Поднялся хвост и Пашку окатило вонючими катышками.
Еще и срет на нас, скотина! взъярился отец.
Подхватив с дорожки кусок гравия, бросил в козу. Она повернулась и стала корчить рожи, презрительно крича.
Заткнись!!! отец бегал по двору и швырялся камешками. Я тебя урою, контра! Я тебе покажу козью морду! Кузькину мать!
На, Пашка протянул найденный кирпич.
Отец в запале засветил четвертинкой. Коза шарахнулась, в листе шифера откололись две волны.
Твою контрреволюцию! отец, тяжело дыша, уставился на Пашку. Какого лешего ты мне кирпич дал?
Помочь хотел попятился брат.
Помочь?! Крышу кто ремонтировать будет? Пушкин? Или вы, лежебоки? Опять за батькиной спиной отсидеться хотите? Всегда так: один с сошкой, семеро с ложкой!
Вить, не кричи так громко, одернула мать. Сроду ты с сошкой не был.
А ты? Ты, коза, со своей козой!!! Крыша треснула!!! Одни убытки! Что делать?
Может, вы с Владом на крышу залезете? робко предложила мать. И снимете ее?
Как?
По лестнице.
Козу? По лестнице? Чтобы или рогами или копытом ударила? Или обосрала, как Пашку?
Она меня еще и укусила, наябедничал брат.
Коза верещала на всю деревню.
Стойте здесь, следите, отец кинулся в дом.
Выскочил с ружьем.
Витя! кинулась наперерез мать. Не стреляй!
Козу жалко? прищурился отец.
Дурак! сварливо ответила мать, постучав его по голове. Крышу прострелишь.
Вдоль крыши ее сниму.
Там же дорога, застрелишь кого-нибудь.
Хм Влад, неси лестницу и ставь вон там, пожевав губами, решил он, буду в сторону сада стрелять.
А если там кто идет? не сдавалась мать.
Нечего шляться, отрезал. Сами виноваты. Влад, лестницу!
Я приволок лестницу, отец забрался на нее. Прозвучал выстрел. Коза пронзительно закричала, будто Пашка, которого бьют. Второй выстрел. Упала с крыши. Подергалась, с болью и презрением посмотрела на нас и издохла.
Вот тебе и трава у дома, спустился отец. Шкуру попортил
Ничего, мать старалась не смотреть нам в глаза, зато мяса пожарим. Все равно у коз молоко вонючее
Лучше засолить, подумав, сказал отец, раз уж не удалось как Робинзон, так хоть попробуем, что он ел. Влад, пошли, будешь учиться коз потрошить.
Подарок маме
Рассказ участвовал в конкурсе «Волшебная весна» литературного журнала «Четверг»
Февраль: достать рубли и плакать выдохнул сигаретный дым отец. Семья это важнейшее дело в жизни человека, приоткрыл дверцу УАЗ-а и выбросил куцый окурок в мокрый снег. Без семьи нынче некуда. Понятно?
Понятно, ответил Пашка.
Я молча кивнул, подозревая подвох в непривычной ласковости отца.
А что в семье самое главное? продолжил отец, закуривая следующую «Приму».
Чтобы кормили? предположил Пашка.
Это важно, не спорю. А еще что? Ты чего молчишь, Влад? повернулся ко мне.
Чтобы было, где жить?
И это тоже важно, но не все, отвернулся, гладя сквозь лобовое стекло на памятник Ленину. Важнее всего родители. Понятно?
Да, закивал Пашка.
Я промолчал.
Скоро международный женский день, посвященный Кларе Цеткин и Розе Люксембург, поэтому
А что такое кларцеткин? спросил брат.
Вот придурок, отец сплюнул под ноги и постучал по рулю. Это иностранки такие.
А мы тут при чем? удивился Пашка.
Это не важно, важно добыть подарок для вашей матери, и добавил тихо что-то неразборчивое.
Купить? не унимался любознательный Пашка.
Купить любой дурак может, презрительно скривился отец. Даже такой, как ты.
У меня денег нет, радостно ответил брат, я не могу.
Знать бы, кто твой отец, сняв шапку, задумчиво почесал плешь папаша, ты явно не в меня, я в твоем возрасте догадливее был. Ладно, объясняю для умственно отсталых. Вон там, палец отца указал вправо, универмаг. В универмаге подарок. Ваше дело его добыть!
Украсть? осторожно спросил я.
Можно бы украсть, с сожалением сказал отец, но ты и так в детской комнате на учете состоишь, хватит с меня позора. Будете делать так, понизил голос, посвящая нас в план. Заходите, спотыкаетесь, будто погреться зашли. Потом ты, палец уткнулся Пашке в лоб, одеваешь на голову вазу, там есть такая большая, я разведал
Кому? испугался Пашка.
