Хорошо, посмотрим, посмотрим, произнес он скороговоркой, открывая перед ними входную дверь. В приемной уже сидела Зина.
Вам звонил Громов Борис, сказала она. Если позвонит соединить вас?
Пока не выйдут эти две гражданки, ни с кем меня не соединяй.
Он вошел в просторный кабинет, открыл шкаф и стал снимать с девушки пальто, поухаживал за старухой и только потом сам разделся. Внучка старухи Света совсем осмелела: она села в черное мягкое кресло для посетителей и приподняла голову, потому что прокурор сидел гораздо выше и казался массивнее. Легкая, едва заметная улыбка скользнула по ее лицу, и эта улыбка стрелой воткнулась в зрачки прокурору. Есть счастливые особы, обладающие некой таинственной притягивающей силой, и эта сила может прятаться в роскошных глазах, в плутовских глазах, в едва заметной улыбке, в совершенном овале лица и подкрепляться плавной, похожей на музыку речью. Нет ничего сильнее этой таинственной силы, способной укротить даже сердце грозного полководца. И Владимир Павлович понял, что он проиграл сражение, которое еще не началось.
Не думала, что прокуроры такие вежливые люди, сказала посетительница, как бы окутывая его дымкой из волшебного зелья. Я будущая журналистка. Когда окончу университет, приду и напишу о вас очерк. Он будет называться «Галантный прокурор».
Это очень занимательно, только такую статью нельзя публиковать в прессе. Вы напишете, а черновик оставите мне, я с удовольствием почитаю. А еще лучше, если вы мне сами почитаете. Как вашу бабушку зовут?
Анна Ивановна, сказала старуха. Тут значит, такое дело, товарищ прокурор. Я по бедности, пустила к себе квартирантов, мужа с женой, они живут у меня давно. И вот теперича они мне суют какие-то бумаги, будто я им свое жилье завещала. А коль завещала, так, сами понимаете, надо, чтоб я скорей окочурилась. Мне уж восемьдесят девять, я ишшо три года протяну, как моя мать, царствие ей небесное. Я обрашшалась в домком, в милицию, но чуйствую: все подкуплены. Теперя только вы можете заступиться за бедную старуху. Я вон лучше внучке оставлю свое жилье, но не чужим. Я много на свете повидала, много пережила. Када произошла революция в семнадцатом, мне было пятнадцать лет.
А как это происходило? расскажите. Мне не приходилось встречаться с людьми, которые бы помнили события 17го года. Вы же очевидец.
Старухе Анне Ивановне не понравился вопрос. Она втянула голову в худые плечи и стала поглядывать на внучку, как бы спрашивая у нее совета.
Говорите, не стесняйтесь, попросил Владимир Павлович.
Я только не знаю, как отвечать: так как надо, или как было на самом деле, выдавила из себя Анна Ивановна. Хотя мне уж все едино. Только чтоб это не повлияло на ваше решение оказать мне помощь.
Я помогу вам, я уже принял решение и не изменю его в любом случае. А вот услышать правду о революции в Москве не мешало бы.
Тогда вы ничего не слышали, никакой правды не слышали. В Москве не было революции, был грабеж, погромы. Толпы рабочих, а с ими всякая шушера, пьяные в дым громили торговые лавки, били стекла металлическими прутьями, выносили все, что находилось внутри, а потом поджигали. Погромы длились более двух недель. Народ остался без продухтов, без электричества, без воды, наступил голод и мор. Я тоже получила целый рулон отличной ткани. В страхе бежала от фулиганов с ткацкой фабрики, а один догоняет меня и кричит: эй, девка, бери, все кспроприировано по указанию Ильича, сошьешь себе платье. Бери, не стесняйся. Я и взяла. Потом целый год отдавала по кусочку за шматок хлеба. Может революция у Питере была, а у Москве ее не было, это был грабеж, вот что это было. Я тому свидетель.
Владимир Павлович вызвал своего помощника.
Помоги написать этим людям заявление. Вас-то как звать?
Светлана.
Вот что, Светлана. Вы перепишете заявление дома, а потом привезете его прямо ко мне. Вот вам моя визитка, здесь прямой телефон, звоните в любое время. В течение трех дней жильцы будут выселены из квартиры вашей бабушки. А вы
Благодарю вас. Я непременно, непременно отблагодарю вас, сказала Света, протягивая руку прокурору.
Напишите очерк, этого будет достаточно. И, главное, звоните.
Непременно.
Владимир Павлович не стал спрашивать телефон Светы, пусть она сама позвонит, решил он. Если звонка не последует, хотя, такое просто не может случиться, она обязательно позвонит и обязательно отблагодарит его, а он, конечно же, долгие годы будет покровительствовать ей.
