Стараясь не скрипеть раскладушкой, он повернулся в сторону Жаннет, прислушался. Дышала она тяжело, с присвистом. Осторожно вытянул руку, скользнул пальцами по беспомощно обвисшей лапке горячая Вздохнул и задумался. Но едва глаза привыкли в темноте, Сурен Вахтангович с ужасом обнаружил, что Жаннет лежит прямо на голом полу клетки, разметав в стороны матрас и одеяльце, сорвав повязку с компрессом. Забыв, о предосторожностях, он пружиной взметнулся с кровати, которая от неожиданности взвизгнула. Жаннет испуганно вздрогнула, вскинула вверх лапы, но тут же безвольно их уронила и тихо простонала, так и не открыв глаз.
Вахвах, ну зачем же ты это сделала?!. Принялся он негромко укорять обезьяну, осторожно укладывая на матрасик и бережно укрывая. Так совсем простудиться можно Не надо так, Жанка
Он натянул брюки, сунул босые ноги в туфли, накинул куртку и пошел в дощатый туалет во дворе. Возвратился, весь дрожа от утреннего мороза и ворча:
Проклятый Север! Тут не только горло вообще все отморозить можно! Как они тут живут?! И еще только тридцать градусов, а что будет в пятьдесят?! Нет, надо бежать отсюда, Сурен. Не туда ты попал, Сурен. Зачем ты это сделал, Сурен? Зачем?!.
Какую подножку подставила ему судьба! Ехал за славой, деньгами, именем, а в результате, даже еще и не увидев их блеска, теряет последнее, чем обладал. Помрет сейчас Жанка и что делать?!.
«Великий укротитель! усмехнулся Сурен Вахтангович сам над собой.Бездарь! Посредственность! Ничтожество! Еще в театральном училище, куда папа устроил за взятку, ходил в последних Хотя, может, и не такой бездарь С самого детства всякую живность любил, и она его Только вот фактурой Всевышний обидел, ростом и статью не вышел, но зато в двадцать лет уже лысина пробилась. И живот этот проклятый! Никакая гимнастика его не брала Геныничего не попишешь. И папа такой, и дядя, и дедушка Как-то одна из сокурсниц мудрая женщина! посоветовала: «Тебе бы, Суренчик, с твоими данными, лучше в коверные». Обиделся. Львов, тигров, слонов хотел дрессировать. Глупец, вах, молодой глупец!.. Кто такому коротышке львов отдаст? Разве что клетки чистить И чистил. Шесть лет в подручных-ассистентах ходил. Кормил-поил зверей, сутками трюки с ними отрабатывал, а на арене блистал Сам Хозяинатлет, красавец, любимец женщин. Рост, обнаженный торс, мышцы три шрама на груди от львиных когтей очень женщинам это нравится. Тем более, издалека не видно, что они нарисованные, а вблизи уже не имеет значения Женщины С ними как со львами Сорок пять лет и до сих пор ждет Сурен выхода на арену. Кто, скажите, кто влюбился бы в укротителя морских свинок или индюков?.. Да еще с таким брюхом и лысиной. Слава Богу, послал в конце концов Жанку. И способной оказалась, сообразительной. В цирке его, наконецто, начали за человека считать, в филармонию приглашать стали Пять лет с ней потихоньку в гору лезли. И вот соблазнился. Глупец! Все под удар поставил. Эх, Жанка-Жанка, прости дурака Только выздоравливай, пожалуйста, богом тебя молю! Как поправишься тут же купим билеты и домой. Ну его, к черту, этот Север, вместе с его деньгами, славой и проклятыми морозами! Эх Жанка-Жанка»
Судьба новоиспечённого фотографа Степана Свистунова заложила новый вираж. Его прогноз относительно владельца попугая полностью подтвердился. Уже слегка полинявший и побитый жизнью какаду не выдержал соперничества с разноцветной и эмоциональной мартышкой. Через пару дней конкуренты, прямо на глазах лишавшиеся клиентуры, перебрались на другой пляж. А к новичкам народ валил сам, особенно ребятишки, тормошившие своих разомлевших мам и в восторге визжавшие от ужимок и скачков Читы. Хрустящим зеленым дождем сыпались на Степана трояки, извлекаемые влажными пальцами из толстых бумажников отдыхающих. Он еле успевал часам к двум ночи напечатать и высушить все фотографии, усталый, валился спать, а утром снова торопился к морю ловил щедрые денечки. Утешался тем, что наотдыхается зимой, благо на это будут монеты. Время спрессовалось для Степана настолько, что в нем не было бреши даже для самого заурядного кутежа. Лишь иногда он опрокидывал прямо на пляже стаканчик вина и снова щелкал, щелкал А по вечерам, глядя в кювету с проявителем, уже видел в ее прозрачной красной глубине такого же цвета «Жигули», особняк, яхту с алыми парусами
Читу новая жизнь как будто тоже устраивала. Многие из клиентов угощали ее фруктами и конфетами, приятно гладили по спинке. Ей нравилось рассматривать разноцветье купальных костюмов, халатов и зонтиков, корчить веселые рожи ребятишкам, плескать на себя прохладной и соленой морской водой. Единственное, что раздражало так это цепочка, которая ограничивала свободу перемещения несколькими метрами. Но постепенно Чита стала свыкаться с ней как с необходимостью. Тем более что дома Степан снимал ошейник, и обезьянка становилась полноправной хозяйкой всей небольшой запущенной квартиры.
