Слышь, Кузьма, конюх-то боярский верно говорил.
Ну!
Сказывал, что Гришка поколотил Фёдора племянника воеводы.
Что ж с того?
Воевода с тебя спросит за побитого племянника.
Воевода боярин справедливый! ответил Кузьма.
Дьяк наговорил воеводе с три короба! Воевода дал указ тебе допрос учинить.
Не беда.
Кузьма! Кто на допрос к губному старосте попадёт, батогов получит исправно, добавил дед Василий.
Стерплю!
Эх, Кузьма, дьяк добьётся нещадно бить будут.
Ой-ли!
Перо страшно не у гусака, а у дьяка. Засудят!
Сеньку с Ямской слободы за пять алтын били нещадно.
Ох, ангелы небесные, что делать нам, грешным?
Нечем платить долгу беги на Волгу! мотнул головой дед Василий.
Послушай меня, Кузьма, придвинулся ближе Пахом, в казаки надо податься на вольный Дон.
Ох, ангелы небесные, худое говоришь, Пахом.
Я сам надумал в казаки!.. Завтра ухожу. Барин мне спуску не даёт, бьёт за всякую малость. Пошли со мной, Кузьма.
Дело предлагает Пахом, добавил дед Василий.
Что я в казаках делать стану? Саблю в руках не держал.
Научат, Кузьма.
Ждут ли нас?
Атаман Стенька Разин всю голытьбу с радостью принимает, ответил дед Василий.
Сказывай, дед, всё, что знаешь про Разина!
Не торопи, ночь длинная, расскажу, что вспомню
Глава 6
Гришка не спал, ворочался от жары. Смотрел в угол избы на большие тени. Они казались невиданными животными: то замирали в забавных позах, то набрасывались друг на друга, размахивая то ли ручищами, то ли крыльями, которые вырастали у них на плечах и головах. О чём говорили и спорили эти тени, Гришка не понимал. Когда же одна странная тень заговорила голосом деда Василия и стала рассказывать про лихого атамана, Гришка замер и прислушался.
Так вот, родные, слухайте! Живёт на Дону смелый и удалой казак Степан Разин. С малолетства держит Степан в руках саблю, запрягает коня и лихо садится в седло. Он богатырского сложения и необычайной силы подкову враз разгибает. Как ветер скачет он на чёрном коне. Удаль молодецкая не даёт молодцу дома сидеть: раздолья донской степи мало этому истому казаку. Ходит он с лихим войском на Волгу и в Персию. Ни острый клинок, ни пуля его не берёт. Заговорённый он от смерти. Так молва донесла сказ о Стеньке Разине
Огонь гаснет, отец!
Мать, где косарь? Лучину новую срежу.
Где ж ему быть? Подле печки
Кузьма взял большой острый нож, срезал с сухого поленца длинную тонкую щепку и вдел её в железный светец. Лучина разожглась, ярко освещая лица слушателей. Василий продолжил:
Отец Степана Разина слыл смелым донским атаманом. Правду говорят или брешут, но будто захватил он в походе у Азова молодую турчанку. Стала она его женой. У неё родилось три сына, среднего нарекли Степаном. От отца достались Степану небывалая удаль и казачье везение. Выучил он турецкий, татарский и калмыцкий языки, бают10, что и другие знает. Боевое крещение Степан получил в разбойных походах против турецких войск под Азовом. Когда ему было 33 года, он командовал отрядом казаков и ходил в большой поход с запорожцами и калмыками на крымского хана. Вернулся с богатыми трофеями11. Всё раздал казачьей бедноте. Стал Степан Разин в донском войске известным казаком.
Каков же Степан Разин с виду-то?
Не томи, дед!
Говорят, широк в костях, кудри смоляные, брови как углём нарисованы!.. Глаза ястребиные, лицо в шадринках, густая стриженая борода!.. Кафтан персидский нитями золотыми прошитый, жемчугами и камнями драгоценными украшен, сабля узорчатая. Взором приманит не отпустит, всю душу твою высмотрит, да если хитрость и лесть подметит, сверкнёт страшными глазищами да медным голосом перевернёт все твои печёнки!
Ох, ангелы небесные, куда же ты, Пахом, Кузьму моего отсылаешь?
Не причитай, мать! Не обижает Степан Разин бедный люд!
Ох, ангелы небесные! Хватит страху нагонять. Спою вам потихоньку, сердце смягчится.
Изба наполнилась низким певучим голосом:
А схватились удалые да в охабочку,
Да по-мужицки они, по-деревенски же
Бьются день они, да другой денёк,
Сила силушку к земле-матушке
Пригибает низ да как травушку
В избе стемнело. Кузьма зажёг новую лучину. Гришку одолевала дрёма; матушкин голос привычно убаюкивал. Таинственные тени замерли, ветер задувал в слюдяные окошки. Пламя колыхнулось, тени двинулись; Гришка погружался в крепкий сон. Ему казалось, что кто-то прискакал к их избе. Гришка вышел во двор и увидел на белом коне огромного богатыря с чёрной бородой в ярком кафтане с золотыми пуговицами. У богатыря из тёмных глаз сыпались искры. Он кивнул Гришке и позвал своей ручищей сесть в седло. Гришка оглянулся, а избы-то нет! Вокруг боярские дети смеются над ним: он босой и в одной рубахе стоит по колено в снегу. Тогда Гришка кинулся было к богатырю, да снег глубокий выбил его из сил. Гришка упал в сугроб и не может подняться
Глава 7
На Нижнем Дону к середине марта лёд почти сошёл. Холодная река текла полноводно, замирая на излучинах и протоках. Сырое марево струилось над берегами, сгущалось в перелесках и растворялось в журавлином крике над бескрайними степями. Терновник уже зацвёл, но по балкам и в низинах местами лежал тяжёлый синий снег.
