Назавтра Соколина явилась ко мне с утра пораньше мы заранее сговорились идти собирать «заячью кровь»[4], чтобы красить пасмы, и мы с ней обхохотались, вспоминая пир.
Тебя муж вчера не прибил? с порога воскликнула она, лишь убедившись, что Володислава в избе нет.
Прибил? Я поднялась ей навстречу.
Этот так на тебя таращился, я уж думала, влюбился!
Кто этот? Ты про Хакона? сообразила я. Очнись! Он мой родной дядя, брат моей матери! У них на севере это называется «модурбродир».
Я засмеялась, вспоминая свое давешнее бегство, и Соколина тоже засмеялась как-то лихорадочно, хотя тем днем могла бы гордиться. Не то что я, трусиха!
А кто не знает, что он твой дядя, так точно бы подумал: все, втрескался мужик, хочет жену у князя молодого умыкнуть!
Да ну тебя! махнула я рукой, но, кажется, покраснела слегка.
Еще вчера, когда я подносила Хакону рог в святилище, он взял его и шепнул, так чтобы никто больше не слышал:
Ты и есть моя племянница Предслава? Не может быть.
Почему не может? шепнула я в ответ, сама дивясь, с какой легкостью вступаю в тайную беседу с тем, от кого на днях убегала, будто от злого волка. Я не похожа на мать, это правда
Я совсем не помню Мальфрид. Но ты ведь моложе меня совсем не намного. И у тебя есть дети, а я Логи-Хакон засмеялся, я еще слишком молод, чтобы зваться дедом! Нет, лучше будь моей сестрой.
Долго разговаривать мы не могли: он вернул мне рог, а Маломир с двумя старейшинами-жрецами принялся резать барана. Я отошла назад к Володиславу и детям, с бьющимся сердцем и пылающим лицом. Мне так давно не случалось видеть родичей, к тому же незнакомых! А Хакон был бы братом на зависть всем на свете: даже в святилище перед ликами богов он, в своем красной кафтане уже другом! не потерялся и выглядел вполне достойным их собратом.
Пока баран варился на дворе, Хакона проводили в обчину и усадили. Я видела, как он оглядывался, и нетрудно было понять, о чем он думает. Только мы я да муж с Маломиром были одеты в греческое платье. Хорошо еще, Хакон не знает, что все это из моего приданого, ведь всех прежних богатств деревские князья лишились, когда проиграли Свенельду последнюю войну. Серебряные пуговки-обереги на груди их кафтанов подарки моего отца из Моравии, как и наши с Соколиной украшения.
Меня обручили маленькой девочкой, и прямо с тех пор моя мать стала собирать для меня приданое. Я потом не раз помянула ее труды добрым словом. На свадьбе я каждому из новых родичей поднесла по греческому платью мужчинам, женщинам, девам. Хорошо, что их было не так много: с тех пор как полянами стали править русы, войны с ними складывались для древлян неудачно и выкосили три-четыре предыдущих поколения. Их старинным соперникам полянским князьям повезло еще меньше, от них вовсе ничего не осталось. Почти. Трудно поверить, но последние капли крови Киевичей текут во мне и моих детях. Олег Вещий был женат на Браниславе, девушке из их рода. У них была дочь Венцеслава, отданная замуж за Предслава из Моравы, моего деда по отцу. Моя тетка Ростислава вышла за человека знатного, но не княжеского рода, и теперь я и мои дети единственные, кто совмещает в себе кровь и наследственные права ильменских потомков Боезуба, полянских Киевичей, русских Олеговичей, моравских Моймировичей и заодно деревских Дулебовичей. И если я думаю об этом, то мне кажется, что моих детей заставили сидеть на мешке, где внутрь засунут волк, медведь, тур и рысь. Будь моя воля, я бы не выбрала им такое наследство!
Не считая моего сына Добрыни, в семье было двое мужчин: Маломир и Володислав. При них жила вдова Володиславова старшего брата Светозара. Была еще одна вдовая невестка, Краснорада, но она умерла три года назад. После той последней войны все их нарядные платья и большая часть украшений ушла в качестве дани моему отцу, и если бы я на своей свадьбе не подарила им по греческому платью и по шелковому повою, они ходили бы как все простые женщины, во льне и шерсти своей же работы. Но разве они меня полюбили за это? Напротив, возненавидели «русское отродье» еще сильнее. Однако меня с детства приучили к мысли, что едва ли будет по-иному, и ничего другого я и не ждала.
Прочие наши люди, даже самые родовитые, одеты были в простой лен и шерсть, окрашенных в цвета и оттенки, которые можно получить из лесных трав и деревьев: зеленоватые, коричневатые, желтые. На старшем столе стояла расписная посуда, на прочих большей частью самолепная. Яркие одежды Свенельдовых людей бросались в глаза даже в полутьме, и чужой человек, пожалуй, мог бы на первый взгляд и ошибиться, не поняв, кто же здесь, собственно, князь и его семейство?
