Соколина сердито сжала губы, стиснула колючку в кулаке и бросилась вон. Даже не попрощалась.
* * *Когда Соколина прибежала домой, в гриднице стоял шум. Здесь была чуть не половина Свенельдовой дружины, а также угры Арпи и Радисло купцы, приводящие коней на продажу.
Вы же, подлецы, воеводу хотели убить? рвался к ним Ольтур, рослый молодец с пышной шапкой золотисто-пшеничных волос, за которые Соколина иногда дразнила его Снопом.
Свенельд, ты меня знаешь десять лет! взывал к хозяину побледневший Радисло, полуугр-полуморав. Как я могу желать тебе смерти, да еще от коня, которого я сам привел?
А смотря сколько тебе заплатили! наперебой кричали отроки. И кто? Ингорь киевский? Или этот рыжий?
Ольтур, тише! Разберемся! Сигге Сакс, скрестив руки на груди, закрыл обоих угров своей широкой спиной. Конь здесь ни при чем, с ним все в порядке.
С конем все в порядке! с облегчением подхватили угры.
Его ведь привели без седла, я сам его осматривал, он был здоров и спокоен, продолжал Сигге. А кто его седлал?
Крики поутихли, выходить вперед никто не спешил.
Ну? подал голос со своего места Свенельд. Кто из вас, сучьи дети, хотел увидеть меня лежащим на дровах?
Да мы скорее сами туда ляжем, чем тебе позволим, хмуро ответил Ольтур.
Но мы все как надо сделали! выкрикнул отрок по прозвищу Кислый. Седло же проверяли!
Я проверял седло, кивнул Ашвид Серебряная Борода. На самом деле борода у него была русая с сединой, но он заплетал на ней косички и надевал на них три-четыре узорных серебряных кольца. Я снимал и седло, и потник, но не нашел ничего Правда, на шкуре коня была небольшая припухлость будто его чем-то царапнули.
На нем не было ничего такого! загомонили снова Арпи и Радисло. Это хороший конь! Здоровый конь!
Седлали Ольта и Кислый, заметил Бергстейн. Я видел.
Мы с Кислым седлали, подтвердил Ольтур и посмотрел вверх.
И вы не заметили на шкуре царапины? спросил Ашвид.
А вот этого вы не заметили? раздался негодующий голос от порога.
Вошла Соколина. Кричавшие замолчали: таким странным показалось ее лицо. Окинув быстрым взглядом собравшихся, она прошла прямо к Ольтуру и остановилась почти вплотную к нему. Она была ниже ростом и смотрела на него снизу вверх, однако парень невольно попятился.
Вы с Кислым, значит, седлали? многозначительно повторила она. А это откуда взяли? Она раскрыла ладонь и показала обломок ветки с шипом. С куста за воротами, да?
Ольтур слегка переменился в лице и на миг отвел глаза, но тут же взял себя в руки и вновь посмотрел на нее:
Ты это откуда раздобыла?
У Хакона! Он это под потником нашел. Того самого, что вы с Кислым положили.
Дай!
Ольтур хотел забрать у Соколины шип, но она сжала кулак, так он захватил всю ее кисть; она подалась назад, он потянулся за ней, не выпуская ее руку. Второй рукой Соколина ударила его по руке и, освободившись, отскочила.
Не отдам! Вы кого загубить хотели? Отца моего? Или Хакона?
Да что ты говоришь? в негодовании закричал Ольтур. Нам воевода отец родной, мы сами за него все на дрова ляжем! Да лучше я на свое копье напорюсь, чем на него дурное помыслю!
А на Хакона?
А что ты за него так разволновалась?
К ним подошел Сигге и протянул руку:
Дай-ка мне.
Косясь на Ольтура, Соколина отдала Сигге шип. Тот повернулся к свету и внимательно осмотрел его. Срез ветки был свежим; Сигге поднес его к носу и уловил запашок конского пота.
Ну? Сигге пристально посмотрел на Ольтура, и тот опустил глаза. А чем будешь клясться, что вы с Кислым не хотели вреда нашему гостю?
Ольтур молчал.
Да какой вред? выкрикнул из-за плеч товарищей Кислый. Чего мы сделали-то?
Вы хотели, чтобы он убился? Сигге с насмешкой посмотрел на Кислого.
Да если бы убился, туда ему и дорога, буркнул Ольтур. Если в седле сидеть не умеет Шлепнулся бы разик, может, не с таким гордым видом потом ходил бы
Соколина в негодовании раскрыла рот, и тут с почетного сидения раздался хриплый хохот Свенельда.
Вот, значит, что! выговорил воевода сквозь смех. Вам, сучьи дети, показалось, что у моего гостя слишком гордый вид? И вы захотели сбить с него спесь, так? Вы не собирались убить меня, вашего отца особенно тем, кто о родном отце даже понятия не имеет, да, Кислый? Я вытащил вас из грязи, отмыл, одел, дал вам еду и оружие! Сделал вас людьми! Ну, кем-то похожим на людей! И вы теперь за меня решаете, кому жить, а кому умереть у меня в доме!
