Впрочем, первозданность этого вида весьма относительна, серые стены и башни на мысу, в месте слияния с Волховом речки Ладожки это уже крепость, явно относящаяся к временам появления артиллерии и пороха. Творение XV-ХVI веков. А вот в фундаменте её находят камни, из которых была построена её безбашенная предшественница в 1114 году, во времена князя Мстислава. На месте ещё более древнего укрепления, возведённого самим Рюриком в те два года, пока Ладога была его столицей.
После разорения шведами в 1617 году Ладожская крепость медленно приходила в состояние груды камней. Пока за дело не взялись бодрые советские реставраторы, пыла которых, однако, хватило только на воссоздание половины стен и башен. Остальное доделали уже в новое время.
Внутри крепости растёт буйная трава и несколько невысоких деревьев. Потому сразу бросается в глаза белокаменная церковь св. Георгия, сразу за воротами, она стоит на своём месте аж с середины XII века. «Белокаменность» большинства построек того времени свидетельство развитой строительной техники, пользовавшейся исключительно отечественными стройматериалами. На самом деле мы видим лишь толстый слой штукатурки, скрывающий под собой кладку известняковых плит на известковом растворе. Плиты для строительства добывались выше по течению Волхова из того самого Глинта с отпечатанными трилобитами.
Но Ладога не ограничивалась крепостными стенами. И хотя её посады не были такими масштабными и долговечными, как новгородские или псковские, они тем не менее окружали крепость со всех сторон. И это лишь иллюзия, что от них совсем ничего не осталось. Местные почвы обладают удивительным свойством консервировать материалы не хуже, чем пески Палестины и Египта. Но если там главный консервант сухой и жаркий воздух, то тут, напротив, влажная и холодная грязь. Известно, что в здешних болотах сохраняются и берестяные грамоты, и первобытные ладьи и даже куски ткани.
«Земляной город» Старой Ладоги сберёг до нашего времени остатки деревянных изб и домов, в которых селились здешние жители 1000 лет назад. Вообще же благодаря стараниям археологов Ладога стала рекордсменом среди древнерусских городов-долгожителей. Первые селяне обосновались тут примерно в 750-х годах. А первое упоминание города в летописи относится к 862 году.
Аргументы к забвению
Как обычно, в истории России ни один город державы не обошло личное участие вездесущего и необузданного Петра Великого. И Ладога не стала исключением, хотя царь-реформатор и не сыграл в её судьбе никакой положительной роли. Скорее, напротив.
Именно сюда, в Успенский женский монастырь, в 1718 году была сослана злосчастная русская царица Евдокия Лопухина, взамен которой Пётр посадил рядом с собой отобранную у Меньшикова пленницу Марту Скавронскую, будущую самодержицу Екатерину Первую. С неё начался двухвековой «бал иностранных цариц». А несчастная Лопухина, чей княжеский род вёл отсчёт от косожского князя Редеди, до 1725 года протомилась тут под усиленной охраной, а позже, когда «сменщица» приняла власть, вообще оказалась в Шлиссельбурге. Город, ставший первой столицей явившегося с Запада Рюрика, таким образом, стал символом той России, которую Пётр без жалости оставил в своём стремлении к Западу.
Но это не всё. В десяти верстах к северу, на самом берегу Ладожского озера, там, где когда-то не дерзнули обосноваться первые строители Ладоги, Пётр основал новый город, который назвал Новой Ладогой. Таким образом обратив город Рюрика в ветхозаветную Старую Ладогу.
Во времена Рюрика, в эпоху славы и процветания, население Ладоги, первого русского города, составляло около 1000 человек. Сегодняшняя Старая Ладога небольшое и заскорузлое село с 2000 жителей.
N. B. Власть денег: дирхемы в Ладоге
Любопытно, что среди находок археологов и просто счастливчиков многочисленны клады с серебряными монетами. Ни за что не угадаете какими. Арабскими дирхемами! С территории нынешнего Ирана, Ирака, Средней Азии. Их везли сюда через Каспий и Кавказ по водным путям Великой речной системы для местного использования. Дело в том, что здешняя земля, богатая мехами и медами, не обладала вовсе никакими драгоценными металлами. Но власть денег познала рано. Потому-то во времена варягов торговля в Восточной Европе и далее, в Балтийском регионе, велась почти исключительно на арабские дирхемы!
