просыпание по ночам и приползание в кровать родителей;
запоры и недержания;
возбудимость нервной системы (истерики, например);
слезы и нытье;
неусидчивость (как нормальную, возрастную, так и патологическую).
Кажется, что это поддается «воспитательным усилиям», но на самом деле нет: это вне сферы контроля ребенка и, значит, вне сферы послушания. Приложив значительные усилия, можно в чем-то победить физиологию, но ценой и собственных ресурсов, и ресурсов психики и здоровья детей. Поэтому тут лучше сесть и здраво поразмыслить, посовещаться: где-то можно сдаться; где-то найти компромисс; а где-то задуматься о причинах явления и постараться подействовать на эти причины.
Например: непобедимые мелкие навязчивости. «Мы уже палец изо рта убирали, и ругали, и горчицей мазали, и покупали горький лак, и показывали, как это некрасиво, ну что еще осталось начать по рукам бить?» Мелкие навязчивые движения это способ тела справиться с напряжением.
Строго говоря, это не проблема а способ управиться с какой-то проблемой.
Мне нравится теория, что эти покручивания-погрызывания-пощипывания остатки младенческого сосательного рефлекса. Если вспомнить, младенцы ведут себя у груди именно так: они пощипывают или мнут вторую грудь, тянут мать за волосы или за одежду. Эти мелкие движения запоминаются телом как часть паттерна расслабления и покоя и активизируются по необходимости.
Когда котики урчат и топчут лапами одеяло или колени хозяина (как будто котята под боком у мамы-кошки), мы понимаем, что они расслабляются. Но умиляться пятилетке, грызущему ногти, мы не готовы. Хотя суть у этих действий одна.
Мелкие навязчивости появляются как в моменты покоя и умиротворения (перед сном, во время просмотра мультика или когда мама читает книжку), так и в те минуты, когда надо справиться с нервозностью (то есть успокоиться, расслабиться): когда ругают, когда провинился, когда выполняешь сложное задание, когда ждешь кого-то или чего-то, когда остаешься один Вот это «остаешься один» здесь ключевое: мелкие навязчивости это способ успокоить-ся, успокоить себя самостоятельно, причем способ младенческий. Следовательно, эффективней всего будет подключение симметричной родительской реакции.
Ребенок как бы говорит с помощью этого симптома:
Я сейчас один и могу сам себя успокоить.
А родитель отвечает:
Ты не один и поэтому тебе не надо успокаиваться самому я могу успокоить тебя.
И, конечно, делает это не словами, а телом ведь младенцы и их родители разговаривают друг с другом телами.
Можно обнять, покачать или погладить, прижать к себе сделать что-то, что сделали бы, если бы ребенку было меньше года. И делать так каждый раз, когда появляются навязчивые движения.
А вот привлекать к ним внимание, расстраиваться, ругать или стыдить не стоит. Это и не поможет, и может даже повредить, создав еще больше напряжения, с которым опять придется справляться.
Кстати, и бороться с навязчивостями стоит только если они как-то травматичны (если ребенок расковыривает себя до крови или сгрызает кожу или ногти до мяса, вырывает волосы) или социально неприемлемы (трогает свои гениталии на людях). В остальных случаях ну топчет котик одеялко, и пусть топчет. Что, мало людей, которые щиплют кожу на пальцах или погрызают ногти? Кому от этого плохо? Ну, не очень культурно ну, вырастет, сам разберется, сам отучится, когда сам захочет «быть принятым в хорошее общество». Чем старше ребенок, тем больше власти у него над этими мелочами, при условии уравновешенной психики.
Очень много детских симптомов связано с балансом напряжения и расслабления (запоры, энурезы, истерики, тики), и их терапия связана с переживанием безопасности, которая у детей дана в ощущении:
Я не один,
Я под защитой,
Обо мне заботятся.
Поэтому мы будем смотреть, как устроен контакт со взрослыми, восстанавливать контакт с ними, особенно с той их частью, которая представляет Заботливого родителя.
