Вечером, часов в семь, дядя Петя закрывался в своей избушке, садился в глубокое кресло перед окном и задумчиво смотрел на водную гладь. Это были самые счастливые часы в его жизни. Солнце медленно садилось за горизонт, чайки пронзительно провожали его криками, легкий бриз колыхал занавески на открытом окне, пахло морем. Когда становилось совсем темно и на небе появлялась большая белая луна, то перед взором дяди Пети на морской глади расстилалась белая дорога, которая вела, казалось, куда-то далеко-далеко, где край земли сливается с краем моря.
Дядя Петя тогда вставал, отодвигал кровать и нажимал красную кнопку. Письменный стол с легким жужжанием сдвигался куда-то вниз, и на его место выезжал пульт управления с рядом замысловатых рычажков, кнопок и небольшим рулевым колесом. Всю комнату освещал нежный голубоватый свет. Дядя Петя задраивал окна и дверь, садился за пульт управления, и избушка неспешно спускалась к водам моря. Заходя в воду, она смешно подпрыгивала и дергала ластами, словно стряхивая озноб, а потом погружалась в Черное море. Часа в четыре утра дядя Петя возвращался на берег, ложился спать и вставал около десяти. Шести часов сна вполне хватало для человека-дельфина. Так и жил бы дядя Петя в избушке на ластах, если бы не досадное происшествие. Председателем совхоза была Марина Олеговна, женщина властная и деловитая. Все побаивались ее, даже суровые рыбаки и те не решались перечить председательше. Лишь дочка ее, Алинка-мандаринка, нисколько не боялась мать, потому что любила ее до беспамятства.
В тот день Алинка с подружками отправились купаться на море. Немного штормило, и дядя Петя посоветовал им не лезть в воду. Но кто в этом возрасте слушает мужичков в ватных штанах и шапке набекрень. Прыгнули девки в воду и начали плескаться. Вдруг слышит дядя Петя крик, поднял голову и видит, как, спотыкаясь, выбирается на берег девчонка и кричит, что Алинка с Танькой утонули. Побежала в поселок, ревет, страшная в своей беде, распатланная, мокрая.
Дядя Петя не зря человек-дельфин прыгнул в воду и поплыл в глубины морские. Видит, лежат на дне две красавицы, точно русалки. Подхватил под талии и погреб к берегу. Плыл он под водой, поэтому очень удивились стоящие на берегу водолазы, милиционеры и врачи скорой помощи, увидев дядю Петю, разверзающего воды морские. Подружка за это время успела в поселок сбегать и рассказать, что случилось.
Марина Олеговна в истерике всех согнала на берег, стоит ревет. А как увидела дядю Петю с дочкой на руках, так обомлела. И все тоже умолкли. Откачали девчонок. Стоят, смотрят на него изумленно.
Ты кто есть? спрашивают. Потом жабры увидели.
В общем, так, мужик, сказала Марина Олеговна, завтра собирайся утром. Отвезем тебя в город, покажем ученым. За дочку спасибо, конечно, но так нельзя, чтобы с плавником жить. Ненормально!
Сказала как отрезала. Подошел милиционер, сказал, что в 7 утра заедет.
Наступил вечер, дядя Петя вернулся в свою избушку, сел в кресло и стал ждать заката. Потом взошла луна. В этот вечер она была большая и желтая. Приветливо заглядывала она в окно избушки, словно кто-то манил дядю Петю большим кругом сыра.
Он встал, нажал кнопку, задраил окна и дверь, сел за пульт управления, и избушка, мягко ступая, пошла к воде и погрузилась в воды Черного моря. Больше дядю Петю никто не видел.
Это я, Мефодий!
Мефодий ел лапшу в коридоре собственной квартиры, когда в дверь кто-то постучал. Поставив миску на пол, Мефодий встал, отряхнул майку и взялся за ручку двери. Нерешительно потоптавшись, он все же открыл и увидел на пороге соседа Кудю с ложкой в руке.
Кудя был худощавым подростком из бедной семьи и жил этажом ниже. Он был смышлен и наивен одновременно. Совокупность этих двух качеств делала его обаятельным и даже приносила некоторый успех у девушек.
Заходи! сказал Мефодий.
Спасибо!
Есть хочешь?
Нет, спасибо, промямлил Кудя и спрятал ложку в карман.
Ну смотри
Мефодий взял кастрюлю с лапшой и проследовал в кухню. В кухне он подмигнул Куде и сказал:
Важно не место, а наличие! Не пространство, а присутствие! Ты понимаешь, о чем я говорю?
Угу, кивнул Кудя.
Не коридор, а лапша! Не карман, а ложка! Понимаешь?
