Этот забавный снобизм начал улетучиваться буквально недавно, в начале нового тысячелетия, когда удешевление аппаратуры сканирования мозга, например, фМРТ, более четкая фиксация нейроэндокринных процессов организма человека и т. д., помогли зафиксировать и доказать безусловное влияние психологических и социальных факторов на физиологию человека. Даже в экономике, изо всех сил пытающейся удержать все время ускользающее реноме точной науки, психологи Д. Канеман и Р. Талер внесли вклад в понимание влияния поведенческих факторов на экономические процессы, который был отмечен Нобелевскими премиями.
Психология удивительно разнообразная наука. Одной ногой она упирается в строгую доказательность психофизиологии, эволюционной психологии и других своих направлений, предполагающих практически математическую скрупулезность. Другой ногой она стоит на почти эзотерических вещах, таких как метафорические карты, измененные состояния сознания, адаптированные под мировоззрение современного человека шаманские практики и т. д. Компрометирует ли эту науку такая, кажущаяся на первый взгляд, неразборчивость? С моей точки зрения, ни в коей мере.
Основным критерием истины в психологии является действенность ее методов для конкретного человека. Если тот или иной метод психологии сумел утвердиться в ее практике, если он приносит практическую пользу, значит, он имеет право на существование вне зависимости от его идеологического базиса. Разумеется, такой подход критикуется не только представителями других наук, но и многими психологами-теоретиками, однако в практической психологии ценится прежде всего действенность того или иного метода.
Есть у психологии и еще одна замечательная особенность в ней отсутствует понятие «устаревших взглядов». Ведущий российский специалист в области методологии психологии В. А. Мазилов пишет: «если мы возьмем историю психологии, то обнаружим, что там нет не только правильных или неправильных концепций, но даже в более мягком варианте более правильных или менее правильных. Более ранние концепции не являются менее адекватными, чем более поздние. В истории психологии зафиксированы подходы, которые до сих пор актуальны и используются в науке. Иными словами, концепции Фрейда, Адлера и Юнга, к примеру, до сего дня с успехом применяются и в науке, и на практике, имеют научную ценность. Становится понятно, что обилие подходов и теорий, объясняющих одно и то же явление, порождается сложностью, многоаспектностью и многоуровневостью, множественностью числа степеней свободы предмета исследования, а не частотой революций» [61, с. 14].
Психология, если рассматривать ее с позиции социальной эволюции, переняла эстафету гармонизации психики человека от выдохшихся к середине ХХ века религии и профессионального искусства. Высшая способность религии облегчить душу человека трансформировалась в сеанс психотерапии, причем эту форму катарсиса приняли и верующие, и атеисты. Разнообразные жанры искусства заняли в психологии свои ниши, снимая психологическое напряжение при помощи рисования, танца, драмы, прослушивания музыки, не требуя при этом от клиентов природного таланта и специализированных навыков.
Насколько же объективны данные о поведении человека, полученные с помощью методов психологии? Зародившись в середине XIX века в работах немецкого психолога Густава Теодора Фехнера, определившего даже формулу, описывающую связь между психикой и телом, течение экспериментальной психологии получило фундаментальное обоснование уже в ХХ веке в работах Р. Вудвортса [22], С. Стивенса [94], П. Фресса и Ж. Пиаже [99] и др. На первый взгляд, в той части этой науки, которая базируется на физиологических параметрах, а к ним можно отнести так называемую русскую школу объективной психологии, берущей начало в работах И. П. Павлова и В. П. Бехтерева, и бихевиоризм, зародившийся в США и распространившийся по всему миру, достаточно объективны. Два этих течения, в различных вариантах, изучают дуальную связку «стимул рефлекс», к которой можно свести огромное количество поведенческих реакций. Разумеется, основное количество исследований, проводимых представителями этих направлений, проводится в лабораториях, в стерильных условиях и дает только «общее арифметическое» представление о тех или иных вариантах поведения, которое при работе с пациентами может очень серьезно корректироваться.