С правого берега где холмы подходили к самой воде открывался вид на широкую пойму реки, на звонко-звучные донские просторы. Туда был устремлён взор Степана Разина. Он стоял на крутом берегу в окружении молодцеватых казаков. На них были дорогие парчовые кафтаны, широкие шёлковые шаровары и сафьяновые сапоги. На голове у лихого атамана красовалась высокая баранья шапка с самоцветами, за широким поясом с кистями позолоченная сабля.
Гей, други! Воля казацкая вокруг!
Чуем, батько!
Пора готовить челны12. Плыть на Волгу!
Что задумала твоя светлая головушка, атаман?
А соберём нынче круг13, да вместе решим, есаулы.
Добре, атаман.
Казаки отошли от берега к лошадям. Атаман остался в одиночестве, призадумался, глянул в небеса, увидал диких уток, да крикнул им:
Гей, утки! Гей, не-е-бо-о!
Громовой голос всколыхнул донские берега. Над рекой поднялись казарки и вместе с раскатистым эхом понеслись прочь в белесые дали.
Эх, други! Мне бы крылья, умчался бы в степную высь! сказал атаман, вскакивая в седло.
Нас хочешь бросить, батько? засмеялись есаулы.
Когда бояр да воевод посудим и дадим народу волю казачью, тогда улечу, соколы мои!
Добре, батько, мы с тобой!
Гей, други! Го-о! атаман стегнул плетью и погнал своего коня. Грива конская мельтешит, топот копыт раздаётся, будто стучит сердце донского берега
На юге в сизой дымке скрывались светлые крыши казачьего поселения Кагальницкого городка, обнесённого деревянным тыном14. Вдоль плетня журчала талая вода, пробивалась зелень сабельника, клейкая ольха распускала почки.
Верховые казаки миновали дозор, невысокие сторожевые башни, казацкие курени15, построенные без какого-то видимого плана, и спешились возле дома атамана. Казацкая вольница гудела и шумела, как птичий базар. Проснулся военный казачий стан. У крайнего куреня казачий круг слушал байки старого казака о былых походах, все курили и дружно смеялись, вызывая зависть соседей. Те чистили ружья и тёрли до блеска клинки, другие громко спорили, тыча друг другу длинноствольные пистолеты, чернёные серебром: «Смотри, бобровая голова, у моего пистоля рукоять вся узорчата» Кто-то сушил одежду, кто-то острой саблей брил чужой затылок. Где-то дымились костры, от реки ползли телеги с бочками, расплёскивая воду, на берегах лежали челны, гуляли лошади, стелился белесый туман.
Степан Разин зашёл в дом и сел на лавку. Следом ввалились есаулы. Он оглядел всех: Иван Черноярец, Федька Шелудяк, Лазарь, Наум, Петра-казак. С ними не раз бывал он в боевых походах.
К обеду соберём войсковой круг, други, сказал атаман.
Ждём, батько!
Эй, брат Фрол, где моя жёнка ненаглядная!
Рядом с атаманом по правую руку сидел казак, очень похожий на него, немного моложе, да в плечах уже.
Здесь она, брат Степан!
Из-за шёлковой персидской занавески вышла с кувшином чернобровая смуглая казачка:
Где мой сокол ясноглазый летал?
Кружил по донским берегам, жёнка любимая!
Что ж твои глаза ясные высмотрели?
В новый поход атаман кличет, ответил за брата Фрол.
Так кликнул, берега вздрогнули, засмеялись есаулы.
Засиделся, видать, в родных степях!
Подавай, жёнка, угощенье на стол!
За здравие лихого батьки-атамана!
Гей, други, вволю наешься, а вволю не наживёшься!
Спляшем, батько!
Казаки повытаскивали сабли, развязали кушаки, поснимали кафтаны да вприсядку, да в пляс: цветные сапоги мелькают, красные шаровары по хате кружат. Стол в угол, лавки вон: атаман по кругу юлой, золочёной шашкой воздух режет берегись!..
Пыль поднялась до потолка, а казакам задор да веселье. Станичная изба ходуном пошла. Вся округа слышит атаман праздник начинает!
Глава 8
В полдень Степан Разин огласил казачий городок громовым голосом:
Гей, казаки, сходись в круг!
Подбежал в одной рубахе молодой казачок с большим медным тулумбасом16, ударил деревянной битой по тугой коже: «Бух-бух- бух!», точно из пушки: