Я могу еще что-то сделать для вас? поинтересовалась она.
Я смотрел на нее и видел не Варю. Это была мадонна, что сошла с бессмертных холстов Леонардо да Винчи или Рафаэля. Глаза у нее светились чудесным светом сострадания, нежности и милосердия.
Можете! Пос-лед-нее же-ла-ние! Но боюсь, что вы не согла-си-итесь, промолвил я с небольшой паузой.
Говорите. Какое? оживилась она и наклонилась ближе к моему лицу.
Вы вы-полните? Обещаете? голос мой дрогнул.
Ну, если это в моих силах, она участливо склонилась еще ближе.
В ваших, проронил я, вблизи рассматривая ее челку, что лезла ей в глаза. И даже вам это ни-чего не будет стоить Но боюсь, вы отка-житесь.
Это вы на что намекаете? недоуменно захлопала она ресницами и напряглась отстраняясь.
Да-ааа, подтвердил я, и замолчал.
Что да? Я не поняла?! перешла она на шепот и растеряно оглянулась на дверь.
Хочу увидеть вас всю.
Лицо ее вытянулось, она зарделась, но ничего не ответила. Она смотрела на меня я на нее. Порозовевшее лицо девушки, несмотря на поздний час, было свежим. Стыдливый румянец шел ей. По-детски припухлые губы ее шевелились или мне казалось. Мы переговаривались взглядами. Она говорила: «Ну что ты придумал, зачем я ведь такая стеснительная, я ведь совсем не могу, и у меня никого никогда не было, и я никогда не раздевалась, это не честно просить об этом!» А я отвечал: «Да! Это большое свинство, это выкручивание рук, это запрещенный прием, но ведь у меня сегодня последняя ночь, и это только взгляд. Он не материален».
Она продолжала молчать и думать. Работа мысли была видна у нее на лице. Так продолжалось минуту, а может быть две или вечность. Мы продолжали говорить взглядами. Она не отводила взгляд, и глаза наши телепортировали информацию туда и обратно. "Решайся Варя! говорили мои глаза. Что тебе стоит. Об этом все равно никто не узнает!». «Но я так не могу! Мы не настолько близки, даже не целовались, ты же чужой человек, я едва знаю тебя. Ты должен меня понять!». " Я понимаю, я все понимаю, и даже если ты сейчас уйдешь, я не обижусь, но все же ты подумай. У меня просто нет времени, а так бы я тебя не просил».
Кто-то прошел по коридору. Шаги были шаркающие и колотили о пол костылем. Это кто-то из раненых отправился в туалет.
Значит, ответа нет проронил я печально, когда шаги удалились.
Данила, она тяжело вздохнула, и мне показалось, глаза у нее повлажнели. Может не надо?
Может и не надо, безропотно согласился я и отвел от нее глаза.
Хорошо! наконец выдавила она из себя и опять вздохнула или даже всхлипнула, пребывая, тем не менее, в нерешительности.
Варя подошла к двери, приперла ее шваброй и попробовала на надежность.
И вдруг в моем воспаленном сознании стали возникать образы прошлого. Они нагромождались теснились, будто кто-то невидимый вращал калейдоскоп времени. Появились картинки этого года, когда я еще был здоров и все что случилось со мной этой весной и летом. Но обо всем по порядку.
Прощай гражданка
Я работал на заводе сварщиком. Меня называли сварщик золотые руки, и я этим горжусь. Ничего не преувеличиваю. Получал в отдельные месяцы больше начальника цеха. В бухгалтерии качали головами:
Это что телефоны?
Зарплата, опускал я глаза. И слышал тяжелый вздох Клавдии Ивановны.
Как будто я был в чем-то виноват.
Когда началась эта катавасия, я на свои кровные 12 тыс. гривен купил помповое ружье Моссберг 500, и решил охранять митинги. Я тогда был за честность.
У всех должно быть право услышанным, говорил я, и глаза мои светились, я защищал проукраинские митинги. У нас в Харькове, тогда это было не безопасно. Пророссийски настроенных было значительно больше.
Ты русский? спрашивали меня.
Да русский. И что?!
Это «и что?» ставило спрашивающих в тупик. Мне многие говорили, что я херней маюсь, это полная чушь, и я еще пожалею об этом, но я твердо верил это нужно моей стране, моему народу.
Нас организовали в пятерки. Одна машина, пять бойцов. На самом деле ездили трое. Людей не хватало. Потом осталось двое. Я без устали мотался с напарником Лехой Лысаком на моем стареньком Nissan Bluebird и меня распирала гордость.
Леха! Давай! Мы реальные пацаны!
Представляешь. Засыпаю на работе. Сплю по шесть часов.
Леха! Давай! Мы реальные пацаны!
Представляешь. Засыпаю на работе. Сплю по шесть часов.
Потом выспимся.
