Ты выглядишь обалденно, только и нашёлся сказать Кромм. Спасибо, ответила Хандоре: я действительно обалдела, когда увидела тебя среди высокородных. Мне кажется, я тебя среди миллиона других мужчин узнаю, даже со спины. Я сидела тут, с партитурами работала, я же теперь серьёзно музыке учусь. А тут ты. Какими судьбами?
Она робко подошла к нему и с секундной задержкой смущённо поцеловала в щёку, погладив Кромма по плечу. Боги, я даже не представляла себе, что обрадуюсь тебе, как родственнику, засмеялась она: ведь я тут месяц и никого из земляков ещё не встречала. А местные все странные какие-то, будто блаженненькие. Я сначала даже не верила, что взрослые люди могут быть такими беспечными, но сейчас привыкла даже. Видишь, даже семейный нож с собой не ношу.
Погоди, дай-ка я на тебя посмотрю, как следует, сосредоточенно ответил Кромм. Хандоре повернулась вокруг своей оси, тряхнув хвостиком: не может быть, чтобы ты забыл меня за месяц разлуки. Сильно изменилась? Кромм поднял глаза: если честно, то сильно. Посветлела как-то что ли. Ты не поверишь, я впервые чувствую себя дома, по-настоящему дома, светясь ответила Хандоре: ни отца, ни свекрови, ничего, кроме музыки. Погоди, ты куда сейчас? Кромм пожал плечами: да я даже не знаю, куда идти. Меня сюда серебряные колокольчики привели, я даже не знаю, в какой стороне моя гостиница находится.
О, воскликнула Хандоре: так я тебя провожу. Я помню, ты любил выпивать перед сном, ведь так? Кромм смущённо кивнул. Хандоре наклонилась к нему и заговорщицки прошептала: а я месяц спиртного в рот не брала, как уехала из дому, так всю охоту отбило. Но сегодня особый день, я тебя в такое местечко отведу, ты закачаешься. Пойдём, поделишься со мной свежими сплетнями. Я тебе тоже расскажу кое-что. У нас же дома изменения. Ты же всё переворошил там. Кстати, о тебе слухи поползли, что ты серебряных колокльчиков от чего-то спас, это правда? Ты мне всё-всё должен рассказать!
Радостно щебеча, Хандре потащила Кромма вниз по узкой, освещённой круглыми фонарями, улице. Музыка, лившаяся из окон днём, почти затихла, лишь где-то в отдалении проступал то слабый звук флейты, то тихо наигрывал клавесин, то тонко звенели струны люны. Сумерки придали окружающим кварталам обаяния, а тёплый свет фонарей придавал им романтический ореол.
Представляешь, у них в мужские дома для увеселения, они тут тавернами называются, можно даже женщинам ходить, сыпала скороговоркой Хандоре: я первый раз туда по ошибке зашла, но меня не выгнали. У них тут принято по вечерам собираться в этих тавернах и в каждой играет какой-нибудь выдающийся музыкант. Они за пределами Сеэры считаются буквально богами, а тут пожалуйста, заходи в любое заведение и слушай, сколько влезет. Сеэра на этом зарабатывает адские деньги, сюда на выходные отовсюду приезжают. А какие тут мистериумы показывают, Кромм, ты себе не представляешь! Какие там декорации, какое освещение, какие наряды на акторах! У нас даже самые богатые каны так не одеваются. А какую одежду тут шьют на улице Раио! Вся улица одна сплошная мастерская. Машинки строчат там круглые сутки. Ах, да! Машинки же! Я никогда не видела швейную машинку, пока сюда не приехала! Представляешь, она стоит на таком как бы столике, а под ногой педаль, строчит как сумасшедший дятел, честное слово, Кромм, тебе надо на это посмотреть. Сюда даже из ледяного города приезжают за нарядами для городских модниц. Я не видела селенья богаче Сеэры, честное слово. Это я всего месяц тут, а впечатлений набралась как за всю жизнь, наверное. Всё, мы пришли, это тут.
Хандре толкнула узкой ладонью тёмную дверь, покрытую резьбой, и вошла первой. Кромм последовал за ней и очутился в слабоосвещённом заведении, где среди колонн, облицованных тёмным полированным камнем, располагались несколько столиков с каменными же столешницами. Обстановка напоминала дорогой ресторан, какими они запомнились Кромму из прошлой жизни. Хандоре повернула к нему восхищённое лицо: ты когда-нибудь видел такое?! Нет, соврал Кромм и улыбнулся.
Он проснулся ночью, с сожалением прощаясь с эротическим сновидением, таким ярким, будто бы совершенно реальным. Он отчётливо видел нагое женское тело, готовое к любви, чувствовал запах женщины, но не видел её лица. Её голос всё ещё звучал в его ушах, когда он открывал глаза. Он потянулся и внезапно понял, что сладкая истома в паху вовсе не была сном. Кромм отбросил лёгкое покрывало и обалдело уставился на Хандоре, которая увлечённо ласкала его член губами, постанывая, дрожа и слегка поводя из стороны в сторону красивым округлым задком. Что ты делаешь, удивлённо вскрикнул Кромм, чувствуя себя всё ещё довольно хмельным после всего выпитого с девушкой накануне. А на что это похоже, с улыбкой переспросила Хандоре, подмигнув ему искрящимся шальным глазом: успокойся, я его не откушу, просто пососу немножечко. Она откинулась назад, отчего её острые грудки слегка подпрыгнули, быстрым жестом связала волосы в узел, заправила выбившиеся прядки за уши и вновь принялась за дело.
