Если спроецировать перечисленные аспекты в одного человека, заменив внешние роли дополняющими внутренними, тогда то же распределение по функциям можно описать и иначе:
1-я функция контролирующий родитель;
2-я функция творческий (неподконтрольный) ребенок;
3-я функция подконтрольный ребенок;
4-я функция поддерживающий родитель.
Из этого списка непосредственно следует, что мы не можем контролировать и поддерживать одной и той же психической функцией! Я не могу контролировать логикой и ею же хвалить. Мой личный поддерживающий родитель бегает и прыгает вместе с ребенком! То есть, если я с ребенком решаю примеры, то наградой не может быть «молодец, пять», наградой в моем исполнении должно быть «давай вместе побегаем!»
И у каждого конкретного человека свой личный эффективный способ контроля и свой личный способ поддержки. И эти способы не совпадают.
Например, у меня:
контроль реализуется через мышление и анализ;
творчество через проживание чувств;
подчинение через эмоции;
поддержка через физические ощущения (вот она, моя любовь к кофе);
И по каждому пункту восемь вариантов, по числу соционических функций (с учетом их цветности).
И по каждому пункту, по отношению к себе и другим, мы ведем себя одинаково. Контролируем себя и других одинаково, подчиняем одинаково, поддерживаем одинаково.
Здесь вы можете сделать паузу и спросить себя сами: а как именно вы контролируете (сь), творите (сь), подчиняете (сь), поддерживаете (сь). Если вы поймете аналогичное про мужа, жену и детей, то вы вообще безмерно круты.
Оставаясь наедине с собой, мы, скорее всего, выберем тот способ построения отношений с собой (между внутренним родителем и внутренним ребенком), который преобладает вовне по отношению к нам. То есть, или контроль, или поддержку. Но фокус контроля в любом случае должен сместиться: в самом деле, не могу же я своей логикой контролировать собственную же логику? Это как-то нелепо. Хотя некоторые пытаются и сходят с ума.
(Кстати, как вам такое понятие «фокус поддержки»? )
Если фокус контроля сместится в позицию 3 это будет ретравматизация, самоподчинение и даже самонасилие. Такое взаимодействие нужно очень тщательно дозировать, так как в позициях 13 у нас функции-антагонисты. (У меня это логика и эмоции.)
Если фокус контроля сместится в позицию 4 то контролирующий родитель встретится с поддерживающим Честно говоря, не могу даже представить, что будет. Скорее всего, ничего не будет. Пустота и непонимание.
Если фокус контроля сместится в позицию 2 это своего рода конфликт. В позиции 2 у нас творческий ребенок, которому нужен не столько контроль, сколько мягкая поддержка и обратная связь. Для общения с ним нам придется сменить сам способ взаимодействия, например, начать обращаться к нему из четвертой позиции, а мы, скорее всего, не очень умеем.
То есть если, оставаясь наедине с собой, мы по привычке продолжаем жестко себя контролировать из первой психической функции, то хороших вариантов попросту нет. А вот если поддерживаем из четвертой это уже интересней.
Но из четвертой функции поддерживающего родителя, где здесь вообще хоть какой-то контроль? Правильно, его нет. Состояние «наедине с собой» предназначено не для самоконтроля, а для того, чтобы помочь себе справиться со всем тем контролем, который мы получаем пока не одни! Самоконтроль здесь возможен только как само-творение в сочетании с само-поддержкой!
Другой интересный вывод: сценарии контроля и поддержки внутри нас, вообще говоря, никак не конфликтуют ни по способу реализации, ни по цели! Разные аспекты родителя взаимодействуют с разными аспектами ребенка, практически не пересекаясь. Контролирующий родитель, вообще говоря, не мешает поддерживающему у них разные цели и даже мишени, они направлены на разные качества. А подконтрольный ребенок не мешает творческому они способны прекрасно ужиться в любом отдельно взятом мозгу! Просто между ними нужен баланс.
И еще один интересный вывод. Всё это взаимное распределение ролей и функций есть результат адаптации к социуму. То есть паттерн нашего поведения в социуме то, какие функции в какой ситуации мы задействуем вполне обусловлен вопросами выживания в нём. А наедине с собой что его обуславливает? Наедине с собой где опасность? Если выгнать из своей головы чужих наблюдателей или, хотя бы, запретить им смотреть, все психические функции будут равно безопасными, так ведь? Тут-то самое время их заметить и изучить.