Мы не хотели, чтобы он умер! крикнул побледневший Ольтур. Да куда бы он годился, если бы разбился посреди двора, оттого что лошадь немножко взбрыкнула?
А кто бы у нас потом купил лошадь, которая сбросила такого знатного человека! возмущались в углу Арпи и Радисло. Пришлось бы нам вести ее за трижды девять земель, чтобы продать хоть за половину настоящей цены!
Теперь мы хотя бы знаем, что он неплохой наездник! снова усмехнулся Сигге. Он удержался в седле и сошел наземь невредимым. А вот удержишься ли ты, Ольта, я как-то не уверен.
Этот парень вам не по зубам! сказал Свенельд. Что, Ольтур? Я видел, что ты с первого дня только и хотел вызвать его на ссору, но он слишком горд, чтобы замечать таких, как ты! Он сын конунга и брат конунга, а ты кто? Никто не помнит, в каком дупле тебя нашли.
Я твой слуга, воевода, буркнул Ольтур, глянув на него исподлобья.
Он-то помнил своего отца и не сомневался, что Свенельд тоже все отлично помнит, но не хотел лишний раз говорить об этом при всех.
Ты мой слуга пока еще. Не знаю, надолго ли. Ты, кажется, хотел меня очень сильно ограбить. Ведь если бы Хакон шлепнулся в грязь посреди двора, может, он и не умер бы, но уж точно здорово расшибся, и над ним бы смеялись от Днепра до Моравы. Едва ли он бы надолго здесь задержался после этого, да? Вот чего ты хотел?
Ольтур мельком глянул на него и вновь потупился, но по лицу было видно: это обвинение он готов признать. Все же не попытка убийства, к тому же родного брата киевского князя.
А как был бы опозорен наш конь! простонал Радисло. Это же такое прекрасное животное, кроткое, как ягненок, отважное, как волк, и умное, как человек! Ты, Свенельд, не пожалел бы, если бы его купил!
Я, может, еще и куплю его! утешил торговцев Свенельд. Я и правда знаю вас десять лет, и ни разу вы еще не пытались мне всучить дряни. А вот хорошее ли приобретение я сделал, когда взял в дружину вот эти два стручка он окинул небрежным взглядом Ольтура и Кислого, я что-то стал сомневаться!
Напрасно ты стал бы в нас сомневаться! пылко воскликнул Ольтур, подняв наконец глаза на своего вождя. Я предан тебе не меньше родного сына! И Кислый тоже! И все наши паробки!
Младшие отроки согласно зашумели. Ольтур считался их вожаком, и обвинение ему все принимали на свой счет.
Старшие, те, что в основном жили своими дворами, молчали. На молодых они смотрели кто насмешливо, кто удивленно, кто гневно.
И чем же он вам не угодил? спросил Ашвид. Этот Пламенный Хакон? Уж не вообразил ли кто здесь себя его соперником?
Он и вообразил! Соколина негодующе ткнула в Ольтура пальцем. Вон, по лицу видно!
Ольтур стиснул зубы. Рослый, с пышной гривой светлых волос, он был весьма хорош собой, горд, разговорчив, упрям и напорист. С Соколиной он был дружен, но любой намек на то, что они могут быть не просто товарищами, она встречала в копья. Однако сейчас он не ждал, что она так решительно встанет на сторону его соперника, и ожег девушку негодующим взглядом.
Его прислали из Киева, потому что там думают, будто наш воевода уже стар! выступил вперед еще один из молодых, Бьольв. Он был слишком разумен для подобных затей, но хорошо понимал, о чем думали его товарищи. А они там, в Киеве, очень сильно ошибаются! Этому рыжему повезло, что он усидел в седле и не грохнулся своей гордой мордой в грязь, но пусть не думает, будто он здесь кому-то очень нужен!
Молчать! Свенельд сдвинул брови и грохнул кулаком по подлокотнику. Лихорадочное веселье исчезло с его лица, уступив место гневу. Вы кто такие! Йотуновы дети! Щенки! Крысята овинные! Тля гороховая! Вы будете за меня решать, кто мне нужен, а кто нет? Кто вам позволил? Я спрашиваю, кто вам позволил, недоноски троллевы? А может, мне очень нужен этот парень? Что будет со всеми вами, когда я сяду на дрова, вы подумали? Или у вас на плечах пни, а не головы?
Он закашлялся и не мог продолжать. Соколина оторвала негодующий взгляд от Ольтура и прошлась вдоль столов, отыскивая пива или хотя бы воды.
Логи-Хакон родной брат Ингвара, напомнил Сигге. Если кто-нибудь и сможет сохранить все как есть после той беды для всех нас, что наступит еще совсем не скоро, то только он. Только своему родному брату Ингвар может позволить собирать дань и мыто с купцов в пользу своей дружины. Поэтому всякий, у кого на плечах своя голова, а не баранья, понимает: нам всем имеет смысл с ним подружиться.