За это время Григорий Васильевич дорос до кандидата в члены в Политбюро. С учётом складывающейся руками Леонида Ильича обстановки в ЦК, его полноценное членство стало лишь делом времени. И вот этого товарищи не могли ни вынести, ни позволить: первое относилось к ним самим, второе к Романову. Нет, вынести, конечно, они могли и даже хотели. Но только не «этого» а этого Романова! И желательно «ногами вперёд»! С их точки зрения, Григорий Васильевич стал вести себя не по правилам: вместо нормальных «крепёжных» работ под собственным стулом он начал созидать! И, ладно бы личное благосостояние: нормальную жизнь нормальных ленинградских жителей! В представлении старожилов Политбюро: выделяться на фоне и даже выпендриваться! Сие было недопустимо и товарищи решили не допустить!
А тут ещё достоянием широких кругов узкой общественности в лице Политбюро и даже ЦК стал факт биографии Романова из недавних времён. И хотя, как оказалось впоследствии, факт был не столько из биографии Романова, сколько из биографии Косыгина, да и недавние времена имели уже двухлетний стаж, «товарищи члены» решили не пускать это дело на самотёк. Иначе говоря: проявили «товарищескую принципиальность». Как «неожиданно» выяснилось из итальянских газет двухлетней давности премьер Косыгин в семьдесят втором году, в беседе со своим итальянским коллегой Джулио Андреотти, отработал «чуть-чуть Нострадамусом». Алексей Николаевич предрёк, что в ближайшее время главной фигурой в Кремле станет Романов.
Факт возмутительного пророчества был немедленно доведён до ушей Леонида Ильича. Но уши почему-то вяло прореагировали на этот вопиющий факт покушения и даже поползновения. Генсек не только не принял незамедлительных мер, но даже не возмутился «антипартийными» намёками и где-то даже выпячиванием. Товарищам снова пришлось взять дело в свои руки. Этими руками оказались руки товарищей Гришина и Громыко наибольших «симпатизантов» Романова в Политбюро. К рукам прилагались и языки соответствующей длины и заточки.
«Злопыхатели» они же доброжелатели Романова говорили потом, что к семьдесят четвёртому году и внутри, и вне СССР появились силы, заинтересованные в компрометации Романова. Но товарищи Гришин и Громыко оценивали свой поступок иначе: не компрометация а открытие глаз Леонида Ильича на истинное лицо «теоретически возможного диктатора» Романова. Удивительным образом позиция «невозможно принципиальных товарищей» с Востока совпала с позицией «абсолютно беспринципных господ» с Запада. Там увидели, что Романов добивается возмутительных успехов в деле развития военно-промышленного комплекса и уже не одного Ленинграда, а всей страны! Стерпеть такое посягательство на законный приоритет «западной демократии» было невозможно и, даже не сговариваясь, «Запад» вступил в сговор с «Востоком»! Вот и говори после этого, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись!».
Повод для «разоблачения» Григория Васильевича не заставил себя долго ждать. Правда, он немножко «хромал», поскольку не касался напрямую ни партии, ни Леонида Ильича, ни «товарищей разоблачителей». Но ведь «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!». В смысле: «лес рубят щепки летят!». И «товарищи» принялись «рубить» в надежде на то, что им удастся «срубить по-лёгкому», а «щепки» полетят в нужную сторону.
Как говорил персонаж одной их интермедий Райкина: «Один запьёт другой подхватит!». Гришин с Громыко «чиркнули спичкой» а Запад не дал затухнуть огоньку! Товарищи члены Политбюро запустили в оборот а господа «другие члены» подхватили и разнесли по городам и весям байку о том, что в текущем, одна тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году от Рождества Христова, ленинградский диктатор Романов «выдал трижды»: «номер», замуж вторую дочь, и гостям сервиз из Эрмитажа! Сервиз, разумеется, «по старинной русской традиции» по пьяной лавочке разбили до последнего блюдца! Да и свадьбу «диктатор» справил не на секретарской госдаче «Левашово», где до него жили все первые секретари, начиная со Жданова, а в Таврическом дворце! А что: гулять так гулять! Как говорится, один раз живём за государственный счёт!
Разумеется, западная пресса дружно встала на защиту советской морали. Григорий Васильевич, как правоверный большевик, вражеские радиоголоса не слушал а то бы он узнал о себе много нового и интересного. И напрасно директор Эрмитажа академик Пиотровский заступался за Романова с балансом в руках! Не для того «товарищи» и «господа» поднимали» этот вопрос, чтобы его так беспардонно опустил какой-то, там, понимаешь, академик!
