Должно быть, у Наташки был довольно влиятельный муж, видимо большая шишка, поскольку его супруга только числилась вожатой, а сама по большей части валялась на берегу речки в умопомрачительном мини купальнике. Наташка была в единственном числе и вскоре заскучала. У молодой, сытой барышни вскоре появилась зеленая тоска в голодных глазах. И эти глаза остановились на Володе. Вдобавок ко всему, она жила в отдельной комнате. Помня, что у нее муж и ей поэтому ничего не страшно, кому отдаться, сколько раз отдаться, она вела себя вполне раскованно, и, сблизившись с Володей, оживилась, а затем и расцвела. Своими маслеными глазками и обворожительной улыбкой она притягивала к себе, как магнитом.
Однажды вечером, когда все погрузились в крепкий сон на свежем воздухе, она как кошка пробралась в палату к Володе и легла на железную кровать, тесно прижавшись к нему своим молодым, горячим телом.
Я так тебя хочу, просто с ума схожу, шепотом произнесла она, положив ему пухлую руку на живот. Я не люблю своего мужа, и не любила никогда, хоть и замуж за него пошла, когда деваться уж было некуда: пузо стало увеличиваться.
Эх ты, грешница, произнес Володя, забираясь под юбку и нащупывая огненный бугорок, покрытый несколько жесткой растительностью и впиваясь в пышные губы.
Идем ко мне, скорее, ну что ты там копошишься? Там и так все в огне. Идем скорее, у меня получше условия, чем здесь.
До Наташкиной комнаты рукой подать. Едва успев закрыть дверь, она тут же повисла на шее Володи, а потом принялась расстегивать ремень на его брюках. А дальше было все, как бывает у молодых, горячих, ненасытных, безумных, сгорающих и снова оживающих от бесконечной страсти.
Только кончилось это очень скоро, на третий день. Не обошлось без информатора. Муж приехал на престижной машине «Волга» черного цвета и увез Наташку, не дав ей даже попрощаться с подружками.
Володя вернулся со своим отрядом из лесной прогулки и неосторожно спросил:
Где Наташа?
Зина хитро улыбнулась и ответила:
Побаловались, и хватит. У Наташи муж ревнивый. Похоже, ты легко отделался.
Зина, а у тебя тоже есть муж? Если я за тобой начну ухаживать, тебя тоже увезут отсюда?
Меня пока некому увозить. Но не торопись. Обсохнешь немного, разгладится кожа от Наташиных укусов, тогда обсудим этот вопрос. Я на тебя тоже глаз положила, да Наташка опередила меня. Стерва она
И ты отомстила ей?
Все тайное становится явным, учти. А я здесь ни причем.
Так он впервые изменил жене. Как это произошло, он, и сам не знал. Он знал только то, что она, его жена Валентина, никогда не узнает об этом. А это в какой-то мере освобождало его от угрызения совести.
Вот почему так важно, чтоб молодые супруги не разлучались надолго: молодая плоть настолько сильна и непредсказуема, что заставляет забывать о верности, чести и даже достоинстве. Надо иметь жену гораздо моложе себя, она должна быть моложе и красивее тех, кто окружает мужчину и тогда вопрос верности сам по себе решается. К тому же Валя дала понять, что он ей совершенно не нужен и как муж, он только обуза для нее.
Зина оказалась дочерью довольно влиятельного чинуши из УЖКХ (управление жилищно-коммунального хозяйства) Главмосстроя. Зина не только отдавала ему свое тело, не думая о последствиях, но и приняла участие в его судьбе. Она осторожно поинтересовалась, где он работает, что его заставило пойти в лагерь воспитателем? Володя поведал ей свою скудную и вместе с тем сложную биографию.
Когда кончится лето, и дети разойдутся по домам, я просто не знаю, куда деваться. Меня никто не берет на работу: у меня нет партийного билета, признался он Зине.
Пустяки, сказала Зина. Я тебя устрою.
Ты можешь это сделать? я просто не могу поверить.
Ты пойдешь в рабочее общежитие воспитателем. У меня отец зам начальника УЖКХ, куда входит до двухсот пятидесяти общежитий, размещенных в разных концах Москвы. Поработаешь с годик, полтора, а там вступишь в эту фашистскую компартию. Имея на руках всесоюзный диплом первой категории, ты сможешь устроиться по специальности. Будешь прокурором, а я у тебя секретарем, щебетала Зина на лужайке в лесу. Володя не верил Зине и относился к ее обещаниям с легким юмором, но она оказалась человеком слова.
