Но у Прозоровской были сильные родственные связи при дворе!
Во-первых, через ее родного дядю по матери, хоть и не игравшего большой роли при дворе, но фигуры весьма видной генерал-фельдмаршала Александра Михайловича Голицына (18 (29).11.1718 Або, Великое герцогство Финляндское 8 (19).10.1783 Санкт-Петербург).
Кстати сказать, не надо его путать с его современниками и полными тезками: Голицыным, Александром Михайловичем- (вице-канцлером) (6.11.1723 15.11.1807, Москва) и Голицыным Александром Михайловичем (тайным советником, гофмейстером, коллекционером) (8 (20).9. 1772 31.7. (12.9.) 1821, Париж)
А знаменитый генерал-фельдмаршал Голицын Михаил Михайлович-старший (1 (11).11.1675, Москва 10 (21).12.1730) ее прославленный дед и вовсе был одним из лучших полководцев Петра Первого. [Не путать с его тройным тезкой генералом-адмиралом Голицыным Михаилом Михайловичем-Младшим (или Меньшим) (1 (11) 11. 1681/84 25.5. (5.6.) 1764, Москва).] Начав семеновцем, Михаил Михайлович-старший сделал стремительную карьеру. Врожденный недостаток (заикание) не мешало ему говорить правду в лицо самому Петру Великому. На вопрос царя о награде за одержанную победу над шведами при Лесной Голицын осмелился просить простить князя Аникиту (Никиту) Ивановича Репнина (1668, Москва 3. (14).7.1726, Рига), опростоволосившегося в глазах Петра под Головчином в 1708 г. и разжалованным им в рядовые, хотя по началу речь зашла о смертном приговоре! «Знаешь ли ты, что он твой злейший враг?» грозно вперив свой царский взор, в отличившегося Голицына, грозно рыкнул непредсказуемый и гневливый Петр. «Знаю, государь! отрезал не робкой души Михал Михалыч, но прошу ради пользы Отечества, ибо Аникита свое дело знает крепко (тот действительно храбро сражался под все той же Лесной прим. Я.Н.), а хороших русских генералов мало!» Как полководец Голицын, несомненно, котировался выше Репнина, будучи хорош и на суше, и на море. Он стал генерал-фельдмаршалом, впрочем, как и Репнин. Правда, только он при Петре, а Аникита уже при петровской супружнице Екатерине I, когда бывшая драгунская портомоя и по совместительству солдатская подстилка задаривала петровских генералов себе на верность! При императрице Анне Иоанновне (петровской племяннице) Михаил Михайлович попал в опалу и очень быстро ушел в свой Последний Солдатский Переход в мир Былой Славы и Громких Побед, причем, вроде бы весьма загадочных обстоятельствах!
Во-вторых, на Екатерине Михайловне, урожденной Голицыной (25.9.1723/24 22.9.1779, Москва) сестре матери суворовской супруги, Марии Михайловны был женат один самых знаменитых полководцев России «Русский Нестор» фельдмаршал граф Петр Александрович Румянцев.
Глубоко почитая отца, Суворов не стал с ним спорить и женился стремительно, так же как действовал на поле боя. 18 декабря 1773 г. состоялась помолвка, 22-ого обручение, а 16 января 1774 г. венчание: то ли в Москве (в церкви Федора Студита у Никитских ворот?), то ли в одном из подмосковных имений Суворовых?
Брак был несчастлив с самого начала. Молодожены никак не подходили друг другу.
Варвара была красавица истинного русского типа полная, статная и румяная, но как потом горячо утверждал сам Суворов, «противного полу» не чуралась и будучи девкой, тем более, что к свадьбе ей уже шел 24-й год. Ума она была весьма ограниченного, особым образованием ее не наделили (как впрочем, и приданным), кроме умения читать и писать. Более того, грамотность ее оставляла желать лучшего: «астаюсь миластиваи гасударь дядюшка, пакорная и верная куслугам племяница варвара Суворова» Так образом, оценить по достоинству незаурядность своего супруга она никак не могла, да и не хотела. Представительной внешностью невзрачный, крайне худой и сутуловатый, маленький и морщинистый Александр Васильевич не обладал, а все иное его супругу, обожавшую танцы и веселье, не интересовало.
Тогда как он был Воин до Мозга Костей, образно говоря, «женат» на «Кровавой по Натуре и Страшной Ликом Девке, по прозвищу Война» и этим все сказано.
Кстати, многочисленная аристократическая родня невесты была против брака с простым армейским генералом. Особо громко «возмущались» соперники Суворова по чинам и наградам: один из жестоких усмирителей пугачевского бунта, генерал-аншеф, сенатор, граф Петр Иванович Панин (1721, Вязовна, Мещовский уезд, Калужская провинция, Московская губерния 15 [26].4.1789, Москва) брат Никиты Ивановича Панина, весьма влиятельного воспитателя наследника российского престола Павла Петровича и князь Николай Васильевич Репнин (17341801) фигура в российской истории XVIII века, безусловно, незаурядная. Отношения у последнего с Суворовым так никогда и не сложились
Тогда как он был Воин до Мозга Костей, образно говоря, «женат» на «Кровавой по Натуре и Страшной Ликом Девке, по прозвищу Война» и этим все сказано.
