглядела тяжёлой, так что Натка пошла на эту жертву.
На здоровьице! Клим отвесил издевательский поклон, Кушайте, не обляпайтесь! Вы ж у нас теперь первая леди на деревне.
Натка уже округлила губы, готовая огрызнуться, но вместо этого спросила:
Как я выгляжу?
Меньше всего ожидавший такой реакции на своё ёрничанье, Клим слегка завис. И видимо от растерянности брякнул правду. Без желания обидеть, просто сказал то, что видел:
Хреново ты выглядишь. Истощала совсем, дальше некуда. И рожа серая. В гроб краше кладут.
А знаешь, почему я такая?
Клим отступил к двери, даже взялся за ручку, но любопытство взяло верх:
Ну и почему?
Потому что я недавно из лабы.
Знаю, слышал. И чё?
А то, что какая я после этого первая леди?! Меня на тесты увезли в тот же день, когда когда ты приходил.
Когда Генерал тебя трахал, хочешь сказать?
Натка удивила саму себя, но опять осталась спокойна, легко проигнорировав нарочитую грубость. Безразлично кивнула.
Ага. Он не мог не знать, что подошла моя очередь, но ничего не сказал, не предупредил.
Клим хмыкнул.
А чё он дурак что ли, предупреждать? Ты бы ему тогда не дала.
Уж он точно не дурак.
Клим потянул было дверь на себя, но снова остался на месте. Спросил через силу:
Выходит, он больше не приезжал? Генерал? И в лабе вы не пересекались?
Не-а. Так что, как видишь, первой леди из меня не вышло.
А ты чего ждала? тон Клима был странным незадачливый ухажёр явно колебался между злорадством и сочувствием, Предложения руки и сердца?
Натка закатила глаза.
Вы с Раей сговорились что ли за дуру меня держать? На кой мне его сердце, а тем более рука? Я не вчера родилась, и в сказки о золушках давно не верю.
Но тогда зачем ты с ним Клим осёкся, не желая больше грубить, но, не зная, как сформулировать свой вопрос в рамках приличий.
Натка пришла ему на выручку.
Зачем я с ним спала? Да затем, что захотелось! Я молодая здоровая женщина на тот момент по крайней мере была здоровая И мне иногда хочется секса, представляешь?
Но почему с ним?! Почему Клим прикусил язык в последний момент, но Натка закончила вопрос за него:
Почему не с тобой?
Да! казалось Клим готов затопать ногами, Да, чёрт бы тебя побрал, почему не со мной, если уж тебе тупо хотелось потрахаться?! Я, как последний алень, два месяца тебя окучивал, а этот этот припёрся на всё готовенькое!
Натка было набрала в грудь воздуха, чтобы, как и в прошлый раз указать Климу чем он далеко не в лучшую сторону отличается от Славы, и это наверняка привело бы к очередной очень некрасивой ссоре, но вдруг почувствовала такую тоску по дурацким своим несбывшиеся надеждам, что неожиданно для себя сказала правду.
Потому что мне хотелось не тупо потрахаться. Мне хотелось именно его. Его, а не тебя, понимаешь? Он мне понравился сразу, когда я ещё даже лица его не видела из-за бороды той дурацкой Помнишь, он посадил меня на колени, когда приезжал Дедом Морозом? Я уже тогда почувствовала как
Натка осеклась, не в силах подобрать слова, а Клим пялился на неё, отвесив челюсть, и какое-то время в избе царила тишина, нарушаемая только гудением огня в печи.
Я ведь не ждала, что он отнесётся ко мне серьёзно, я своё место прекрасно знаю и помню. Но и такого не ожидала. Даже не предупредил Я там, в лабе, пока ещё могла соображать, представляла, что он придёт. Хоть на минуту, хоть просто в дверное окошко заглянет, посмотреть жива ли я ещё. Тогда бы я всё выдержала на одной только мысли, что ему не наплевать.
Ты и так всё выдержала, помолчав, отозвался Клим, А то, что запала на холёного так все бабы дуры. И не потому что дуры, а потому что бабы. Натура ваша такая западать на кого не надо.
Я не запа начала Натка, но замолчала, не договорив. К чёрту! Клим всё равно уже считает её дурой, так какой смысл отпираться?
Запала-запала! И выглядишь теперь, как жопа из кустов, не от тестов, а потому что тебя так кинули. Бабы они от любви расцветают, а от предательства вянут вмиг. Но это ничего
Клим сделал несколько шагов вперёд, приблизился к Натке, неловко погладил её по плечу.
Это ничего, всё пройдёт, отогреешься. Ты прости, что тогда наговорил тебе всякого. Я думал, у тебя шкурный интерес, что просто хочешь к халатам поближе быть, как наш поп. Если бы знал, что это обычная бабья слабость, не сказал бы такого
Натка смотрела на него во все глаза, и не могла поверить в то, что действительно видит на этом грубом лице выражение искреннего сочувствия, зеркальное отражение её боли и обиды. Но как такое возможно, откуда Клим может знать, каково ей сейчас? Если только если он не чувствовал то же самое, когда услышал, что она ночевала со Славой.
Я ничего тебе не обещала, сказала Натка, не то извиняясь, не то оправдываясь, Я никогда не давала повода тебе не на что злиться.