Володю взяли воспитателем молодежного общежития, в котором жили молодые девчонки, окончившие ПТУ и работающие на стройке малярами, штукатурами. Шестьсот девушек в общежитии на улице Приорова рядом с кинотеатром это просто женский монастырь. Однако среди них, чуть меньше сотни, проживали и тридцатипятилетние девицы, те, что уже потеряли всякую надежду выйти когда-либо замуж. Они держались особняком, ходили с опущенной головой и нисколько не заботились о своем внешнем виде. У них не было даже временных кавалеров.
Володю взяли воспитателем молодежного общежития, в котором жили молодые девчонки, окончившие ПТУ и работающие на стройке малярами, штукатурами. Шестьсот девушек в общежитии на улице Приорова рядом с кинотеатром это просто женский монастырь. Однако среди них, чуть меньше сотни, проживали и тридцатипятилетние девицы, те, что уже потеряли всякую надежду выйти когда-либо замуж. Они держались особняком, ходили с опущенной головой и нисколько не заботились о своем внешнем виде. У них не было даже временных кавалеров.
Те же, кто помоложе, не теряли времени даром.
Не заходите к нам, мы голые, сказала одна озорная девчонка, удерживая дверь со стороны комнаты.
Пусть заходит, мы и его разденем, сказал кто-то под всеобщий хохот.
Володя не решался на такой подвиг и возвращался к себе в воспитательскую комнату. Он понимал, что достаточно подержаться за ручку какой-либо блондинки, как тут же будут знать все обитатели общежития, и это сведет его авторитет к минимуму, и приведет к тому, что придется увольняться. А увольнение смерти подобно: он собирал рекомендации в партию, кроме этого жил на служебной площади; с Валей уже был в разводе; ребенок прожил всего несколько месяцев, биографию ему не портил. Отец не бросил семью с ребенком и инициатива в разводе принадлежала не ему, а его супруге.
И вот наконец партия раскрыла перед ним свои объятия, и автоматически открылась зеленая улица, ведущая к достижению цели. Никто в стране не мог добиться должности выше заведующего баней, если не носил у сердца маленькую красную книжечку с бородкой, приподнятой кверху на первой обложке, хоть будь он семи пядей во лбу.
Владимира Павловича с партийным билетом в кармане и московской пропиской приняли в городскую прокуратуру сотрудником. Еще через полгода он стал помощником, а потом и заместителем прокурора. В этой должности он проработал три года.
Однажды прокурор города Иваненко вызвал его к себе и сказал:
Ну что ж, землячок, пора тебе браться за самостоятельное дело. Я назначаю тебя прокурором Советского района столицы. Как, подходит?
Благодарю вас, дорогой! Вы поистине земляк.
Ну вот, а говорят: хохлы не дружны между собой, топят друг друга, где только могут.
Отныне Володя приобрел не только новый статус, но и новое имя: он стал Владимиром Павловичем. К концу правления Брежнева Владимир Павлович все еще стеснялся брать пакеты лично от тех людей, которые нуждались в его заступничестве, этим занималась его секретарша Зина, та самая Зина, которая помогла ему в трудную минуту. Он стал терять к ней интерес как к женщине, ссылаясь на ревность супруги Вали, с которой он на самом деле давно не жил под одной крышей и только изредка перезванивался.
Зина, в отличие от многих представителей прекрасного пола, не затаила обиды и не мстила своему начальнику, выбирая из двух зол наименьшее, а именно: предпочла сохранить дружеские отношения со своим любовником, когда он стал поглядывать на сторону.
Из каждой пачки, в которой было две-три зарплаты прокурора и ей что-то перепадало. Если раньше она с трудом могла себе позволить купить дешевые сапожки и шубку из искусственного меха, то теперь ходила в норковой шубе, и итальянских сапогах чрезвычайно элегантных и модных.
Владимир Павлович приезжал на работу к десяти утра на служебной «Волге» черного цвета. На таких машинах ездила вся московская элита и не только московская, но и работники ЦК партии, а простые смертные пользовались общественным транспортом.
Водитель Гена быстро вставал из-за руля, пулей выскакивал, и открывал дверь, а когда Владимир Павлович выходил, сопровождал его до дежурного милиционера на первом этаже.
Однажды случилось так, что Гена неожиданно приболел, и тогда Владимир Павлович сам сел за руль. Он приехал на полчаса раньше.
У входа стояли две женщины. Молодая девушка и старуха с клюкой в руках. Девушка преградила дорогу прокурору. Он посмотрел на нее осуждающее, но его глаза задержались на прелестном личике дольше обычного. Девушка уловила этот взгляд и ухватилась за полу его пальто.
Не уходите, прошу вас. Выслушайте эту старуху: ее обижают. Может, у вас есть бабушка, и ее кто-то тоже обижает. Я отблагодарю вас чем смогу. Я приложу все усилия к этому, уверяю вас.
Хорошо, посмотрим, посмотрим, произнес он скороговоркой, открывая перед ними входную дверь. В приемной уже сидела Зина.