Психологи-практики, не имеющие возможности, да и желания, замерять те или иные физиологические параметры своих клиентов, поскольку обработка этих данных выходит за пределы их компетенции и существенно удлиняет время работы с клиентом, используют такой инструмент, как психологическое тестирование. Однако тестирование также не является однозначно объективным методом, так как предполагает либо оценку психологом реакции испытуемого на те или иные стимулы, либо еще более субъективную оценку различных аспектов своего состояния самим клиентом, отвечающим на вопросы тестов или выбирающим один вариант из нескольких заранее сформулированных вариантов [6].
И тем не менее, несмотря на довольно размытую «объективность» методов психологии, в практической своей части эта наука поразительно эффективна. За счет чего это происходит? Я думаю, что интуитивно чувствуя, а в настоящее время уже осознанно понимая нелинейность и многофакторность предмета своего исследования, психология избегает жестких рамок сведения проявления различных аспектов поведения человека к сумме однозначно интерпретируемых фактов. Взамен этого психология предлагает некую умозрительную шкалу координат, в рамках которой человек может сначала интерпретировать нюансы своего поведения, а затем скорректировать те черты своего характера, которые мешают его полноценной реализации. Таких систем координат очень много. Налагая на изначально хаотичную психику клиента координатную сетку психоанализа, юнгианских архетипов, райховского мышечного панциря, берновских субличностей и многих других методик, психолог может структурировать этот исходный сумбур и дать клиенту инструменты гармонизации его жизни.
Феномен психологии, на мой взгляд, заключается в прямой и честной «поэтизации» своего научного метода, принятой в ней задолго до того, как к подобной интерпретации были вынуждены прийти другие, более «точные» науки. Так, проникнув в тайны молекул, физики, для описания квантовой реальности были вынуждены ввести такие термины, как «запутанность», «неопределенность» и «вероятность», которые при всем желании нельзя отнести к объективным, детерминированным понятиям. Великие физики ХХ века А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, Н. Бор и др., анализируя свои открытия, рассматривали их не только с естественнонаучных, но и с гуманитарных позиций, внеся весомый вклад в философию [126, 145]. Американский физик Дж. Чу сформулировал концепцию «бутстрапа» (bootstrap обратная связь (англ.)), в которой, объединяя основные положения квантовой механики и теории относительности, отказался от идеи существования фундаментальных величин в природе, сконцентрировав свое внимание на характеристиках связей между равнозначными частями одной системы, включив в нее в качестве равноправного элемента и сознание [129]. И венцом «романтизации» физики можно считать концепцию «голографической Вселенной» физика Д. Бома и нейрофизиолога К. Прибрама, вообще отрицающую существование объективной реальности и трактующую наш мир как проекцию глубинных слоев мироздания [96].
Подобное мировоззрение характерно не только для физиков. Блестящая, с моей точки зрения, теория «аутопоэзиса» и вытекающая из нее «теория Сантьяго» чилийских биологов У. Матураны и Ф. Варелы [67], а также знаменитая «гипотеза Геи», выдвинутая климатологом Дж. Лавлоком и микробиологом Л. Маргулис, рисуют величественные картины самоорганизации природных систем, в которых строгий детерминизм тесно сплетен с вариативностью [51].
Психология, если рассматривать все многообразие ее методов, изначально холистична, она построена по интегративному принципу, который постепенно становится доминирующим и в других направлениях науки. Она, по определению, призвана рассматривать комплексное влияние на человека огромного множества факторов, стремясь привести их к единому знаменателю, пусть даже и не очень обоснованному с точки зрения доказательной парадигмы.
Учитывая колоссальный рост технологий, способный сделать описание феномена поведения человека предельно объективным, логично предположить, что объединив исследования в области физиологии, поведенческих реакций и социальных взаимоотношений, мы сможем достаточно точно описать важнейшие аспекты жизнедеятельности человека, и даже, может быть, поймем алгоритмы этого сложного явления. И с этой точки зрения любое противопоставление биологической и психологической научных парадигм выглядит архаичным и деструктивным.