Бурый с возрастом и опытом как-то интуитивно пришёл к одинаковой терминологии: как в отношении компьютера, так и в отношении сознания человека применимо одно и тоже слово «глючит». Слово, символизирующее тотальный уход от объективной реальности в сочетании с невозможностью решать текущие задачи. Он наблюдал это в корпорации ежедневно, глядя на коллег.
Дима видел изо дня в день, как люди тут так же отчаянно «глючат» и «косячат», как и компьютеры. Одни проваливают дела, другие теряют сохранения в программах и играх. Все подвисают.
Более того: так же, как и в компьютер, в голову могут попасть вирусы, которые по итогу сделают человека навсегда или на время «офлайн». У людей эти вирусы бывают сотен видов: секты, идеологии, тайные общества, религиозные организации, компании беспредельщиков и наркоманов, корпоративные фашисты, политические фуфлогоны, философы разложения и далее по списку.
Бурый сейчас был в обороте у корпоративных фашистов. Врываясь в его неторопливые размышления, зазвонил служебный телефон:
Дмитрий, пройдите ко мне в кабинет.
Костюм, галстук. Каждый раз, одеваясь в эти шмотки, Бурый не мог отделаться от чувства, что надевает больничную пижаму пациента дурдома. В корпоративном лицемерном бардаке временами он чувствовал себя тем самым пациентом дурдома. Сейчас вот легко представлялось, что он на приеме у шизофренички в компании конченого дауна. Это было ближе к правде, чем сухие названия их должностей.
Он вошел в кабинет к руководству и сел на стул. Утро, которое начинается в офисе, редко бывает позитивным. Оксана, чёрт её подери, Валерьевна.
Дима сидел за столом и ощущал на себе взгляд: любопытный и злорадный. Положив руки на стол перед собой, Бурый начал разглядывать костяшки. Они посинели и опухли. Под глазом жизнерадостно светился хорошо затонированный фингал. Какой же я сейчас «красавчик», флегматично подумал Дима.
Напротив Бурого за столом колыхалась жирная туша из его отдела, Игорь по прозвищу Пингвин. Стукач, подлиза, дерьма кусок. Он был выше Бурого на голову и гораздо здоровее, но Дима знал, что у него нет духа. Просто разожравшийся кусок дешёвого шашлыка, корпоративный шакал здесь таких любят. В тюрьме Пингвин стопудово получил бы погоняло «Композитор». Такие как он вечно «пишут оперу».
Бурый давно мечтал выбить из него дерьмо, но надо было сдерживаться. Менять работу пока не в планах. Просто знал, что однажды настанет день и этот тварёныш будет визжать как свинья, когда познает ярость хулигана.
Оксана Валерьевна во главе стола пристально смотрела на них по очереди.
Пингвин, недобро и исподлобья глядя на него, елейным голосом излагал:
Проявленные Дмитрием коммуникационные ошибки подрывают репутацию нашей компании. Замечу, помимо этого он разлагает коллектив. Регулярные нарушения трудовой дисциплины.
Дмитрий, компании могут дорого обойтись ваши действия. Оксана Валерьевна подхватила. Могут стоить потери клиента. Я знаю, что ваш клиент непростой в общении но и деньги вам не за красивые глаза платят.
Этот клиент меня своим холопом считает. Бурый вяло оправдывался, понимая, что по корпоративным понятиям он реально виноват. Я после общения с ними ощущаю себя жертвой психологического изнасилования.
Дмитрий, это не повод говорить представителю клиента, что вы разберётесь с рабочим вопросом без советов человека с бракованным мозгом!!! Вы в своём уме??? Оксана Валерьевна взорвалась. Это наш с вами последний разговор на эту тему. Ещё один случай, и наша компания попрощается с вами. В этом квартале вы лишаетесь премии и всех бонусов. Можете идти.
Опасный признак: он почувствовал, как желваки начали вздуваться и ходить ходуном. C языка невыпущенной стрелой рвалась язвительная фраза, но Дима подавил её в себе. Ослабил тетиву. Сам виноват. Надо быть сдержаннее. Такие тут правила игры. И это он их нарушает. Встав, он молча вышел.
Игорь смотрел ему вслед и злобно улыбался.
Глава 5.
Работа с клиентом
В той жизни, в которой Сергей Уживалов сумел наиболее полноценно самореализоваться, его звали с юности Серёга Уж. Сам Сергей ощущал себя скорее королевским питоном, нежели заурядным ужом.
Сергей с молодости знал, как всё устроено понимал свою нишу в системе координат этой среды: взглядом представителя организованной преступности. А что тут сложного? Уж понимал: у всех своя работа. Овощи ходят к станку и производят своим трудом капусту. Собаки охраняют сочные кочаны своих хозяев, кидающих им за эти труды и риски косточки. Люди долга, да хули толку.
