Через две недели «Волна» и выдала длинную РДО следовать в район Фолклендских островов под погрузку мороженого кальмара. Фрахтователь грек, менеджер некто Фабрикезис.
Вира якорь, ура, вперёд! обрадовался Клюкман. Заработаем кучу бабок!
Или станем горбатыми, сказал я.
Шура Ермаков ответил на это:
Куда мы попали?! Пропадём мы там все
В Бискайском заливе нас прихватил жестокий шторм. Короткие злые волны швыряли судно, как цветок в проруби. Ветер свистел в снастях и на палубе валил с ног. Зимой это место называют ревущими сороковыми. Толком ни поесть, ни поспать. Однажды обед выдали сухим пайком, потому что горячее невозможно было приготовить. Потом повернули на юг и за Канарами наступила весна, а к Гибралтару лето. Запустили кондиционер, наполнили бассейн забортной водой и экипаж переоделся в шорты.
Глава 6
Мы рассчитывали побывать на Канарских островах и пополнить запасы воды и топлива. Санта-Крус-де-Тенерифе звучит романтично. Капитан сказал, что в Тенерифе есть пляж с золотым песком. А песок привезли из пустыни южной Африки.
Но человек предполагает, а Господь располагает. Для бункеровки нам определили порт Сеута в Испанском Марокко.
В Гибралтаре очень плотное движение судов. Как на перекрёстке большого города. Не хватает только светофоров. Танкеры, контейнеровозы, рыбацкая мелюзга спешат в Средиземное море и обратно. Наш курс часто пересекали быстроходные пассажирские фэрри.
Высокая острая скала Гибралтара осталась слева и наш лайнер повернул на юг. Мимо проплыли синие стёкла башни Port Control и мы сходу встали к причалу. Причал был пуст, без кранов и прочих излишеств. Вдали, над городом, тянулись серые камни крепостной стены.
На судно явилась целая делегация афро-испанцев: представители властей, агенты и шипчандлер. Приятная новость стоянка будет не меньше двух дней.
На плавательской практике я побывал в Японии и в братской Корее. Япония мне понравилась, в Корее нас не пустили на берег. «Курица не птица, Корея не заграница», говорили моряки.
Вместо денег выдали какие-то бумажки, боны, которые мы пропили в интерклубе. Ещё там был биллиард и тир с нашими ижевскими воздушками. Мишенями служили чучела с американскими флагами на груди. Мы разнесли эти мишени в пух и прах. Корейцы при каждом попадании хлопали в ладоши и млели от восторга.
У каждого корейца на груди был значок с портретом великого учителя Ким Ир Сена. Нас предупредили, что личность товарища Кима на картине или значке нельзя хвалить и называть вождя молодым. Молодой, по-ихнему, значит глупый.
После обеда мы оформились властями и собрались в город.
Клюкман выдал валюту в американских долларах, содрав восемь процентов за конвертацию.
Клюкман, ты хапуга! сказал я ему.
Я ж не себе, оправдывался третьяк.
Втроём мы отважно ступили на африканский континент. Земля оказалась твёрдой и ещё покачивалась под ногами. Прошли через небольшой парк с застывшими каруселями, длинную тенистую улицу с двухэтажными зданиями в стиле барокко и повернули в горы. Везде росли пальмы и блестящие фикусы. Встречались редкие прохожие разного цвета кожи и одетые во что попало.
По тропинке, уложенной круглыми голышами, мы поднялись к высокой арке у входа в крепость. Стены были сложены из рыжего известняка с вкраплениями современного цемента. Мы забрались на самый верх самой высокой башни. Далеко внизу лежал город, в порту торчали мачты нашего парохода. Низкое солнце отражалось в стёклах сторожевой башни Port Control.
Надо было затариться пивом, сказал Клюкман.
И бутербродами, добавил толстый Ермаков.
Хорошая мысля приходит опосля, сказал я, без этого экскурсия теряет всякий смысл.
Древние камни, развалины или архитектурные изыски меня не волнуют. Я даже не стану их фотографировать. Проще купить глянцевые открытки. Мне нравится побродить на улице, в баре перекинуться словом с местным аборигеном, поймать взгляд и улыбку красивой девушки.
По периметру мы прошли вдоль зубцов крепостной стены и, не сговариваясь, повернули обратно.
После Сеуты началась тропическая жара. Кондиционер тут же сломался и мы в радиорубке обставились вентиляторами. Незаметно перешагнули экватор. Праздника по этому случаю не было. Ночью над мачтами сиял Южный Крест, а обе Медведицы, Большая и Малая, исчезли за горизонтом. Самым популярным местом на судне стал бассейн. Вода в нём была прозрачная и тёплая, но всё-таки охлаждала. Вечером там купались загорелые матросы, днём бледнолицые машинёры и девушки.
