Померещилось?..
Ритусь, плюнь ты эту падаль. Пошли уже, а? Спать хочу.
Иди, Филь, догоню.
Ну, смотри мне
Матвей слышал этот разговор, понимал. И, в то же время, не мог до конца вникнуть. Голова болела, в груди болело.
Рита неожиданно склонилась.
Теперь замерло в груди как заяц перед волком.
Не приходи больше. Конец это. Всё. Понял?
Ри
Дурак! слова ударили в лицо пощёчиной. Зачем ты мне? Что ты можешь мне дать? Как защитить? Ткнуть кому-то в нос дудкой своей? Жидёнок ты. Нет у тебя будущего.
Ри та Кук-колка
Забудь меня, всё. Прощай, усмешка, Мотя.
Привстав, он успел поймать её за руку.
Всё выдавил Матвей, всё, что захочешь, сделаю! Только не ходи с ним. Не отталкивай
Оттолкнула.
Матвей удержался, вцепился мёртвой хваткой. В груди его полыхало.
Думаешь, самый смелый он?
Пусти.
Лучше всех, да?
Да! выкрикнула Рита. Лучший он! Хоть звезду для меня достанет! А ты, ты, что?!
Да я я взгляд Матвея заметался. Все мысли обратились в хаос.
Рита презрительно улыбнулась. И вдруг выдала:
А знаешь Дам тебе последний шанс. Сделаешь, как скажу, докажешь смелость брошу Фильку. Обещаю.
Матвей замер на миг. Выдохнул:
Что?
Злые искорки в любимых глазах. Падает, падает Матвей, как в колодец Избитый, связанный.
Стань стилягой. Не Мотей, а Монти. В доверие к стиляжным придуркам вотрись И, как на тайные танцульки пойдут, сдай бригадмильцам. Если кишка не тонка. Вот тогда к тебе вернусь. Буду твоей куколкой, сказала Рита.
И засмеялась.
В ответ мёртвая тишина.
Глава 5. Чиби. Сказки для мертвецов
В квартире царила мёртвая тишина.
«Значит, Игла уже на работе».
Чиби потянулась до хруста.
«Значит, не будет мозги выносить. Красота!»
Чиби скинула розовую пижамку с Микки Маусом, взяла эластичный бинт И стала привычно заматывать им грудь, чтоб не пёрла.
Вот заплела косички, подмигнула своему отражению. Быстренько умывшись, вновь, с удовольствием, посмотрела на своё свежее, почти детское личико и презрительно покосилась на уйму сестриной косметики, что громоздилась на полке.
Пробежав по кухне, Чиби наскоро закусила тем, что Бог послал, собралась и на кладбище. Вприпрыжку.
Это был неизменный ритуал. Сперва могилы родителей: «Привет, мам. Привет, пап». Смахнуть птичий помёт с надгробий, выдернуть сорняки.
Потом дальше. С песенкой.
Дойдя до нужного места, Чиби вытаскивала из рюкзачка киндер-сюрприз. Аккуратно пристраивала на могилу, говорила: «Привет», ставила поудобней раскладной стульчик И принималась читать книжку.
Вслух. Для мёртвого друга.
Чиби не помнила, когда всё это началось. Возможно, в тот, далёкий, самый первый день на кладбище. Когда Илга ещё не Игла цепко держала сестрёнку за одну руку, а другой прижимала к лицу сырой платок. Глушила им, точно кляпом, рыдания.
Чиби нет, в то время Инна! тогда тоже плакала: жалко было родителей.
И себя.
Не хотелось туда, в глубокую могилу. Не хотелось взрослеть. Умирать.
Вот бы здорово было, чтоб всегда лето, мама, папа! Юбочки, игрушки и конфетки!.. Но это было невозможно.
Однако Инна не собиралась сдаваться. И, по мере того, как росла, зубами и ногтями цеплялась за детство.
В школе её быстро окрестили Чиби. Фамилия была подходящая Чибисова. Хотя не это было главное: дурная девчонка таскала детские шмотки так долго, сколько могла. Возилась с малолетками, не обращая внимания на сверстников. А уж когда в старшие классы перешла
Чиби яростно дралась со взрослением. Отвергала лифчики, что подсовывала ей сестра, ненавидела месячные. Остервенело прятала фигуру: носила джинсы не в обтяг, а мешковатые; кофты закрытые, всякие распашонки
Но фигура агрессивно пёрла во всех ненужных местах, а позвоночник вытягивался вверх, как после дождя деревце.
Чиби не сдавалась: носила обувь на плоской подошве, сутулилась, чтоб поменьше ростом выглядеть, с Иглой всё больше и больше цапалась. Отбивалась от вопросов: мол, когда же ты повзрослеешь, а?
Чиби не хотела взрослеть.
