Моя будет ждать адрес и команда, сказал Талейран.
Бандиты, кроме Тимура, ушли на рынок и там растворились в толпе. Под видом покупателей уни узнали у продавцов фамилии сборщиков налогов. Каждый собственник палатки, или магазина с удовольствием сообщал фамилию того, кому он отстегивал ежемесячно почти половину дохода. Уже несколько дней спустя фамилии ореховских бандитов были у Тимура на столе.
Тимур вызвал Диму, отдал ему все фамилии ореховских «сборщиков налогов», и отправил в южный округ управления МВД к полковнику Бочкареву.
Дима обрадовался новому заданию и тут же стал названивать Бочкареву по прямому проводу.
Звонит 33й. Надо увидеться. Срочно. Для доклада. Можно чичас? Опосля обеда? в три? Оченно хорошо, понимаешь.
Повесив трубку, Дима уставился на Тимура.
Что на меня уставился, говори, спросил Тимур.
Я задаю тебе молчаливый вопрос: сколько ты выделяешь, чтоб я мог позолотить ручку этому плутковнику?
Десятку, сказал Тимур.
Мало. Это же рука плутковника, а не х. собачий. Что если он меня пошлет к чертовой матери? И, ты знаешь, не просто прогонит, а еще и нас с тобой возьмет за яйца. Мы раскроем перед ним свои карты и уйдем ни с чем. Это недопустимо. Такой финал ни тебя, ни меня устроить не может. Я знаю: сам в милиции служил.
Эту милицию надо упразднить: дармоеды они все, и взяточники. Ну, да черт с ними. Я выделяю двадцать тысяч баксов, сойдет?
Двадцать пять, потребовал Дима. Не будь жмотом.
Иди ты в п
Тогда поручи это дело кому-нибудь другому, Борису, например, сказал Дима.
Ладно, возьми, и пусть этот Бочкарев подавится. Но адреса, где они проживают должны быть у меня через три дня.
Дима набил полную сумочку портмоне и еще положил за пазуху и отправился к полковнику. В управление МВД округа, он посетил нулевое помещение и отложил из общей суммы пять тысяч долларов для личных нужд. Эту операцию удалась на славу: в помещении никого не было, а о камере слежения милиция не позаботилась. Лицо у него покраснело, лоб несколько вспотел, но он достал свежий платок из кармана брюк, стал перед зеркалом, вытер лоб и причесал свои жидкие волосы и внимательно оглядел свою упитанную фигуру. Ни один карман не оттопыривался, две пачки с долларами находились в портмоне, а портмоне у каждого бизнесмена пузатое, на это никто не обращает внимания, все уже к этому привыкли.
Вперед, Дима! скомандовал его внутренний голос.
Он вошел в приемную бодрым шагом, где дежурил офицер в звании майора.
Товаришш майор, передайте немедля плутковнику Бочкареву, шо тридцать третий прибыл для доклада. Дело государственной важности и промедление смерти подобно. Я надеюсь, что плутковник прикажет объявить готовность номер один для сбора всего личного состава округа и выступит с речью.
Рядовой Бельмега, смиирно! приказал дежурный майор.
Дима крепко прижал руки к бедрам, задрал подбородок кверху, но тут открылась массивная дверь, оббитая черной кожей, и появилась голова Бочкарева.
Ну что, прибыл? заходи. А, вольно, господин генерал.
Срочное дело, товарищ плутковник! произнес Дима заходя в просторный кабинет строевым шагом. У самого стола он остановился и приложил руку к голове.
Вольно, рядовой БульБульМега.
Дима вытер ноги о ворсистый ковер у стола Бочкарева и снова принял стойку смирно.
Вольно, я уже сказал тебе: вольно; садись и приступай к докладу.
Тут знацца, докладные с мест, которые, знацца, будут расширены, дополнены устным рассказом по существу промблемы. Здесь двадцать тысяч промблем, лепетал Дима, извлекая пачки и опуская их в приоткрытый ящик стола, за которым сидел полковник.
Полковник в это время нажал на кнопку вызова, и тут же вошел дежурный майор. Дима так перепугался, что стал тянуть руки вверх.
Да опусти ты руки, приказал полковник. Майор уже стоял у дверей, ждал приказаний. Не пускай ко мне никого, пока этот человек не выйдет из кабинета.
Слушаюсь! отчеканил майор и строевым шагом направился в приемную.
Испугался, что ли?
Так точно. Малость, испужался: думал: приказали меня рестовать за дачу взятки, лепетал Дима.
Брось ты. Сейчас не то время. Ты мне еще не один раз будешь нужен. Я дачу решил строить, дом в деревне но такой дом, чтоб каждый вздыхал, глядя на него, а это дорого стоит А теперь докладывай.