Дети вообще легко реагируют телом на эмоциональные события (как крупные стрессы, так и микро-события, микро-травмы, незначительные, но повторяющиеся). У них, собственно, лет до 1011 три главных способа реагировать на стресс:
Телесность (эмоции, телесные реакции, симптомы и заболевания)
Поведение в контакте со взрослым (протест, упрямство, агрессивность, пугливость, капризы, плаксивость)
Игра.
Все это способы переработки, способы адаптации.
Игра хвала небесам конструктивный и творческий способ. Про него я еще напишу отдельно.
С младшего подросткового возраста подключается сфера деятельности, ребенок «открывает» самостоятельность и успешность, соревновательность и признание и деятельность, ориентированная на достижения, становится еще одним способом реагировать на вызовы жизни.
И, наконец, кроме тела и его нужд, есть еще кое-что первичное, базовое. Эмоциональные Потребности. В детско-родительской психотерапии мы чаще всего имеем дело с потребностями
в безопасности
в контакте, близости
в принятии
в утешении
в переживании собственной ценности, значимости
в понимании, ощущении своей понятности другому.
Необходимость удовлетворять потребности и препятствия на этом пути создают динамику конфликта:
между ожидаемым и наличествующим
или между новой реальностью и старым способом удовлетворения потребности,
или между взаимоисключающими потребностями и/или способами их удовлетворения).
Неудовлетворенная потребность создает эмоциональный заряд (чтобы побудить человека искать пути ее насыщения: emotio букв. «то, что движет») Именно эмоциональный заряд превращает факт жизни, текущую ситуацию в конфликт. Эмоции влияют на поведение.
Под «микроскопом» это выглядит так:
Потребность Эмоции Поисковое поведение Препятствие Конфликт Эмоциональная реакция Поведение в конфликте.
(Под еще большим «увеличением» мы увидим, что само наличие потребности это уже конфликт: «мне нужно, а у меня нет». Все, пошла динамика)
Следовательно, потребности самая базовая вещь, ядро нашего неполного и несовершенного, вечно в чем-то нуждающегося существа.
Неудовлетворенные, фрустрированные потребности пробуждают обиду и ярость, направленные во все стороны. А если потребности не удовлетворяются достаточно долго, в душе накапливается ощущение тяжести и горя: депривация; депрессия.
Я говорю не только о потребностях ребенка, но и о потребностях родителей. Тот же список неудовлетворенных потребностей, приведенный выше, организует большую часть семейных проблем. И, коль скоро мы говорим не о личной, а о детско-родительской терапии, нам нужно думать о том, насколько мы насыщаем эти потребности человека в его особой, родительской роли.
Насколько взрослый человек в терапевтических отношениях чувствует себя в безопасности, насколько он ощущает себя принятым, значимым, уважаемым, понятым как родитель этого ребенка?
Детские психологи обычно радушны и полны принятия по отношению к детям и к их проблемному поведению. Я почему-то уверена, что если вы добрались до моей книжки, этому вас учить не надо. Но я ворчливо призываю вас ставить, ради тренировки, себя на место
Матери пары детей, один из которых очень маленький, а другой постоянно держит в напряжении;
Матери гиперактивного ребенка, которого всегда и везде все ругают и стыдят, и требуют от нее призвать дитя к порядку, и никто не готов помочь или понять; какое бремя стыда она несет?
Матери ребенка с любым неврологическим или психиатрическим диагнозом, главный тайный вопрос которой: «что я сделала не так и что со мной не так, что мой ребенок такой?»
Отца семейства, который проводит с детьми гораздо меньше времени, чем мать, из-за чего связь между ними нарушена, и это трудно даже осмыслить, потому что «а как по-другому?»
Родителей ребенка в депрессии, которая у детей редко выглядит как уныние и апатия, а скорей проявляется в беспричинном протесте, истериках, приступах пессимизма и неблагодарности и неспособности радоваться жизни, как ни вкладываются в это его родные;
Родителей недиагностированных дисграфиков и дислексиков, остро ощущающих свою беспомощность перед трудностями своего ребенка («хоть головой об стенку бейся или его бей»), в отсутствие, зачастую, хоть какого-то понимания и поддержки школы и с единственным рецептом: «если трудно удвой усилия»;
Матери, которая всем должна и которой очень мало кто готов помочь, да она и не привыкла думать о своей потребности в помощи;