Самым убедительным доказательством вины Грандье является то, что один из дьяволов заявил, что он отметил его в двух частях его тела. Глаза Грандье были забинтованы, и восемь врачей осмотрели его, сообщив, что в каждом месте они нашли по два следа, что они воткнули иглу на глубину одного дюйма так, что преступник не почувствовал ее, и что кровь не пошла. Теперь это будет решающим доказательством, ибо как бы глубоко ни была погружена игла в такие знаки, никакая боль не причиняется, и никакая кровь не может быть извлечена, когда они являются магическими знаками.
Но если дьяволы, одолеваемые экзорцизмом, временами давали показания против преступника, то другие, казалось, сговорились еще больше очернить его под видом очевидного оправдания. Таким образом, некоторые из бесноватых высказались в его пользу, а некоторые даже дошли до того, что признались, что оклеветали его. Да и сама настоятельница однажды, когда г-н де Лобардемон был в монастыре, разделась догола, накинула на шею веревку и со свечой в руке простояла два часа посреди двора, хотя шел сильный дождь, и когда дверь комнаты, в которой находился г-н де Лобардемон, отворилась, она бросилась перед ним на колени, объявив, что раскаивается в преступлении, которое совершила, обвинив Грандье, который был невиновен. Затем она отошла и привязала веревку к дереву в саду, пытаясь повеситься, но ей помешали другие монахини.
Когда диавол проделывал подобные трюки, они заставляли его отступить, призывая его принять Иисуса Христа, присутствующего в Евхаристии, как свидетеля истинности его утверждения, на что он никогда не осмеливался.
Какие преступники могут быть осуждены, если даже такие доказательства не будут признаны достаточными? Достоверность одержимости; показания двух священников, обвинивших его в святотатстве; показания монахинь, заявивших, что они видели его днем и ночью в течение четырех месяцев, хотя ворота монастыря были закрыты; две женщины, которые свидетельствовали, что он предложил сделать одну из них принцессой магов; показания шестидесяти других свидетелей; его собственное смущение и замешательство во многих случаях; исчезновение трех его братьев, которые бежали и никогда больше не были замечены; его договор и магические символы, которые впоследствии были сожжены вместе с ним: все это ставило его вину вне всякого сомнения.
Процесс был завершен, и маг был должным образом осужден, оставалось только вынести приговор злодею. Члены комиссии собрались в кармелитском монастыре, и было замечено, что между всеми четырнадцатью судьями не было ни малейшего расхождения во мнениях, хотя они никогда не видели и не знали друг друга. Все они были согласны с назначенным наказанием и, произнеся свой приговор, преисполнились радости, и совесть их была совершенно спокойна. Как будто Бог, чья честь была так заинтересована в этом деле, намеревался дать им это утешение.
Никто из католиков, да и вообще из всех честных людей, не преминул поаплодировать этому приговору Грандье. Это было так:
«Мы объявляем вышеупомянутого Урбена Грандье осужденным за преступления в области магии, злонамеренность и одержимость, происходящую через его поступок, в лице некоторых Урсулинских монахинь этого города Лудуна и других женщин; вместе с другими преступлениями, возникающими из-за этого. В возмещение за это мы осудили и призываем упомянутого Грандье сделать публичное признание вины, с непокрытой головой, с веревкой на шее и с горящим факелом весом в два фунта перед главными воротами Сен-Пьер-дю-Марше и перед воротами Святой Урсулы из упомянутого города.; и там, стоя на коленях, просить прощения у Бога, короля и правосудия, затем он должен быть привязан к столбу, который для этой цели будет воздвигнут на общественной площадь Сент-Круа, и его тело должно быть сожжено вместе с пактами и магическими надписями, находящимися сейчас на попечении суда, вместе с рукописной книгой, написанной им против безбрачия священников, и его пепел должен быть развеян по ветру. Мы объявляем все его имущество конфискованным и конфискованным в короне, за вычетом суммы в 150 ливров, которая будет израсходована на покупку медной пластины, на которой будет выгравирован настоящий приговор, и эта же пластина будет помещена на видное место в упомянутой церкви Святой Урсулы, где она будет сохранена навсегда. И прежде, чем этот приговор будет приведен в исполнение, мы приказываем, чтобы упомянутый Грандье был допрошен, чтобы обнаружить его сообщников. Произнесено в Лудуне на упомянутом процессе Грандье, и казнь свершится 18 августа 1634 года».
Во исполнение этого приговора он был доставлен в суд города Лудун. После того как ему был зачитан приговор, он горячо просил г-на де Лобардемона и других членов комиссии смягчить суровость их приговора. Г-н де Лобардемон ответил, что единственный способ заставить судей смягчить наказание это сразу же объявить его соучастников и каким-либо образом покаяться в своих прошлых преступлениях, умоляя Бога о милосердии. Единственным ответом, который он дал, было то, что у него не было сообщников, что все это было ложью, ибо нет никакого мага, и кроме того, что на его месте должны быть другие, истинные преступники.