Быть взрослым плохо. Взрослые это куча болячек, стрессов и нервотрёпки, дурацкая работа и гадские начальники. Ипотеки, кредиты, страсти-мордасти Нет. Вот ребёнком быть хорошо. Лучше всего быть ребёнком! Когда не ты решаешь а за тебя.
Сегодня Чиби вновь принесла на кладбище книжку «Питер Пэн». Теперь читала её, с выражением, «в лицах». Смеялась и плакала вместе с героями.
Вот бы, как Питер, никогда не взрослеть.
Питер Пэн, этот мальчишка с дудочкой, был любимым героем Чиби. Из-за него она напросилась в музыкальную школу и научилась играть на флейте. Музыка Чиби нравилась. Музыка, литература, русский По остальным предметам в школе были четвёрки да трояки.
Игла злилась, пыталась учить младшую уму-разуму. Талдычила, что в музыканты пойти не позволит, мол, этим денег не заработаешь. Что надо в нефтянку идти, а пока учиться, стараться, чтоб на второй год, как дуру, не оставили. Чиби хмурилась, делала уроки через силу. Как-то получалось.
Друзей-сверстников у неё не было. Кто будет дружить с такой полоумной, в детстве застрявшей? Но Чиби было плевать. Она любила малышей, деток Точно они были игрушками. Её пупсиками.
И они её любили. Топали скорей, на нетвёрдых ножках, как только завидят.
Часто, сидя на детской площадке у дома, Чиби помогала мамочкам: придержать юркого пацана, последить за тем, чтоб в кусты не свалился Отыскать и вручить лопатку, закопанную вредной девчонкой в песке. Так, ерунда, по мелочи.
А ещё были у неё особые друзья.
В тот мрачный, самый первый визит на кладбище, Инна-Чиби, ведомая Илгой, на обратном пути увидела небольшую могилу заросшую, с полустёртыми надписями.
Всё же смогла, прищурясь, разглядеть имя, даты. И вдруг начала рыдать по новой.
То была могила ребёнка, ещё советских времён: маленького, лет десяти. Наверное, все его родные давно ушли на свет иной, и теперь к нему никто, совсем никто не приходил.
Это было страшно. Несправедливо.
Чиби сказала это сестре. Но та, занятая скорбью по своим, только отмахнулась.
Прошло два года. И всё это время Чиби не забывала о маленьких мертвецах. Думала, как же плохо, что они ушли столь рано, и к ним никто не ходит.
А когда сестра стала отпускать её на улицу одну, Чиби решилась: одна пошла на кладбище. И
Так прошло ещё пять лет. Пять лет Чиби регулярно ходила в гости к уже своим мертвецам. Отыскала все детские могилы на кладбище, запомнила все имена Покупая на редкие карманные деньги, оставляла на земле киндер-сюрпризы, как на Пасху.
Читала сказки, пела песенки, играла на флейте. И надеялась, что от этих визитов им хорошо. Пускай где-то далеко, но получше становится.
Чиби достала флейту и примерилась, чтоб заиграть свою мелодию. Вообразила, что она Питер.
Лёгкий, летящий звук. Замерли птицы на кладбище.
Чиби прикрыла глаза. Дунула, будто Пан в свою свирель, и пробежала по инструменту ласковыми пальцами.
Да. Музыка была самым настоящим волшебством. Она уносила вдаль, и Чиби, как в сказке, забывала о всех проблемах, мозговыносах. О невозможности того, что ей хочется. О том, что тело не желало мириться с детством, о том, что не было чудесных таблеток, способных замедлить рост.
О том, что всё было напрасно.
Хруст ветки за плечом быстро вывел её из транса. Чиби вздрогнула и, открыв глаза, вскочила со стула. Обернулась.
Никого.
Или?..
Чиби сглотнула. Конечно, она знала, что рискует, когда ходит сюда одна. Особенно, когда нет никаких праздников, родительских, когда рядом ходят другие скорбящие. Знала: в мире полно уродов, что охотятся за детьми, и понимала, что выглядит весьма лёгкой, лакомой добычей.
Но бросить своих мертвецов, не ходить сюда?
Нет. Чиби уже не могла. Вот и ходила в тайне, не говоря сестре.
Хруст.
Что-то тёмное мелькнуло поблизости.
Бомж? Маньяк?
Похоже, пора бежать.
Чиби наскоро сунула флейту в рюкзак, подхватила стульчик «Пока, Маришка!» и приготовилась дать дёру хлеще гепарда. Но
Некто в противогазе вырос перед ней прямо из-под земли. Взвизг, крик Чиби подпрыгнула, запуталась в собственных ногах и полетела на землю.
Эх, ты! Тетёха! сказал знакомый голос.
Чиби сглотнула. Прохрипела робко:
Летта? Ты?..
Кто же ещё! хохотнула Летта-с-Приветом.
Склонилась над Чиби, подняла за шкирку, словно котёнка. Ухмыльнулась от уха до уха.
Чиби вдруг накрыла ярость.
Ты чего пугаешь?!