Кстати, многочисленная аристократическая родня невесты была против брака с простым армейским генералом. Особо громко «возмущались» соперники Суворова по чинам и наградам: один из жестоких усмирителей пугачевского бунта, генерал-аншеф, сенатор, граф Петр Иванович Панин (1721, Вязовна, Мещовский уезд, Калужская провинция, Московская губерния 15 [26].4.1789, Москва) брат Никиты Ивановича Панина, весьма влиятельного воспитателя наследника российского престола Павла Петровича и князь Николай Васильевич Репнин (17341801) фигура в российской истории XVIII века, безусловно, незаурядная. Отношения у последнего с Суворовым так никогда и не сложились
Родившаяся в этом браке 1 августа 1775 г. дочь Наташа («Суворочка») стала самой большой радостью в личной жизни выдающегося полководца. Когда девочке было всего два года, боготворивший ее отец, умиленно писал: «Дочка вся в меня, и в холод бегает босиком по грязи». Семейные дела не ладились. Варвара Ивановна устала от кочевой жизни ее беспокойного супруга: порой, она действительно рисковала жизнью, как например, на Кубани, когда лихой рейд джамбулуцкого владетеля Тав-Султана на Ейск чуть не обернулся трагедией и он едва не захватил крепость, где была в тот момент супруга Суворова, наводившего порядок в ногайских степях. Более того, вынужденная все время мотаться за своим легким на подъем супругом на новые места жительства Варвара Ивановна, порой, болела лихорадкой и, к тому же, из-за преждевременных родов потеряла двух детей (по некоторым данным мальчиков?) в 1776 и 1777 гг. Это, естественно, отразилось, как на ее психо-эмоциональном состоянии (для большинства женщин выкидыш глубокая психологическая травма, нередко не понимаемая мужчинами, придерживающмися мнения «бабе р`одить, что курице яйцо сн`есть»), так и на не простых взаимоотношениях между супругами, вступивших в брак сугубо по сговору родителей и по вековому принципу «стерпится-слюбится». Вот и Александру Васильевичу, с головой ушедшему в его военно-административные хлопоты на государственном уровне и Вечной Погоней за Её Величеством Воинской Славой, постоянно снедаемым завистью к более удачливым, по его болезненному мнению, конкурентам по полководческой славе было не до нее.
Как правило, в таких случаях сексуальноактивные женщины (жены) вынуждены (?) искать утешения у ласковых и неутомимых в постели мужчин, которые очень во время оказываются рядом с безутешной «брошенкой» (не путать с «разведенкой», что обидно, а первое и вовсе, оскорбительно!). Вот и у жены Суворова после всех ее «бабьих проблем/передряг» завязался роман с его внучатым племянником, премьер-майором Николаем Сергеевичем Суворовым (1747-?). Будучи адъютантом Александра Васильевича в конфедератской войне он особо отличился в ходе первого (неудачного) приступа (сходу) на Ландскрону, был тяжело ранен в руку, но службы не оставил. Дядя протежировал племяннику перед всесильным Г. А. Потемкиным (его зачислили секунд-майором в Санкт-Петербургский драгунский полк), но «не делай добра не получишь зла!», стал рогоносцем.
Симптоматично, что только к лету 1779 г. Суворов-муж, а не полководец, наконец разглядел роман своей супруги со своим близким родственником. Кое-кто из биографов Суворова полагает, что по началу Александр Васильевич склонен был оправдать проступок «Варюты» ее молодостью, неопытностью и тяготами походной жизни супруги настоящего, боевого, а не паркетного генерала.
Но потом по слухам вскрылись другие прелюбодения Варвары Ивановны и пошло, и поехало. Скандал был нешуточный. При этом оскорбленный, невероятно взрывной по характеру, Суворов не считал нужным сдерживаться и срывался в бешенство. Вплоть до того, что «рапортовал» начальствовавшему над ним всесильному фавориту Григорию Потемкину о жениных изменах: 21 мая 1784 г. он писал по-французски «Мне наставил рога Сырохнев. Поверите ли?» Иван Ефремович Сырохнев был секунд-майором Белозерского, потом Кексгольмского, а затем Казанского полка, которого совсем недавно Александр Васильевич за заслуги представил к орд. Св. Владимира 4-й ст. Он заведовал суворовской канцелярией и оказался человеком шустрым и с дамочками обходительно-неутомимым «павианом», особенно, когда их мужья денно и нощно пропадают на службе и не очень-то прилежно исполняют свой супружеский долг.