Понятно. Кому?
А вот этого-то, девочка, я и не вижу. И никто не увидит, раз я не вижу. Кому-то из вас двоих. Одному. Так бывает, ответила она на недоуменный взгляд Нины, так иногда бывает, судьба путается, да вы же ее сами и спутали шли ваши дороги вместе, какого черта вам надо было расходиться? А сейчас и не поймешь, чья она из вас, смерть-то.
И что мне теперь делать? тихо прошептала Нина. Самой себе, не гадалке, но вслух.
Что-что, дурочка. На самолетах не летай. Машин, поездов, пароходов можешь не бояться, цыганка еще раз скользнула взглядом по ее лицу, потом по обеим ладоням. Я б тебе сказала, вам обоим бы сказала, что не надо никогда спорить с судьбой, но теперь уже поздно. Теперь тебе осталось только от этой судьбы уворачиваться. Авось и увернешься.
Спасибо.
Не благодари, дурочка. И в сумку свою не лезь, нет у тебя денег, только на маршрутку до конца месяца, на кошачий корм да на набойки новые.
Нина не нашлась, что ответить.
Она успела поймать кофе в тот самый момент, когда темная пена уже готова была хлынуть из турки на свежевымытую плиту. Она вообще всегда и везде успевала. Сейчас тоже надо успеть вариантов нет.
Собраться на работу двадцать минут. Маршрутка еле тащилась по напрочь забитому Ленинградскому шоссе, пассажиры начинали нервничать, Нина не дергалась она ездила издалека и поэтому всегда выбиралась на работу с хорошим запасом времени. И в пробке можно было просто смотреть в окно и думать.
Одна случайная цыганка у метро ничего не значит. Ничего.
Три разные гадалки в разных концах города это уже почти наверняка.
Поверишь тут во что угодно, когда три совершенно разных человека разными словами говорят тебе одно и то же.
Она потеряла целых два дня времени. Точнее, она потратила два выходных, чтобы убедиться.
Маршрутка, выбравшись из пробки, протиснулась к Международному шоссе. Нина вынула из кармана мобильный телефон, нашла там полученное несколько лет назад сообщение, которое почему-то хранила до сих пор. Единственное за десять лет, вообще единственное, после взрыва в московском метро. «Нина, добрый день! Надеюсь, с тобой все в порядке?». Холодные, сдержанные слова. Не заполошное «Нинка, чучело, ты цела?!.», как он мог бы написать, если бы
Так, стоп, никаких «если бы».
И теперь точно решила, что делать.
В рабочей почте за выходные скопился настоящий бардак. Как всегда.
«Нина, привет, наш невозвратный Франкфурт можно выписывать, деньги у меня»
«Уважаемая Нина Николаевна, просим Вас рассмотреть возможность предоставления группового тарифа по маршруту»
«Ниночка, спасайте! Я прощелкала тайм-лимит на наши билеты! Они теперь что, слетели, да, совсем?!.»
Скайп, как ни странно, с утра молчал. Рано еще, начало десятого, еще не все пришли на работу. Нина быстро кликнула по нужному имени, набрала в окошке сообщение. Хорошо, что у нее много знакомых в этой отрасли.
На мгновение она задержала руку над клавишей, прежде чем отправить текст.
Стас, привет! Ты уже с утра на месте? Есть минутка?
Скайп тут же замигал в ответ.
Для тебя, богиня, всегда есть!
Я с дурацким вопросом.
Валяй.
Нина собралась с духом и быстро отколотила:
Есть у меня знакомая. Хочет стать стюардессой, вот накрыло ее, хочет и все. Подскажешь, куда ей, что ей? Есть ли вообще шансы?
Девочка-то хорошая?
Девочка-то ничего, только возраст там под тридцать уже. Ей не светит?
Почему, нормально. Если девочка нормальная.
Да вроде ничего, быстро повторила Нина.
Английский хоть есть?
И немецкий тоже.
Сейчас как раз у «Аэрофлота» набор, пусть попробует.
Попробует. Только она вообще-то на бизнес-авиацию нацелилась. Не хочет на большие самолеты с кучей пассажиров.
Скромная у тебя девочка.
Угу, не отнять. Но и в «Аэрофлот» она рыпнется, для начала-то.
Контакты прислать, чтоб ты не искала?
Ага, спасибо. А по времени примерно сколько будет это все?
Что все?
Ну я не знаю, что там у них курсы, а потом же, наверное, медкомиссия? Короче, когда она полетит?
Ну ты прям так сразу Месяца три это как минимум. И то, если у нее все везде с ходу сложится.
Ага, спасибо, повторила Нина и быстро добавила: У этой сложится.
Три месяца Она отвернулась от рабочего компьютера, щелкнула выключателем чайника. Три месяца. И она даже не знает, где он сейчас работает, что с ним, связана ли его работа с разъездами и перелетами.