4
Возвращение Тимура из Абхазии в Москву было менее шумным и менее торжественным, чем приезд к себе в Пицунду. Тем не мене, чтоб показать русским, что кавказские обычаи соблюдаются в любом, даже захудалом городке России, если туда возвращается человек такого уровня как Тимур, многочисленные родственники собрались на встречу, громко приветствовали его, мешая простым людям двигаться в нужном направлении. Здесь были и родственники от пятого до десятого поколения.
Тымур, брат мой дорогой! пел какой-нибудь Сулико Жопанадзе, целуя его в обе щеки, хотя Тимур его никогда в жизни не видел. Ти есть великий чэловэк, Москва по тэбэ скучал невероятно. Пачэму так долго гуляла на Пицунда. Ай, яй, яй. Как ны хорошо твоя дэала.
Откуда еще одын брат появился? спросила Манана, троюродная племянница Тимура, поправляя расстегнувшуюся молнию на сапогах и както ненавидяще поглядывая на новоявленного родственника.
Все грузины и абхазы родственники во Христе, сказал Тимур, а Сулико на эти слова среагировал моментально. Он бросился на шею Тимуру и целовал его так долго, пока всего не обслюнявил.
Далекие братья, братья во Христе стали заведовать торговыми палатками на Москворецком рынке, покупать квартиры в Москве от ста до пятисот тысяч долларов. Как в волшебном сне, жизнь некоторых грузин и абхазов совершила грандиозный скачок. Часть горцев, жившая в хижинах, топавшая босиком по лесным тропинкам и очень редко по прибрежной морской гальке, все длинное кавказское лето, переселилась в роскошные московские квартиры с заграничной экипировкой. Что такое биде и почему оно в туалете либо в ванной, южные женщины не знали, а, узнав, не признавали и не желали пользоваться им. Импортная сантехника быстро выходила из строя и тут же заменялась дорогой и новой.
Из числа родственников, самих крепких и молодых, Тимур обновил состав своей команды и превратил свою бандитскую группировку в довольно мощную силу. Работники милиции, за определенную сумму обучили этих парней меткой стрельбе и элементарным навыкам ближнего боя. Гвардия молодых киллеров могла приступить к своим обязанностям уже через три месяца.
На Москворецком рынке, кроме азербайджанской группы Халилова были еще две группы. Одна под руководством Саркисяна, армянская бандитская группировка, а другая под руководством Мошонко ореховская группировка.
Нам надо убрать группу Мошонко в первую очередь, сказал Тимур на совещании своей шумной группы.
Его парни, в основном одетые в кожаные брюки и дорогие кожаные куртки, были очень нетерпеливы и рвались в бой вопреки желанию своего командира Тимура, ставшего несколько умеренным и даже интеллигентным главарем.
Моя стрелять, весь рынок перестрелять, и пригласить всех земляков из Пицунда, пусть торгуют земляки, а русских прогнать на чертова мать. Вон, сколько русских здесь, просто ужас, произнес дальний родственник, но называвший себя ближнем родственником Короношвили. Ти, Тэймур, толко разрешай.
Молчи, дурак и без разрешения не выступай, приказал Тимур. Земляки плохо платят нам, а русские безоговорочно: сколько скажешь, столько и несут. Так что никаких военных действий. А потом за каждого убитого нами взятка в размере десять тысяч долларов.
Моя предлагает провести санитарный чистка не на рынке, а на дому, предложил племянник Тимура Заур по кличке Талейран. Кроме нас, ореховские коллеги обирают наши палатки. Их надо убрать. Члены этой банды говорят: абхазы, убирайтесь вон.
Это было серьезное сообщение, взволновавшее Тимура. Он почесал за ухом, но недолго думал и обратился ко второму племяннику Шония.
Что скажет Шония?
Я за чистку, но как узнать того, кто нуждается в санитарный чистка? Его же надо отловить на безлюдном месте. На рынке слишком много народу, чтобы устраивать стрельбу, привел убедительный аргумент Шония. Придется узнавать домашние адреса, врываться в квартиры и убивать всех, даже детей.
Детей не будем трогать, пусть живут. Вырастут нам отомстят, сказал Тимур. А пока я свяжусь с работником милиции округа, он узнает через адресное бюро, сказал Тимур. Можно обратиться и в паспортный стол. Только надо платить. Деньги нужны, везде деньги. Любой работник милиции за деньги родную мать продаст.
Моя будет ждать адрес и команда, сказал Талейран.