Читу новая жизнь как будто тоже устраивала. Многие из клиентов угощали ее фруктами и конфетами, приятно гладили по спинке. Ей нравилось рассматривать разноцветье купальных костюмов, халатов и зонтиков, корчить веселые рожи ребятишкам, плескать на себя прохладной и соленой морской водой. Единственное, что раздражало так это цепочка, которая ограничивала свободу перемещения несколькими метрами. Но постепенно Чита стала свыкаться с ней как с необходимостью. Тем более что дома Степан снимал ошейник, и обезьянка становилась полноправной хозяйкой всей небольшой запущенной квартиры.
Эта идиллия продолжалась почти две недели и, может быть, продлилась бы еще долгое время, но в субботу Степан неожиданно столкнулся на пляже нос к носу с Кашалотом. Сие уважительное прозвище один из бывших собутыльников Свистунова получил от коллег за способность уничтожать алкоголь совершенно невероятными порциями.
Че, деньгу зашибаешь? усмехнулся Кашалот.
Зашибаю, несколько смутился Степан.
Ну и правильно, разрядил ситуацию Кашалот, на то эти коровы тут и жарятся, чтобы их доить.
Один щелчок и трояк в кармашке, похвалился ободрившийся Степан.
А старому другу пузырь выкатить с таких гонораров не слабо? опять усмехнулся Кашалот.
Степан снова попал в неловкое положение: работа была в самом разгаре и вот так, прямо сейчас бросать ее не хотелось. Он уже вошел во вкус, втянулся. Да и брату обещал завязать. Но и отказать «другу» было нельзя.
Увидев, что Степан замялся в нерешительности, Кашалот презрительно хмыкнул и демонстративно зашагал дальше, трубно гудя себе под нос: «JIюди гибнут за металл, люди гибнут»
Ээ, постой дернулся Степан вслед, как на грех забыв настоящее имя Кашалота. Постой Костя!
Ну, развернулся тот.
Чё ты такой резкий. Сообразить не даешь, где и чё
Другое дело. А я уж думал: еще один человек пропал.
Да за кого ты меня! Счас только треногу складу. А ты бы Читу прихватил
Через минуту обезьянка уже раскачивалась в такт неспешным шагам Кашалота и слушала, пытаясь попять, надоевшие всей округе «планы» бича:
Ох, тянет море, не могу, кореш! Еще с недельку погуляю и амба! Белый пароход! В море, только в море! Туда. Берег для меня тьфу!.. Вот десять лет назад, помню, шли мы в Сингапур
По дороге домой они завернули в магазин, потом на рынок, основательно затарились. Не забыли и про Читу. Степан царским жестом выбросил несколько трояков ей на виноград. «Две недели пашу как проклятый, рассудил он, снимая последние сомнения, неужели нельзя в субботу чуть расслабиться. Этих денег вон еще сколько лежит и бродит весь берег завален. В лес не убегут»
Как все застолья, это начиналось красиво, с тостов за мужскую дружбу и верность, за бескорыстие и широту морской души. Чита ела виноград и любовалась двумя добрыми и сильными мужчинами. Но постепенно речи их становились громче и отрывистей, жесты размашистей. Когда она в очередной раз потянулась к еде и на миг оказалась между почти сошедшимися вместе лицами, Кашалот небрежно отпихнул ее пятерней. Чита кувыркнулась через спину и хоть несильно, но ударилась об стенку. Степан даже и не заметил грубости гостя. Чита обиделась и села в самый угол, продолжая оттуда наблюдать за странными переменами в людях. В конце концов, Степан уронил голову прямо в тарелку, а Кашалот медленно сполз па пол и застыл там в какой-то непонятной позе.
Хотелось пить, и Чита крадучись, оглядываясь на гостя, подобралась к столу. Жидкость из опрокинутой бутылки растекалась по нему темпо-красной лужицей. Обезьянка наклонилась к ней, в ноздри ударил резкий запах перебродивших плодов. Она осторожно лизнула несколько раз тягучую жидкость и, распробовав, с отвращением затрясла головой. Почти сразу же стало жечь внутри, неприятно зашумело в голове
Опохмелившись наутро, Степан и Кашалот добавили в обед и усугубили в ужин. Колесо завертелось. Трояки из старого чемодана понеслись стремительным зеленым потоком в магазин.
Чита, как и все прочие, необязательные теперь вещи и предметы, отошла на второй план, забылась. Остатки ее винограда пошли на закуску еще вечером второго дня, а в последующие почти никакой пищи в доме, кроме ядовито-горького лука, не появлялось. Несколько раз она пыталась напомнить о себе, боязливо подбираясь к Степану, но тот либо хватал ее и принимался слюняво целовать в морду, называя «кормилицей», либо кричал, что только он в доме главный и грубо отшвыривал. Ей, конечно же, было одинаково неприятно и первое, и второе. И еще этот запах перебродивших плодов, которым теперь пропитались насквозь и жилище, и люди.