Ага, спасибо, повторила Нина и быстро добавила: У этой сложится.
Три месяца Она отвернулась от рабочего компьютера, щелкнула выключателем чайника. Три месяца. И она даже не знает, где он сейчас работает, что с ним, связана ли его работа с разъездами и перелетами.
У нее, конечно, есть немного денег, она копила на отпуск. Хватит на билет. Даже и на два.
Но не на три месяца полетов.
Открыв чистый лист, Нина быстро стала набирать резюме.
На мгновение у нее замерло сердце. Тот же рост, чуть ниже среднего, та же тонкая фигура, осанка, те же светло-русые волосы. Мужчина с места 16D повернулся, закидывая сумку наверх, и Нина выдохнула. Нет. Конечно, нет. Как она вообще могла ошибиться?
Постоянный кошмар что он вдруг окажется на ее рейсе снова прошел стороной. Или отступил на время.
Они не виделись, наверное, лет восемь. Нет, побольше. Но Нина бы узнала.
А то, что пассажир на первый взгляд показался похожим, так мало ли в этом мире невысоких, худощавых и русоволосых.
Он уткнулся в монитор, почти не замечая ничего рядом, пассажиры вокруг только-только рассаживались, до взлета еще есть время, и он успеет немного поработать, пока не попросят выключить компьютер.
Sorry, switch off your notebook, please.
Вера?! выдохнул он, перебивая стюардессу, но тут же осекся. Im sorry
Ничего, она перешла на русский. Пожалуйста, выключите ноутбук, мы готовимся к взлету.
Хорошо.
Неужели она? Нет, быть не может, не она, конечно. Просто слишком, слишком похожа, тонкий нос, высокие скулы, вьющиеся смоляные пряди и брови вразлет.
Он мог, давно уже научился, подолгу о ней не думать. Неделями. Да что там неделями месяцами. Пока случайно что-то не напоминало похожий силуэт в толпе, или чей-то легкий и светлый голос, или вот, как сейчас, эта стюардесса. Могла ли у Веры быть сестра примерно одних с ней лет? Да нет, он бы знал.
Лучше бы тогда, в детстве, его сразу выгнали с хора. Но Петр Николаевич пожилой школьный учитель музыки разрешил ему остаться и ходить дальше, и только раз, приблизившись, неслышно для других произнес:
Ты, Витя, не пой ты просто рот раскрывай, но не пой, договорились?
И Витя не пел но ходил на все занятия, и раскрывал рот, и смотрел на Веру.
А потом, ко Дню Победы, они разучивали на хоре песню про бухенвальдский набат. И тогда Петр Николаевич, чтобы ребята лучше поняли слова и выразительнее пели, рассказал им о том, о чем почему-то не рассказывала учительница истории, о концлагерях, о газовых камерах и страшных печах.
С того дня Вера стала ему представляться в огне словно только он один и мог уберечь. А его дошкольная малышовая мечта стать пожарным вдруг проснулась снова и он уже точно знал, что да, вырастет и станет.
Пожарным Виктор так и не стал. А с Верой не виделся с выпускного, да и на выпускном они не сказали друг другу почти ни слова. Он напропалую приглашал танцевать всех других девчонок из класса и не подходил к ней, назло, специально, чтобы не воображала, и тогда Вера сама пригласила его на вальс, но не сказала ничего, только заглядывала в глаза. А потом не виделись, не получилось. Всем другим, всем кому угодно, кому она была не нужна, им она постоянно попадалась навстречу: кто-то наталкивался на нее на автобусной остановке, в магазине, на почте, кто-то случайно подвозил до города, кто-то вообще встретил ее в отпуске на далеком пляже, и только Виктору она не встретилась ни разу. Так все и забылось и сама Вера, и его странные детские кошмары, в которых ее охватывало пламя. На редких встречах одноклассников она ни разу не появилась Виктор лишь слышал краем уха, что Вера, как и мечтала, поступила в сельхозакадемию в Москве. Ну да, ну да, она всегда любила возиться со всякой рассадой, у нее первой зацветали крокусы и примула возле крыльца, и смородиновые кусты за ее калиткой казались гуще и наряднее, чем у остальных.
Он захлопнул ноутбук, но убирать в сумку не стал лететь долго, и, когда наберут высоту, все равно снова доставать и включать. Стюардесса, та самая, с бровями вразлет и мягкими черными локонами, стоя в проходе, рассказывала про спасательный жилет, лампочку и свисток. Несколько раз она словно полоснула Виктора взглядом.
Он не мог ее просто так отпустить.
В маршрутку от аэропорта до метро было не вбиться Нина уже пропустила две. Час пик, много только что прилетевших рейсов.