Всё завтра. Спокойной ночи. Нет, Мамми, спасибо, ужинать не буду. Спокойной ночи.
Спокойной ночи И вам спокойной ночи, масса Спокойной ночи, сэр
Джонатан ушёл в душ, Мамми, сопя и вздыхая, уплыла на кухню, за ней ушли остальные. Фредди вернулся в их домик и поставил на решётку в камине кофейник, развёл посильнее огонь. Ну, вряд ли Джонни задержится в душе, не будет он Стефа держать лишнее.
Джонатан пришёл, когда на кофейнике задребезжала крышка.
Уф, хорошо! Круто как на зиму повернуло, а?
Джонатан прямо-таки излучал благодушие и уверенность. Фредди отошёл к бару, сделал два коктейля и вернулся к камину.
Держи, Джонни. Как там шериф? Готовится к двадцатому?
Джонатан удивлённо присвистнул.
Чёрт, совсем из головы вылетело, двадцатого ведь годовщина, так? Думаешь, что-то будет?
У нас? У нас будет под расчёт, Джонни.
Интересная мысль, кивнул Джонатан. Четыре дня что-то решают?
Многое. Я тоже не чухался, но меня сегодня Стеф просветил.
Ну-ну? Джонатан отхлебнул сразу полстакана, с интересом глядя на Фредди.
План такой. Собрать из рухляди фургончик раз. Двадцатого получить под расчёт два. Три дня на то, чтобы посменно съездить в город за покупками. Двадцать четвёртого Сочельник. А там уж как положено. Есть резон?
Джонатан задумчиво кивнул.
Резон есть. Так-так, и что ещё сказал Стеф?
Что людям нужны праздники, и что через год после освобождения стыдно ходить во всём рабском.
Тоже резон, Джонатан отхлебнул ещё раз, но уже поменьше. Что ж, когда человек умён, то работать с ним в одно удовольствие. Значит, с утра ставим Сэмми на фургон?
И остальных к нему на подхват.
Большой Дом может и потерпеть, кивнул Джонатан. Крышу мы там особо не раскрывали, самое ценное уже выбрано. Так, что ещё?
Ларри наделал бижутерии, надо помочь продать, Фредди усмехнулся. Процент я не оговорил, но много он не запросит.
Скинем Роулингу?
Зачем? Пусть здесь разойдётся, чтоб слава пошла, Фредди налил себе кофе и долил коньяком. Знаток и в жести уровень увидит.
А дальше?
Предложим свой материал, и в Колумбию Ларри уже с заделом поедет.
Стратегически мыслишь, хмыкнул Джонатан.
От тебя и заразился. Да, Джонни, о ёлках не беспокойся.
Джонатан поперхнулся. От неожиданности.
Чего?! Каких ещё ёлках?
Рождественских, невозмутимо ответил Фредди. Одну нам, другую на кухню. Ну, и парочку гирлянд к ней. К каждой.
На кухню понятно, и не парочку гирлянд, а можно и целый набор. И о подарках можно подумать, согласен, вполне уместно. Но нам-то зачем?
Людям нужны праздники, Джонни, философским тоном ответил Фредди. Кофейник сними с огня, раз не пьёшь.
Джонатан подозрительно посмотрел на Фредди, налил себе кофе и погрузился в раздумья.
Да, Фредди, а почему я не должен о них беспокоиться? Ты уже заказал?
Нет, голос и поза Фредди оставались по-прежнему безмятежными. Перед мэрией как раз две в аккуратных таких кадочках. И ни одного фонаря.
Джонатан замер с открытым ртом и через секунду захохотал так, что облил себя кофе.
Ты!.. наконец выдохнул он залихватское ковбойское ругательство. Ты с ума сошёл!
Рождество должно быть весёлым! убеждённо ответил Фредди. Ты не обжёгся?
Джонатан отсмеялся, вытер глаза и джинсы, налил себе ещё одну чашку, уже тоже пополам с коньяком.
Это ты про Рождественские угоны, что ли, вспомнил?
Н-ну! Забыл, как веселились?
Особенно в отстойнике. Ладно, ёлки завезут, это не проблема. Могут себе и сами купить.
Я обещал Стефу от нас.
Тогда, конечно, сразу кивнул Джонатан. Так что, ковбой, делаем настоящее Рождество?
Повторю за Стефом. Хэллоуин нам испоганили, неужто и Рождества не будет?
Джонатан залпом допил кофе и встал.
Да, и это главный резон. Всё правильно, Фредди, делаем настоящее Рождество. Расчёт я сделаю.
Деньги у нас на выплату есть?
Не трухай, ковбой. Счета не тронем.
Фредди тоже допил и встал. Вдвоём они навели порядок в баре.
Да, Джонни, вот ещё что. Корма надо на мелкую фасовку рассыпать. Роб сегодня с мелюзгой все мешки собрал и отсортировал. Поставить с утра всех мужчин, и до ленча сделают.