Прочие наши люди, даже самые родовитые, одеты были в простой лен и шерсть, окрашенных в цвета и оттенки, которые можно получить из лесных трав и деревьев: зеленоватые, коричневатые, желтые. На старшем столе стояла расписная посуда, на прочих большей частью самолепная. Яркие одежды Свенельдовых людей бросались в глаза даже в полутьме, и чужой человек, пожалуй, мог бы на первый взгляд и ошибиться, не поняв, кто же здесь, собственно, князь и его семейство?
Когда пришли женщины, явилась и Соколина: тоже в греческом платье из золотистого шелка с темно-красной отделкой, а на шелкотканой тесьме очелья покачивались подвески из серебра с длинными цепочками и бусинками. Шелк прошлой осенью привез ее сводный брат Лют, когда в первый раз воротился из Царьграда, а подвески я ей подарила, из того, что отец присылал когда-то мне. И уж Хакон заметил: смотрел на нее, как на птицу ирийскую. Она хранила надменный вид, но тоже порой поглядывала на него из-под ресниц. Дивиться нечему: на кого же нам всем было смотреть, как не на гостя нового человека, да еще такого знатного и яркого? Но будь на его месте кто другой, Соколина глядела бы открыто, с обычной своей смелой улыбкой во весь рот. Если Логи-Хакон не успел чем-нибудь ее обидеть, пока был у Свенельда, то значит
Во время пира ни муж мой, ни Маломир от гостя ничего особенного не добились. Вопреки их надеждам, о себе он говорил неохотно. Поведал обо всех своих родичах, а о себе сказал, что собирается съездить в Греческое царство, ждет лишь, пока вернется из степи его брат Ингвар. Казалось бы, это должно рассеять подозрения, но мои мужчины смотрели на него все с той же настороженностью.
Уж не жену ли хочешь себе здесь сыскать? будто в шутку спросил Маломир. У нас тут девицы есть красные
И тут Хакон невольно посмотрел на Соколину. А она на него. И чуть ли не впервые в жизни я увидела, как она краснеет. Правда, вид у нее был не столько смущенный, сколько раздосадованный, но тут меня как мешком ударило: а ведь и правда, какой был бы для нее жених!
И вот теперь я только подумала сказать ей об этом, как в избу всунулась Вторушка:
Там князь пришел!
Какой? удивилась я, ибо про мужа она мне не докладывает.
Киевский.
При этом известии мы обе с Соколиной встали в изумлении, подумав об Ингваре. Но тут в проеме двери показалась рыжая голова, и будто пламенем полыхнул алый плащ
Разогнувшись, Логи-Хакон сразу встретил взгляд Соколины. Они не ожидали увидеть здесь друг друга, и оба переменились в лице. Он даже не сразу вспомнил, что в этом доме другая хозяйка, которой он и пришел.
Что случилось? Я первой опомнилась и устремилась ему навстречу.
Однако Логи-Хакон не вдруг оторвал взгляд от Соколины, и по лицу его было видно: он хочет что-то ей сказать.
Ничего. Бужь жива, княгиня. Логи-Хакон с явным усилием заставил себя взглянуть на меня. Ничего не случилось, слава богам. Хотя я мог бы уже лежать со сломанной шеей, и наше знакомство с тобой, сестра, прервалось бы, едва успев начаться.
Что? вскрикнули мы обе одновременно.
Соколина сделала шаг к нему.
Твой муж, Логи-Хакон обратился ко мне, прислал ко мне с приглашением тебя навестить. Я собирался идти пешком, здесь ведь и поприща не будет. Но твой отец, теперь он посмотрел на Соколину, предложил мне коня. Того, которого он, говорят, хочет купить. Твой отец, должно быть, удивительной ловкости наездник в его-то годы!
Ты о чем? Соколина нахмурилась. Какого он хочет купить? Гнедого, что угры привели?
Гнедого. И он, твой отец, должно быть, умеет ездить даже на таких лошадях, у которых колючки под потником!
Он протянул к ней руку, и на его ладони Соколина увидела маленький, с полпальца, обломок веточки с колючкой.
Под потником? Она нахмурилась, взяла у него колючку и уставилась на нее. У коня для моего отца?
Твой отец вышел вместе со мной. Угры как раз привели коня и позвали его посмотреть и попробовать. Отроки оседлали, и твой отец предложил мне проехаться и сказать, как я его нахожу. Но я едва успел объехать половину двора. Стоило мне немного откинуться в седле, как конь взвился и едва меня не сбросил. Хорошо, что, садясь на чужого незнакомого коня, человек всегда бывает осторожен. Я удержался и сошел на землю, а под потником нашел вот это. И теперь я одно хочу знать, Логи-Хакон значительно взглянул в глаза сперва мне, потом Соколине, кто из нас должен был валяться в пыли со сломанной шеей? Я или твой отец?