Меня тут спросили читатели как родитель влияет на формирование творческого ребенка? Ответ: через игру. Расскажу на своем примере. У мамы сенсорика была творческой функцией, она же игровая. (Мама, похоже, была Драйзер по психотипу, хотя я долго думал, что она Гексли). То есть играла со мной она сенсорно. Или, играла бы, потому что я почти ничего такого не помню. Потребность в игре у ребенка очень сильная. И совершенно не странно, что вторая (она же творческая, игровая) функция ребенка формируется как дополняющая к творческой, игровой функции родителя. (Моя игровая функция интуиция, в пару маминой сенсорике.) Так творческий ребенокфизического родителя становитсяподдерживающим родителемфизическому ребенку. И конструктивный способ взаимодействия между ними только один это игра, потому что это столкновение функций-антагонистов и в режиме контроль-забота они друг друга уничтожают. Отсюда следует вывод, что игра единственный прототип конструктивного сотрудничества между людьми.
Еще раз. Исключительно важно, чтобы именно родители играли с детьми. Когда дети играют с детьми это здорово, но решает совсем другие задачи. Когда ребенок играет с компьютером это, по моему мнению, вообще ничего не решает психологически. Это просто бегство от реальности.
Отношения типа контроль-забота не научат ребенка творить и сотрудничать, как бы родителям ни хотелось. Творческий ребенок рождается в игре и крепнет при поддержке родителя. Только так, и никак иначе.
Забота, поддержка и дыра в половину психики
В популярной психологии принято считать, что фигура родителя расщепляется на две суброли: контролирующую и опекающую. Соответственно, фигура ребенка расщепляется на подконтрольную и подопечную. Разными словами можно назвать эти роли, но уверен, вы меня поняли. Так вот, как-то неявно мы приняли версию, что этими четырьмя соснами, т.е. ролями, отношения родитель-ребенок могут быть описаны полностью, и творческий ребенок, равно как и поддерживающий родитель, где-то в них притаились, нужно только хорошо поискать. Баланс, равновесие и всё такое. И я тоже искал их именно там, не находил и думал, что плохо ищу.
Оказалось, что нет. Ищу я нормально. Их там действительно нет.
Потому что родитель заботливо-опекающий и родитель поддерживающий это совершенно разные роли. Им соответствуют ребенок выживающий и ребенок творческий и это тоже разные роли.
У каждого из нас есть два типа потребностей: доминантные (первичные, необходимо-выживательные) и субдоминантные (вторичные, избыточно-творческие)6. Удовлетворяются они принципиально по-разному. Доминантные это поесть, поспать, не замерзнуть, и т. п. Субдоминантные это быть понятым и услышанным. И это совершенно разные вещи.
Удовлетворение доминантных потребностей поднимает нас из минуса в ноль, но, в общем, не более. Поднять из ноля в плюс может только удовлетворение очевидно избыточных, субдоминантных потребностей.
Формула «тебя покормили значит, должен быть счастлив! Чем ты вообще не доволен?» эта формула вообще не работает. «Кормят значит, любят» эта формула работает только в период ГВ, максимум до двух лет. Начиная с примерно двух лет, любить ребенка нужно как-то иначе.
Начиная с двух лет, любить ребенка это слышать, понимать, откликаться, давать обратную связь, уметь видеть его глазами, быть на его стороне. Начиная с двух лет, близость это не «кормлю и присутствую рядом». Близость это «слышу и понимаю». Или хотя бы пытаюсь.
И вот тут начинается псевдоквазия. Если родитель говорит «я люблю» значит ли это, что он действительно любит? Как это проверить в моменте? «Я тебя слышу», «Я тебя понимаю», «Я на твоей стороне» как ребенку проверить, правда ли это всё? (Я вам больше скажу: чем легче человек произносит такие слова, тем больше шансов, что это ложь. Я потом покажу, как так получается хотя, по-моему, это и так очевидно.)
В случае с едой всё более-менее просто: она или есть, или нет. Выдать отсутствие за присутствие сравнительно трудно, поле для лжи и манипуляций сравнительно мало. Манипуляции могут остаться только вокруг степени насыщения. «Мам, я еще хочу!» «Я сказала, тебе достаточно!». Но заметить такую подмену сравнительно просто, она на поверхности. В случае же с любовью и пониманием «Я тебя люблю!» «Но я ничего такого не чувствую.» «Значит, дело в тебе! Ты бесчувственная, неблагодарная сволочь!» А в самом деле, если человек говорит, что понимает, слышит и любит как ты докажешь обратное? Это же у него внутри, не снаружи. Наверное, как-то любит, раз говорит. «Я люблю ее по-своему!.. И она меня (по-моему).»7 Нет критерия истины. Он куда-то пропал.