Элементарно, кивнул Джонатан. У Молли уже заметно?
Фредди пожал плечами.
Понятно, Джонатан усмехнулся. Согласен. До ленча сделаем и поставим Сэмми на фургон.
Понятно, Джонатан усмехнулся. Согласен. До ленча сделаем и поставим Сэмми на фургон.
Согласен, слегка передразнил его Фредди. Ну, всё, пожалуй, и, уже выходя из комнаты, сказал торжественным тоном, как клятву дал: А на Рождество в оттяг повеселимся!
Джонатан вздохнул и стал стелить постель. Веселиться в оттяг, конечно, неплохо, но как бы аризонских шуток всерьёз не приняли. Здесь всё-таки Алабама. А Фредди, похоже, завёлся и собирается веселиться на всю катушку. Джонатан невольно хихикнул, вспомнив, как они тогда в компании ещё с тремя ковбоями перепутали в рождественскую ночь стада, аккуратно перегнав их по кругу. Шуму было приятно вспомнить. Стадо цело, тёлочки не пропало, но в чужом загоне, а в твоём чужое стадо. Были чёрные мохнатые галлоуэи, а теперь светло-серые гладкие хайленды, а галлоуэев и след простыл. Разобрались быстро, но ржали полгода. И потом долго вспоминали. Но здесь здесь не поймут. Джонатан ещё раз вздохнул и лёг. Ему тогда было где-то шестнадцать, и эта ночная скачка, угон без кражи хорошо было!
АлабамаГрафство ДурбанОкруг СпрингфилдСпрингфилдЦентральный военный госпитальОт утренней лёгкой дрёмы после завтрака Рассела разбудили голоса. Он даже не сразу сообразил, откуда этот многоголосый крик и хохот, столь не свойственный обычным шумам подобных заведений. А подошёл к окну и увидел: ночью, оказывается, выпал снег, и спальники теперь убирали свою площадку, увлечённо перебрасываясь снежными комками. Было странно и даже трогательно видеть взрослых во всяком случае, физиологически мужчин за детской игрой. Рассел невольно рассмеялся, наблюдая за шутливой баталией. Да, ни разу грань между игрой и дракой не нарушилась.
Он настолько увлёкся зрелищем, что не заметил, как за его спиной открылась дверь, и обернулся случайно, потянувшись за сигаретами. И оказался лицом к лицу с вошедшими. Обоих он знал. Доктор Жариков и Северин, кажется, теперь его зовут именно так, а тогда стоп, об этом не надо, во всяком случае, сейчас. Северин, как и тогда, в штатском, но опять же, не надо. «О запретном не размышляй».
Здравствуйте, Шерман.
Добрый день, джентльмены.
Они сели за стол, и Северин открыл папку.
Следствие по вашему делу закончено.
Приятно слышать, улыбнулся Рассел. И уже вынесен приговор?
Суда не было, следовательно, нет и приговора, чуть-чуть насмешливо ответил Северин. Вынесено постановление о прекращении дела и освобождении вас из-под стражи.
Рассел медленно глубоко вдохнул. Этого он никак не ждал. Готовился ко всему, но к свободе Правда, тут же выяснилось, что свобода несколько ограничена. Его освобождают из-под стражи, но не выписывают. Ему возвращают его вещи, кроме оружия и литературы, переводят из камеры в палату, подробности режима ему расскажет доктор.
За этим разговором он даже не заметил: кто и когда занёс и положил на кровать его вещи. Костюм, плащ, портфель, отдельно в пакете всякая мелочь из карманов и деньги. Рассел расписался на предложенном ему листе, не читая текста и не пересчитывая денег, бросил ручку и задал удививший его самого вопрос:
И хватит мне денег на оплату больничных счетов? и, так как доктор не скрыл удивления, пояснил: Арестанта содержит государство, а свободный человек платит за себя сам.
Северин холодно улыбнулся.
Эти вопросы обсудите с доктором, сложил свои бумаги и встал. Честь имею.
Щелчок каблуками, чёткий поворот, и они остались вдвоём. Холодная на грани пренебрежения вежливость Северина не обижала, так как была полностью обоснована. Разумеется, зафиксированный на обработочном столе «клиент» не мог тогда видеть сидящего в углу за аппаратурой, но Информации у Северина вполне достаточно для однозначных выводов. Тем более, что они правильны и соответствуют истине. И надо отдать должное: держится Северин безупречно. И сейчас, и на тех допросах, где уже сам спрашивал и слушал ответы. Да, уникум во всём уникум. Но об этом тоже не надо и тем более сейчас. Что там говорит доктор?
С вашим делом ознакомились в Комитете защиты жертв и бывших узников Империи. Комитет согласен оплатить ваше лечение.
Что?! потрясённо переспросил Рассел. Но я ни в какой комитет не обращался.
Обратился я, спокойно сказал Жариков. Я считаю вас жертвой. И с моими аргументами согласились, и встал. Идёмте, Шерман. Я провожу вас в палату.