Понимаю.
Важно не место, а наличие! Не пространство, а присутствие! Ты понимаешь, о чем я говорю?
Угу, кивнул Кудя.
Не коридор, а лапша! Не карман, а ложка! Понимаешь?
Понимаю.
Дух важен, понимаешь?
Угу.
Не тело, но дух! А точнее, дух, а потом тело Или не так Но как тебе сказать, чтобы ты понял?
Не знаю
Дух, наличие, присутствие Понимаешь?
Мефодий
Что?
Он посмотрел на Кудю, который достал ложку из кармана и крутил ее в руках. Его лицо было бледным и решительным. Губы сжаты, а из глаз лился солнечный свет. «Кажется, понял», подумал Мефодий.
Дай пожрать, а
Мефодий постоял, подумал, потом тихо произнес:
Хм Не место, а наличие. Действительно, смышленый малый.
Он улыбнулся и поставил перед Кудей миску с лапшой.
Ешь, Кудя. Ешь, мой дорогой.
Зануда
В жаркий июльский день самого жаркого лета в истории нашего городка Валентин Владимирович Кросавкин познакомился с женщиной.
Она была неказистого телосложения, на среднем пальце правой руки имела татуировку в виде перстня с твердым знаком, а мизинец левой руки был вовсе без суставов и болтался, как маленький червячок.
Я буду звать тебя Пассией! с ходу выдал Кросавкин.
Можно, добродушно согласилась она.
Ты моя Пассия!
Угу.
Ты муза моих бессонных ночей, моя Афродита!
Хм
Ты очаровашка Сью!
Кхе-кхе.
Ты кудряшка Кэт!
Да?
Нет! Ты голубиная мечта потерявшегося гения.
Ну!
Да-да. Верь мне, Пассия!
Постепенно их отношения приобретали все более интимный и осмысленный характер. Валентин Владимирович тоже сделал себе татуировку на пальце и купил мобильный телефон. Днем они обменивались короткими текстовыми сообщениями.
«Пассия, привет, как дела?» писал он.
«Хорошо», отвечала она.
«Пассия, ты зяброкушечка».
«Ты милый».
«Пассюшенькин хвостик».
«:)»
Прошло три года и три месяца. Интимный характер отношений наскучил Валентину Владимировичу. Он устал и от осмысленности. Хотелось экстремальных душевных переживаний, и он решил не звонить и не писать Пассии. Он ждал, что она позвонит первая и возмущенно выдаст что-то вроде: «Все кончено? Почему ты не звонишь? Думаешь, я твоя игрушка? Думаешь, я подстилка?» Кросавкин представлял сотни вариантов достойного ответа на тирады оскорбленной женщины. Естественно, что после его ответа Пассия бы вернулась в его объятья смиренной и потрясенной открывшимся качеством его нового мужского Я
Прошло три дня. Пассия не звонила, и Валентин Владимирович начал нервничать. Он брал мобильный телефон даже в туалет, чтобы не пропустить важный звонок. Через неделю Кросавкин не выдержал и набрал номер Пассии.
Я хочу серьезно с тобой поговорить, Пассия!
Можно.
Ты заметила, что в наших отношениях что-то изменилось?
Угу.
Ты что-то хочешь мне сказать?
Хм
Что ты хмыкаешь? Разве ты не видишь, что все очень серьезно?
Да?
Ну почему ты все время хмыкаешь? Тебе нечего сказать мне?
Ты так ничего и не понял, Валентин, неожиданно и очень серьезно ответила Пассия.
Чего не понял? удивился Кросавкин.
Зануда ты! снисходительно сказала Пассия и положила трубку.
Через неделю они поженились. Жили долго и счастливо. Но до конца своих дней Валентин Владимирович Кросавкин пытался разгадать, что тогда имела в виду его любимая женщина. Спросить он не решался, так и помер в неведении, но счастливый самим фактом свершившегося бытия своего.
Как гражданин Петров обрел себя
Случилось это в роковые сороковые.
Гражданин Петров тогда потерял себя, а позже и совесть. Или наоборот. Но это уже неважно.
Важно то, что был человек человеком, владел собой, совесть имел, а тут такое.
Жизнь его пронеслась яростным вихрем, сбив шапки с окружающих. Все пожали плечами и пошли дальше. Мало ли, что случается с человеком в роковые сороковые. Да еще и в високосный год.
Отряхнулось кошачье племя и давай дергать за вымя свое бытие дальше, а человек, можно сказать, исчез. Сник, растворился и изничтожился весь. Ни совести, ни себя. Только роковое время вокруг и тени. Ходят и доят вымя бытия.