Кромм попытался слегка отползти назад, но уткнулся в высокую спинку кровати. Хандоре шаловливо улыбнулась и легко провела сахарными зубами по розовой поверхности головки, потом снова плотно обхватила её губами и сунула руку себе в промежность, громко застонав. Хандоре, послушай, начал было говорить Кромм, погладив её по плечу, но девушка жёстко бросила: прекрати, я хочу так кончить. Кромм откинулся на подушку, почувствовав, как она отпускает его и услышав громкий крик, подтверждавший, что Хандоре добилась, чего хотела. Она упала головой на его живот, скрестив ноги и крупно дрожала, сладко мыча и потираясь лицом о кожу Кромма.
Ох, адский Ен, как же хорошо, как же мне хорошо, простонала она, наощупь закрывая Кромму рот рукой, скользкой от её телесных соков. Кромм всё ещё не мог прийти в себя и полусел в кровати, пялясь на девушку широко распахнутыми глазами. Она кое-как подняла голову и сказала: что? Я думала, тебе будет приятно посмотреть, как я кончаю. Кромм кивнул: ты права, просто я как бы не ожидал вот этого всего. Но да, смотреть на тебя приятно.
У тебя хуй как камень, цинично сказала Хандоре, укладываясь рядом с Кроммом и обвивая его ногой: а у меня уже сто лет никакого секса не было, даже вот такусенького, и она показала указательным пальцем, какусенького секса не было в её жизни. Дай мне полежать минуточку и я помогу тебе кончить, ладно, утомлённо сказала она, слегка сжимая его ногу бёдрами.
Всегда этого хотела, с той самой минуты, как припёрлась в твою комнату пьяная, ещё тогда, на Привратнике. Ни один мужик так не пугал и не завораживал меня одновременно. Выебать тебя, это всё равно, что драккарию поймать, мой сладкий, засмеялась она. Боже, я ебусь с верховным катом всех человеческих земель! Я, замарашка Хандоре из семьи Мокрые Ноги, подумать только!
Кромм молчал, не зная, что ответить. Хандоре приникла губами к его уху и шепнула: ты себе не представляешь, сколько раз я зажимала между ног подушку, думая о тебе. Особенно о твоих руках, об этих ручищах, которые запросто могут сломать человеку шею. Вытяни руку. Ох, святой Гифопот-покровитель, твои руки. Ты даже не представляешь себе, как они красивы.
Она вскочила на Кромма сверху, слегка помогая себе рукой, покачивая бёдрами и устраиваясь поудобнее. Сделала несколько движений, но как только Кромм почувствовал подступающий оргазм, Хандоре скатилась с него на пол, зажав ноги и прикусив край одеяла. Ох, что ж это такое, промычала она. Прости, милый, я сейчас соберусь. Она снова застонала и расслабилась, раскинув руки-ноги. Её грудь часто поднималась и опадала, из яркого рта летели мелкие капельки слюны. Даже не помню, когда со мной такое было и было ли вообще, прохрипела Хандоре. Кромм смотрел, как проступает и исчезает ямочка на её чётко очерченном подбородке. Хандоре медленно распахнула изумрудные глаза и сказала: может, ты завтра не пойдёшь в светоч? Я всё равно не дам тебе уснуть сегодня.
Она почти выполнила обещание, сломавшись и уснув ближе к пяти утра. Кромм вырубился парой минут позже, успев лишь бросить взгляд на часы. В десять утра его разбудил стук в дверь. Патрон Кромм, вы просили не давать вам спать слишком долго, извиняющимся тоном пропел за дверью голос гостиничного служки. Кромм сонно поблагодарил его и, собрав волю в кулак, медленно встал с кровати. Похмелья не чувствовалось, всё тело приятно ломило и хотелось ещё немного поспать. Он потянул шёлковый шнурок и шторы послушно разошлись, впуская в спальню яркий утренний свет, режущий глаза и заставляющий нос сморщиться. Хандоре смешно чихнула и перевернулась на спину. Кромм осторожно стянул с неё покрывало и посмотрел на ладное тело девушки.
Эх, молодость-молодость, пробормотал он себе под нос: бухаешь и трахаешься до самого утра, а потом всё равно выглядишь свежей, как весенний рассвет. А ты, старая жопа, и без бухла выглядишь, как мешок с говном. Он развернулся и пошёл в ванную. Я всё слышала, раздался из-за спины сонный голос Хандоре. Кромм включил кран, набирая воду в раковину, и почувствовал, как она целует ему спину, гладя руками по груди. Ты не старая жопа, промурлыкала она: и не мешок с говном. Иди поспи, Хане, сказал Кромм, целуя её руку: мне нужно поторапливаться. Она прихватила зубами кожу между его лопаток и спросила, не разжимая челюстей: ты уверен? Уверен, вздохнул Кромм, чувствуя, что его сейчас свалит на пол неуместный приступ сонливости. Мы ведь ещё увидимся, да же, спросила Хандоре.