Разумеется, западная пресса дружно встала на защиту советской морали. Григорий Васильевич, как правоверный большевик, вражеские радиоголоса не слушал а то бы он узнал о себе много нового и интересного. И напрасно директор Эрмитажа академик Пиотровский заступался за Романова с балансом в руках! Не для того «товарищи» и «господа» поднимали» этот вопрос, чтобы его так беспардонно опустил какой-то, там, понимаешь, академик!
Не знал Григорий Васильевич и того, что Председатель КГБ Андропов распорядился сделать для него распечатку всех этих «радиоперехватов». Распечатка была сделана но как оказалось, не совсем для Андропова. Точнее, совсем не для него а для Леонида Ильича, которого Юрий Владимирович услужливо ознакомил с последними новостями из «аморальной жизни «питерского владыки». Все знакомцы Романова сделали из этой информации «фигуру умолчания»: одни из чувства такта, другие из политической целесообразности. Последние решили воспользоваться творческим опытом Владимира Ильича, который до поры до времени приберегал Иосифа Виссарионовича для освежения из более ёмкого ведра помоев.
А всему виной пренебрежение «глотком свободы» из-за кордона, пусть даже от этого «глотка» «несёт» за версту и более. Григорию Васильевичу переступить бы через себя не дожидаясь, пока через него переступят другие и настроиться на волну «освежающих помоев»! Глядишь и не пришлось бы дожидаться «счастливого» читай: несчастного случая, когда тайное стало явным! В таком деле потеря инициативы на один день гандикап для противника, а, уж на несколько лет и вовсе «полный абзац»!
Так оно и вышло: о самом себе пусть и в контексте чужих замыслов Романов узнал лишь после Двадцать пятого съезда. Что послужило тому причиной трудно сказать. Возможно, причин было несколько. Например, более широкий доступ к информации в том числе, и о самом себе. Ведь именно после съезда, точнее, пятого марта тысяча девятьсот семьдесят шестого года, на первом послесъездовском Пленуме свежеизбранного ЦК, Романов и был утверждён полноправным членом Политбюро. Выражаясь языком спортивных комментаторов: «перешёл в высшую лигу».
Как бы там ни было, так или иначе а Романов узнал о себе немало пикантного. Разумеется, он сразу же к Андропову. А к кому ещё?! Ведь именно в кабинет шефа КГБ стекалась вся грязь она же правда и неправда о друзьях-товарищах. Ну, так, как это и положено в любом нормальном государстве «диктатуры трудящихся» в лице их отдельных представителей. Вопрос к Андропову был у Романова один-единственный: «Прошу прощения!» в смысле: «Что это за свинство такое?!». (Так вопрос передавался уже в редакции Юрия Владимировича: Григорий Васильевич, хоть и не был сторонником «русского разговорного», для такого случая сделал исключение).
Да брось ты, Григорий Васильевич! пренебрежительно махнул тогда рукой Юрий Владимирович. В душе, конечно, он проклинал информатора и обещал не оставить его своим вниманием. Мало ли, что там брешут! Забудь!
Обращение на «ты» отнюдь не свидетельствовало о дружеском расположении Андропова: он «тыкал» всем кроме Леонида Ильича. Да и не он один: все члены и кандидаты в члены дружно составляли ему компанию. Разве что, Косыгин с Сусловым выпадали из тесных рядов. Ну, да им простительно: «тлетворное влияние сталинизма». Ну, а «все минус два» не видели в этом «тыканьи» ничего зазорного: все ведь товарищи по партии! С одним небольшим уточнением: для этого мало быть просто товарищем и даже товарищем членом. Следовало быть ещё и товарищем членом Политбюро! Так что, не все товарищи могли претендовать на «тык по-товарищески», но помечтать о товарищеской фамильярности не возбранялось никому. И неважно, что шанс стать не просто товарищем по партии, а товарищем товарищу члену Политбюро, был, скорее, теоретический и даже призрачный: никого ведь не лишали этого шанса теоретически.
Романов не считал нужным выделяться из массы членов Политбюро, и примыкать к «несознательным» Косыгину и Суслову. Поэтому он решительно поддержал заявленный формат.
Ну, так и дай опровержение, Юрий Владимирович! Дай хотя бы маленькую заметку в «Известиях» под рубрикой «Из Комитета государственной безопасности»!
«Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой»! не стал вносить разнообразие в жестикуляцию Андропов. К чему ворошить старое?! Только на руку империалистам играть! Работай спокойно если ты ни в чём не виноват.