Площадь Театральная, Конституции, Свободы. Калейдоскоп событий, лиц, мнений, споры до хрипоты.
Кохання це «Love is» робити революцiю разом! [Любовь это революцию делать вместе]
Каждый прав и не прав одновременно. Завтрак на бегу в сквере Победы у Абраши Молочника, а то и без него. Скорей, не терять время! Московский проспект, Сумская, Театральная, Скрыпника. Мы за новую жизнь. Долой Совок. Мы во главе. Не представляю, если бы об этом узнали родители. Но они не узнали, и думаю до сих пор не в курсе. Единственный кто догадывался, был дед по отцу Чеслав. Он был неспешный, и время с ним останавливалось, замирало, как будто прерывался темп жизни. Как-то он пригласил меня, к себе в комнату на втором этаже.
Давай вип'ємо коньяку.
Он достал початую бутылку из шкафчика.
Да нет, спасибо, отказался я.
Тебе понаравітся! Армянский! Арарат!
Он неторопливо налил две простые стопки из зеленого стекла со стершимися золотыми ободками. Одну пододвинул ко мне.
Тебе тоже нельзя.
Що теперь не жить. С пенсії один раз можно.
Мы выпили.
Ты мене нічого не хочеш рассказать?
О чем ты?
Ну, так може, що случилось?
Ничего не случилось.
Не хочеш говорить і не треба.
Он налил еще по рюмке, и мы молча выпили.
Я слышал, ты купив ружье. Дорогое наверно?
Ну, так, не дешевое.
Ты ж не охотник.
Просто понравилось.
Этот разговор останется між нами. У тебя все в порядке? Все вечора пропадаешь, їздиш с оружием. С лица спав.
У меня все в порядке.
Тобі може, деньги нужны. Ты скажи. У мене кое-что есть, припасено.
Зачем мне деньги?
Я нікому не скажу, даже батьке. Просто візьми если потребно.
Я хорошо зарабатываю, ты же в курсе.
В курсі. Но ты должен знать, если тобі понадобятся деньги, ты можешь всегда до мене обратиться.
Хорошо. Спасибо. Но пока не надо, я, побарабанил по столу пальцами и вздохнул. Ну, в общем, Это не то, что ты подумал. Просто я хочу, чтобы в нашей стране жилось лучше.
Дед внимательно и вопросительно посмотрел на меня.
Да, я за настоящий капитализм, рыночную экономику, а не ту пародию, что есть сейчас. Чтобы у тебя была достойная пенсия, а у меня возможность ездить по миру, и мы не прозябали в этом болоте.
Ты думаєш, що капіталізм сделает тебя богатым? За редкісним исключением чистильник обуви все равно остается чистильником обуви, а селянину, который рве жилы на полях, ніхто не буде платить мільйони.
«Надо купить ему хорошие ботинки, подумал я. Правда он никуда не выходит. Но обязательно надо приобрести. Кожаные из телячьей кожи, которых у него никогда не было.»
Он помолчал и добавил:
Може, ты решишь, що я замшелый, выживший из ума старик, но я уверен, что ні Німеччина, ні Америка, не даст лишний пфеніг на развитие України. Там привыкли їх считать.
«На Сумской я видел приличные, вспомнил я. Эти уж совсем никуда не годятся. Только будет ли он их носить? Смажет рыбьим жиром и положит до лучших времен».
Я не стал посвящать его в свои дела. Все-таки мы были из разных поколений. Впереди была улица, свобода, манящая неизвестность. Разве он мог понять меня!
А ветер перемен дул в наши паруса. Дело спорилось!
Мы в Харькове не чувствовали себя одинокими. Единомышленники в столице тоже не сидели сложа руки. Горели шины на Европейской площади, на Крещатике были захвачены административные здания, окружен центр Киева все были заражены вирусом свободы. Острые репортажи! Накал страстей!
Мы дорогой обменивались мнениями с Лысаком, перебивали друг друга:
Леха слышал?!
Да!
А это?
Еще вчера, а ты?
Во блин дают!
Меня эти картины пленяли: захваченные повстанцами здания, запах горящих на площади костров, все эти люди, воодушевленные идеей свободы.
Чорни брови, кари очи, Януковича не хочем! скандировали нетерпеливые.
Мы «скованны одной цепью». Эта мысль окрыляла, придавала силы и энергию.
И случилось самое невероятное!!! Майдан победил! Это было неожиданно. Казалось, у массовых многомесячных протестов были призрачные шансы на успех. Но это случилось в один день. Мы чудесным образом проснулись в другой стране!!!
Люди в эфире восторженно зажигали, и лица у всех были просветленные: «Украина получит от ассоциации с Европой невиданные блага!! Она будет европейской цивилизованной страной, где будут обеспечены все права и свободы. Нас ждут новые социальные стандарты, резкое повышение заработной платы, пенсий, всех социальных выплат!