N. B. Власть денег: дирхемы в Ладоге
Любопытно, что среди находок археологов и просто счастливчиков многочисленны клады с серебряными монетами. Ни за что не угадаете какими. Арабскими дирхемами! С территории нынешнего Ирана, Ирака, Средней Азии. Их везли сюда через Каспий и Кавказ по водным путям Великой речной системы для местного использования. Дело в том, что здешняя земля, богатая мехами и медами, не обладала вовсе никакими драгоценными металлами. Но власть денег познала рано. Потому-то во времена варягов торговля в Восточной Европе и далее, в Балтийском регионе, велась почти исключительно на арабские дирхемы!
2. Изборск: Стезя Трувора
Варяжская братия
Согласно летописным данным, три брата-варяга, прибывшие княжить в славянские земли, «расселись» отдельно. Старший, Рюрик, выдержав пару лет в Ладоге, переехал в Новгород. Средний Синеус, отправился в далёкое Белоозеро, где обитали и не славяне даже, а финоязычные веси. Младшенькому, Трувору, достался кривичский город Изборск.
Как и всё малопонятное, история трёх братьев окружена плотной завесой догадок и легенд. Многие учёные думают, что вообще-то случилась путаница при переводе, и изначально речь шла о призвании одного-единого Рюрика. Действительно, нужно ли было огород городить, проявлять стремление к стабильности и тягу к государственности, сажая на свою голову сразу трёх соправителей?
Хотя, может быть, всё не так просто. Меня, например, настораживают два первых года варяжского княжения. Те, что Рюрик просидел в Ладоге. Синеус в Белоозере. А Трувор в Изборске. Так вот, через два года два брата почти одновременно скончались, а третий переселился в региональную столицу Новгород. Словно выдержав некий отборочный конкурс.
О Рюрике мы поговорили, Синеуса придётся пропустить вообще (о нём почти ничего не известно, да и археологи не могут найти в Белоозере слоёв, приличных варяжскому времени), а вот Трувор и его вотчина заслуживают особого интереса и разговора.
Крест язычника
Каждый год 9 мая кладбища Псковщины заполняются людьми. В этом обильном нашествиями и сражениями крае свежие могилы никогда не зарастали травой. Но жатва последней мировой войны была особо обильной, и даже на фоне всех предшествующих. Потому так людно в дни памяти на местных погостах и кладбищах, ощетинившихся жёсткими цветами крестов и звёзд. В светлой сени радостных весенних рощиц, радующих глаз дымкой свежей зелени, будоражащих обоняние запахом цветущей сирени и черёмухи, ласкающих слух пением скворцов и дроздов, бродят тихие и морщинистые старушки. Они родные сестры Времени, вечные вдовы России в такие дни главные персоны на многочисленных местных могилах.
Не составляет исключения и старый погост Старого Изборска, небольшого (по количеству жителей) и великого (по своей истории) села, в 30 километрах от Пскова. Светло-тенистый элизиум с буйноцветущей сиренью, неугомонными птицами, тихими старушками и лабиринтом железных оград такой же, как тысячи и тысячи других. Такой да не такой. Это понимаешь сразу, как только натыкаешься на Крест. Крест, вырезанный из цельного куска серого камня, похожий на раскинувшего руки странника в выцветших одеждах, такой огромный, что, стоя рядом, приходится подымать голову. Надгробные памятники современных могил, со всех сторон обступающие Крест, выглядят в его суровом соседстве даже как-то весело и легкомысленно. И не мудрено. Ведь это Труворов крест. Поставленный на Труворовой могиле. Рядом с Труворовым городищем.
И хотя понимаешь, что Крест вряд ли имеет прямое отношение к язычнику-варягу, и знаешь, что возраст памятника не более каких-то пяти столетий, а всё равно заворожённо обмираешь пред его разверзнутыми каменными объятиями и стоишь дураком, словно у раскрытого фолианта на утраченном языке.
Городище
Труворова могила у входа в Труворов город. И современное кладбище вовсе не заканчивается тут, как сначала кажется, а начинается отсюда. Несколько древнейших могил, рядом с той, что увенчана Крестом, вросшие в землю каменные плиты с непонятными знаками, это, по поверию, погребения тех дружинников-варягов, что явились вместе с Трувором. Они и ныне, словно чародейная стража некоей заклятой страны, что начинается сразу, как только тропа минует охраняемые ими невидимые врата.