Себе, вздохнул отец.
Зачем?
Зачем я с тобой связался! кулак отца врезал по спинке сиденья. Но у Влада не получится, голова большая, с сожалением посмотрел на меня. Понятно?
Я боюсь, накуксился Пашка.
Нечего там бояться. Твой дядька два года с глиняным горшком на голове проходил и ничего, не облез. А тебе несколько минут потерпеть. Одеваешь и ревешь! А ты, старшОй, начинаешь бегать вокруг и кричать, что он задохнется. Тут вбегаю я и увожу его, вроде как в больницу, а ты потом незаметно выходишь и топаешь к вокзалу. Мы тебя там подождем. Ясно?
Ясно, кивнул я.
Пашка промолчал.
Чешите, дармоеды. Я зайду через, посмотрел на часы, десять минут.
Мы вылезли из машины и неуверенно пошли к универмагу. Внутри было тепло и Пашка немного расслабился после промороженного нутра УАЗ-ика.
А меня милиция не поймает? тихо спросил он.
Нет, без всяких угрызений совести обманул я. Милиции тут нет.
Здание РОВД находилось рядом, но Пашке об этом было знать не обязательно.
А какая ваза? шептал он.
Я в уме прикинул размер вазы, головы брата:
Вон та, вроде.
Хорошо, он внезапно схватил тяжелую вазу и напялил на себя.
Мальчик, ты что делаешь? всполошилась молоденькая продавщица.
А-а-а-а! приглушенно ревел брат.
Это он чего? подбежала вторая, пожилая. Это что тут?
Он задыхается!!! закричал я. Умирает!!!
Мальчик, мальчик!!! трясла Пашку за плечи пожилая. Мальчик!!!
Сдохнет сейчас!!! орал я, понемногу пятясь к выходу.
Вера Тихоновна, испуганно спросила молодая, что делать?!
Без паники, Аня! Беги к телефону, вызывай скорую!
А как звонить?
А я знаю?!
Что тут происходит? вошел отец с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шапке и с повязкой «Дружинник» на рукаве тулупа. Что за крик? Кого режут? лица почти не было видно.
Мальчик!.. Надел плакала Аня. На голову А я я
А вы сядете за убийство, оскалился отец.
За что?!
Найдут, за что.
Я только подошла, попятилась Вера Тихоновна, я ничего не видела!
Ребенка надо немедленно доставить к врачу, подхватив Пашку за плечо, потащил к выходу. Я беру это на себя, оставайтесь на месте и не паникуйте. Спокойствие, только спокойствие, обернувшись в дверях, прокричал он. Писем не ждите, читайте в газетах! скрылся в ранних мартовских сумерках.
Ты знаешь этого мальчика? спросила меня Вера Тихоновна.
Нет, первый раз вижу.
А ты что тут делаешь? подозрительно смотрела она.
Пришел велосипеды посмотреть
Велосипеды не здесь, они на втором этаже, сказала Аня.
Ну, я пойду я не спеша шел к выходу.
А ты чей? не унималась пожилая. Что-то я тебя не знаю.
Фролкин я, Петя, сказал первое пришедшее в голову.
А живете вы где?
Возле хлебозавода. До свидания, пойду я.
А велосипеды? не поняла Аня.
В другой раз, выскочил на улицу и, стараясь не поскользнуться, побежал к автостанции.
Гуля
Рассказ участвовал в конкурсе короткого рассказа «Мой дом», проводимом риэлтерским агентством «Недвижимость линия закона» (г. Гомель, Беларусь) и радио «Гомель Плюс» 103.7 FM (РУП ПТЦ «Телерадиокомпания «Гомель», Беларусь)
Когда я был совсем маленьким, мы жили в деревне Пеклихлебы. Квартира на втором этаже панельки, балкон незастеклен. Однажды в воскресенье мать нашла на балконе гнездо с пищащими птенцами.
Вить, а Вить, сказала отцу, жующему на кухне, у нас птенцы.
У нас не птенцы, а спиногрызы, отец зло посмотрел на меня. Я стоял на табуретке, ожидая, пока ему захочется послушать стишок. Чего в рот заглядываешь? Это некультурно.
Можно мне, сглотнул слюну, видя, как челюсти отца безжалостно перемалывают бутерброд с салом.
Чего тебе?
Сало
По сусалам! Губа не дура, почесал левой рукой ухо. Я в твоем возрасте на лебеде и сныти жил, а тебе сало подавай.
Не давай ребенку сала, вошла мать, руки будут жирные, шторы испачкает.
Ну и пусть пачкает.
Не тебе стирать!
Видал, старшОй, подмигнул он, мамка не разрешает. Так бы я тебе дал, но мамку надо слушаться.
Там птенцы, снова начала мать.