Работа с клиентом
В той жизни, в которой Сергей Уживалов сумел наиболее полноценно самореализоваться, его звали с юности Серёга Уж. Сам Сергей ощущал себя скорее королевским питоном, нежели заурядным ужом.
Сергей с молодости знал, как всё устроено понимал свою нишу в системе координат этой среды: взглядом представителя организованной преступности. А что тут сложного? Уж понимал: у всех своя работа. Овощи ходят к станку и производят своим трудом капусту. Собаки охраняют сочные кочаны своих хозяев, кидающих им за эти труды и риски косточки. Люди долга, да хули толку.
С одной стороны закон есть закон, но с другой стороны всё иначе: почему-то одним преступать закон можно и простительно, а другим запрещено. Уж ежемесячно делал криминалом свои скромные несколько миллионов в месяц и знал, что ему многое запрещено: его просто терпят, пока он платит дань. А кто-то спокойно себе воровал миллиарды и не парился. Разрешено. В бандитской системе координат это было в принципе справедливо, но всё равно обидно. Хотелось побыстрее туда, где крутятся безнаказанные воровские миллиарды. Кокаин, блэк-джек, шлюхи, яхта и неприкосновенность.
Его работа была не лучше и не хуже. Было своё место в давно и прочно устоявшейся пищевой цепочке: кормить псов и резать сочные кочаны. К счастью, не все они хорошо охранялись. К счастью, немало шавок были готовы есть с руки. Сергей уже перевалил за пятьдесят лет: он бандитствовал, отсидел, снова принялся бандитствовать. И в целом понял, как устроен социальный мир. В нём оказалось немало теплых мест для таких как Сергей.
В далеких девяностых Уж был бригадиром в одной из ОПГ спортсменов блатные называли их беспредельщиками. Тогда он не учуял дух времени: однажды утром спецназ выбил двери его квартиры, ему сломали пару рёбер для профилактики и увезли в тюрьму. Спустя одиннадцать лет Сергей вышел на волю и обнаружил вокруг абсолютно иную реальность.
Его старая ОПГ развалилась и разбежалась. Кушать на что-то было надо. Сергей собрал коллектив из пары десятков бойцов, поднял старые связи и организовал полукриминальный бизнес. Спустя три года после выхода из тюрьмы под ним ходило коллекторское агентство, риэлтерская фирма, появились интересы в нескольких управляющих компаниях. Общество менялось, государство закручивало гайки и как-то само собой пришлось перейти с выбивания долгов на захват недвижимости, любыми путями. Главное, сойти за добропорядочного. Хотя бы попробовать.
Организованная преступность тоже работа со своими условиями, рисками и неплохими бонусами. Бригада Сергея нашла хорошую крышу в высоких кабинетах и не особо парилась. На воле двигаешься в тюрьме пацанам по-любому будет грев. Становишься циничным как отец, который везёт сдавать своего сына в детский дом в майке с надписью ЛУЧШИЙ ПАПА В МИРЕ.
Работу людям Сергей давал интересную, хоть и нервную. Процент отдавал кому следует. Всё нравилось, такой уж родился породы. Волчьей. Из философствования и воспоминаний Ужа резко выдернул протяжный стон терпилы.
Обычный рабочий вечер: немного грубости, немного крови и очередная порция «капусты» ждёт своих героев. Этот «офис» был предназначен именно для таких дел. Сергей глубоко затянулся сигаретой и принялся медленно выпускать клубы дыма под свод металлических ферм. Огромное пустое помещение склада, который когда-то отжали у просчитавшегося с крышей коммерса. Уж вспомнил, как коммерс забавно подвывал, когда Паха сломал ему битой коленную чашечку. Вокруг промзоны да пустыри. Ори, кричи никто не придет. Да только сил кричать после того, как с терпилами поработают Дато или Паха, у них обычно не оставалось.
Сергей занял место позади одинокого стула, стоящего в самом центре помещения. К стулу был привязан терпила. Как его там зовут . кажется, Марк. Лицо коммерса разбито в хлам. Работа мастера. Лицом к Ужу, нависая над коммерсом, стоял Дато.
Дато по прозвищу Стамеска. Руки в перчатках, перчатки окровавлены. Дато бьёт страшно и умело: коротко, хлёстко, вкладываясь корпусом. Летят брызги крови.
Терпила застонал и выплюнул несколько зубов.
С Дато они вместе уже давно. Он оказался очень эффективным кадром для целей такого бизнеса, в своём узком профессиональном смысле. В двухтысячных Стамеска был членом одного из грузинских воровских кланов и активно «двигался по воровской теме». Он был ближайшим сподвижником вора Резвана Имеретинского, но когда его покровитель был «раскоронован» за растрату общака, а затем зарезан на одной из пересылок, Дато предпочёл уйти в тень и вышел из глобальных воровских игр.