Брось ты. Сейчас не то время. Ты мне еще не один раз будешь нужен. Я дачу решил строить, дом в деревне но такой дом, чтоб каждый вздыхал, глядя на него, а это дорого стоит А теперь докладывай.
Так вот, знацца, нам нужны домашние адреса этих людей. Это наши соперники на рынке. Они хотят захватить рынок полностью, а мы не можем им это позволить. На рынке отстрелять их нейзя: там слишком много народу, а вот в фатиру пробраться попытаемся.
Э, вы завалите эту кампанию. Я пошлю своих людей в милицейской форме. Они свободно пройдут в любую квартиру и проведут там санитарную чистку без единого шума и выстрела. Достаточно газового баллончика, а потом затянуть веревку на шее. Но за каждого убитого пять тысяч долларов. Согласен?
Я должен согласовать этот вопрос с руководством, сказал Дима.
С Тимуром что ли?
Да, с ним. Тимур богатый человек, и я у него всего лишь на побегушках.
А ты никого ни разу не убил?
Нет, товарищ плутковник, рука не поднимается.
Ну, молодец, молодец. Если не уверен, не надо браться. Иди, договаривайся и завтра в это же время мне позвонишь по другому телефону, только этот телефон не записывай, а так запомни. Запомнишь?
Постараюсь запомнить. А ежели запишу на бунажке, позвоню, а затем изорву?
Из тебя разведчик не получился бы, сказал полковник с укором. Но ты надежный человек и не болтун? говори честно, а то и к тебе в дом могут зайти работники милиции с газовым баллончиком.
Тады не буду записывать: так запомню.
Запомни: 179 3340.
Так точно: 179 33 40.
Если все нормально, скажешь мне в трубку: операция «Д», что значит действуй, а если нет, скажи: операция «О», что значит отставить. Запомнишь?
Так точно, сказал Дима.
Повтори.
Дима все повторил слово в слово и был отпущен полковником. Он был горд, что полковник проявил к нему такое уважение и посвятил его в тайны щекотливого, но очень важного соглашения. Выйдя из кабинета полковника, Дима прямым ходом помчался к Тимуру и выложил ему все подробности общения с важным милицейским чином, от которого зависели жизни ореховских бандитов, отхвативших довольно лакомый кусок на Москврецком рынке.
Тимур пришел в негодование.
Ты просто балда, Дима, ты меня извини. Ты не обговорил самое главное. Если они войдут в квартиру к Мошонко, скажем, а у этого Мошонко девять детей, жена и бабушка и он сам, это составляет двенадцать человек, что мы должны выложить шестьдесят тысяч? Откуда у нас такая сумма? А руководителей Ореховской группы шесть, или семь человек и у каждого семья. Что тогда делать, скажи?
А что я могу сделать?
Как что? ты должен обговорить, что мы согласны на пять тысяч баксов только за члена группировки. Детей пусть не стреляют и старух тоже, зачем нам это барахло? они для нас не конкуренты. Кроме того, каждый член семьи побоится на улицу выйти, после того, как убьют их отца.
Да, ты прав. Я чичас помчусь к плутковнику немедля.
Давай. Одна нога здесь, другая там. Возьмешь мою машину и мчись изо всех сил. Я вечером жду твоего доклада. Тридцать пять тысяч я найду. Все семь человек отправятся на тот свет, а потом возьмемся за армян и за азербайджанцев.
Дима помчался к Бочкареву и сообщил ему условия договора. Полковник долго крутил головой, все соображал, как поступить. Дима уловил его колебание.
Поймите, товарищ плутковник, мы чичас на мели. За каждого члена семьи мы заплатить не сможем, это срыв нашей операции. Но ведь есть перспектива.
Какая?
После ликвидации ореховской банды, мы расширимся и, следовательно, у нас появятся более широкие возможности. На рынке еще две группировки, одна армянская, другая азербайджанская. Тогда ставку можно будет увеличить, и заплатить за одну голову не пять, а восемь тышш долларов.
Ну, ладно, черт с вами, бросил полковник и открыл новую пачку сигарет. Послушай, а я тебя где-то видел, где я мог тебя видеть, а?
Я тоже был работником милиции. Дежурил у авто магазина на Варшавском шоссе.
Ты по званию ефрейтор?
Так точно, товарищ плутковник!
Смииррна! И не товарищ, а господин полковник!
Дима вытянулся в струнку, руки по швам и устремил глаза в потолок.
Смотреть мне в глаза и не моргать!
Дима поднял глаза и тут же опустил.
Не могу, господин плутковник: у вас глаза, яко у Сталина, кошачьи.