На последние сорок дней комиссар поставил рядом с ним двух монахов, чтобы обратить его в свою веру. Но все было напрасно. Ничто не могло тронуть этого закоренелого грешника. Это правда, однако, что обращение мага является настолько редким явлением, что его следует отнести к разряду чудес. «Я не удивляюсь», говорит один из присутствующих, «ни его неосведомленности, ни его отказу признать себя виновным в колдовстве, как под пыткой, так и при казни, ибо известно, что колдуны обещают дьяволу никогда не признаваться в этом преступлении, а он в свою очередь ожесточает их сердца, так что они идут на смерть безумными и совершенно нечувствительными к своим несчастьям». Прежде чем подвергнуть пленника пыткам, к нему обратился отец Лактанс, человек великой веры, избранный епископом Пуатье для того, чтобы побудить преступника покаяться, как это всегда делается в случае с магами. Все плакали, кроме пленника. Г-н де Лобардемон тоже заговорил с ним вместе с судебным лейтенантом из Орлеана, но, несмотря на все их усилия, они не произвели на него никакого впечатления. Это побудило г-на де Лобардемона отдать приказ о применении пыток бутсом11, во время которых он повторил свои вопросы относительно сообщников. Грандье всегда отвечал, что он не волшебник, хотя совершал и более тяжкие преступления. Когда его спросили, какие именно преступления, он ответил, что преступления человеческой слабости, и добавил, что если бы он был повинен в магии, то стыдился бы этого меньше, чем других своих преступлений. Эта речь была смешна, особенно в устах священника, который должен был лучше, чем мирянин, знать, что из всех преступлений самое великое-это колдовство.
Пытка не вызвала у него ничего, кроме криков или, скорее, вздохов из глубины его груди, не сопровождаемых слезами, хотя, согласно ритуалу, он бы плакал, если бы был невиновен, но если виновен, оставаться бы без слез. Несмотря на сильную жажду, он несколько раз отказывался пить святую воду, когда ему ее подавали. Наконец, принужденный пить, он сделал несколько глотков с горящими глазами и ужасным выражением на лице. Никогда даже в самых страшных мучениях он не произносил имени Иисуса Христа или Святой Девы, разве что повторяя слова, которые ему было приказано произнести, да и то так холодно и скованно, что помощники приходили в ужас. Он никогда не обращал своего взора ни на образ Христа, ни на образ Девы Марии, которые были ему предоставлены, несмотря на увещевания. Они были еще более возмущены, когда попытались заставить его произнести молитву, которую каждый добрый христианин обращает к своему ангелу-хранителю, особенно в самых крайних случаях, и он сказал, что не знает ее. Таково было его поведение под пыткой: в таком состоянии в обычном человеке пробуждалось бы всякое религиозное чувство.
Затем его ноги были вымыты и помещены рядом с огнем, чтобы восстановить кровообращение; затем он начал говорить с охранниками, шутя и смеясь, и будто пошел бы дальше, если бы они ему позволили. Он не говорил ни о принятии таинства покаяния, ни о прошении Божьего прощения. Они отдали его на исповедь отцу Архангелу, который спросил его, не хочет ли он исповедаться. Он ответил, что сделал это в прошлый вторник, после чего сел обедать с тем же аппетитом, что и обычно, выпил три или четыре стакана вина и заговорил обо всем, кроме Бога. Вместо того чтобы слушать то, что ему говорили на благо его души, он произносил заранее подготовленные речи, как будто проповедовал. Они состояли в жалобах на боль в ногах и ощущение холода вокруг головы, в просьбах о питье или еде и в мольбах о том, чтобы его не сожгли заживо.
Когда его внесли в зал суда, где святые отцы начали готовить его к смерти, он оттолкнул рукой принесенное ему распятие и пробормотал сквозь зубы несколько слов, которые не были услышаны. Его охранники, ставшие свидетелями этого действия, были шокированы и сказали монаху не предлагать ему распятие снова, так как он его отверг. Он никому не позволял молиться за себя, ни до, ни во время исполнения приговора только, когда он шел по улицам, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, чтобы посмотреть на людей, было замечено, что он дважды произнес: «моли Бога за меня», и те, с кем он говорил, были гугенотами, среди которых был отступник. Монах, который был с ним, увещевал его сказать: «Cor mundum crea in me, Deus». Грандье повернулся к нему спиной и сказал с презрением: «Cor mundum crea in me, Deus» (лат. «Сердце чистое сотвори во мне, Боже» пер.).