Я перевернул ещё одну страницу в своей тетради. Дальнейшие приключения можно описать пунктиром. Далёкие Фолклендские острова, холодное дыхание Антарктиды, изматывающая работа на погрузке кальмара. В трюме минус двадцать, с джиггеров каждую минуту приходил строп, который нужно было аккуратно переложить в трюме. Работали двумя бригадами, шесть через шесть часов. Норма в день триста пятьдесят тонн. Из Греции прилетел Фабрикезис, с секундомером и недовольной мордой пытался руководить погрузкой. Мы озверели и, наконец, послали его подальше. Послали по-русски, но грек всё понял и в трюме больше не появлялся.
Ермаков похудел на десять кило и был этому рад. Стройный Клюкман стал ещё легче и мог спрятаться за шваброй.
Жека, ты худой, как велосипед! подначивал я друга.
На себя посмотри, парировал он.
За месяц мы погрузили восемь тысяч тонн. Четыреста тонн перекидал я, вот этими нежными руками радиста. На всю жизнь запомнил тысячи выпученных глаз убитых кальмаров. Теперь я не могу переваривать кальмаров под любым соусом.
Потом был переход до китайского Циндао. Китайцы любят кальмаров и готовят их них тысячу блюд.
Второй помощник, Шура Ермаков, руководил выгрузкой. Он сказал:
С нашего улова каждому китайцу достанется по восемь граммов кальмара.
Всего-то? засомневался я.
Не больше. Китайцев сейчас больше миллиарда.
Клюкман на это ответил анекдотом:
Одна баба спрашивает другую:
Сколько у вас детей?
Двое.
Третьего не хотите?
Ни в коем случае! Я где-то читала, что каждый третий на земле рождается китайцем.
Клюкман в нашей троице был самым практичным.
На флоте сплошной застой, разброд и шатание, говорил он. Если доживёшь до капитана, станешь горбатым. Надо идти в бизнес. Мне нужен начальный капитал, тысячи три баксов, а там
И чего там? спрашивал Шура.
Купить, мутить, продать. Что угодно.
Ты, Жека, как Паниковский всех продаст, купит и снова продаст. Но уже дороже.
Это и есть формула успеха! сказал Клюкман.
Мою любовь к профессии Клюкман не понимал и не одобрял:
Если уж ты зациклился за своё радио, надо строить карьеру. Твой шеф делает ту же работу, а получает в два раза больше.
Теперь сдать аттестацию целая проблема, говорил я. Пароходство скукожилось, радистов вообще гонят с флота.
Фигня! Раздай в Службе презенты календарики, ручки, карандаши. Водка самый пробивной товар. Инспектору в кадрах коньяк, его бабе цветы и «Шанель».
Не умею давать взятки.
Ты, как ребёнок! Все берут! уверенно заявил Клюкман.
Тут же Женя рассказал китайскую байку: «Две лягушки попали в кринку с молоком. Одна говорит: «Всё, кранты!» И утонула. Вторая стала трепыхаться, сбила лапками молоко в масло и выбралась из кринки.
Учись, пока я живой, сказал в заключение Клюкман.
Слова и мысли материализуются. Я учился жить, а жить Клюкману было отмеряно не так уж много
Выгрузка в Циндао затянулась на месяц. Вечерами мы отдыхали в баре, знакомились с красивыми девушками. Это было легко и недорого. «Плохая стоянка лучше хорошего перехода», говорили моряки.
После Циндао наш лайнер зафрахтовала рыболовная компания и лето мы провели в Охотоморской экспедиции. Грузили минтай, палтус и селёдку. Мороженую рыбу отвезли в Корейский Ульсан. Там закончился наш контракт и через Сеул мы улетели домой, во Владивосток. «Рифер Бэй» тяжёлый пароход. Работы много, удовольствия и денег мало. «Никогда на него я больше не попаду», сказал я себе.
Глава 7
Жить я прописался в гостинице «Моряк». В Кадрах инспектору вручил скромный подарок. С начальником подвязался посетить Службу связи. Шеф сдавал рейсовый отчёт, я скромно вставлял свои реплики и делал умную морду. Иван Игнатьевич не поскупился на дифирамбы в мою сторону.
Как самого молодого, меня послали за водкой. В конце застолья я робко намекнул на свои наполеоновские планы. Технари сказали, что задача это трудная, но в принципе, выполнимая. Только Герасимов, самый вредный групповой инженер пробурчал: «Рано ещё!». Но в общем хоре его не услышали.
В блокноте я набросал план действий:
Сдать английский. Желательно на десять процентов.
Курсы повышения квалификации.
Аттестация в Службе связи.
В Кадры.
Зам начальника Службы, Эдуард Михайлович Кологривов, тут же написал приватную записку инспектору кадров: «Самсон, сделай для этого парня, что можешь». Уже смешно фамилия у кадровика была Самсонов.