Мелоди очень старательно вытаскивала ломтик лимона из стакана и не думала об официантке. Их не было в городе в те выходные, когда состоялась свадьба, и она все пропустила. Джек тоже все пропустил; он никогда не посещал семейные мероприятия. Мелоди должна была сосредоточить всю свою энергию на том, что было действительно важно: на дочерях, муже и доме.
Бога ради, сказал Джек. Едва ли все сводится к этому. Происходит что-то еще.
Он складывал уголок бумажной скатерти в крошечные складки, как оригами.
Мы же говорим о Лео. У него где-то припрятаны деньги. Я знаю.
Что значит ты знаешь? спросила Мелоди. У тебя есть доказательства?
Нет, но это единственный разумный вариант. Я нутром чую. Подумайте. С каких пор Лео стал бояться драки?
Беа? А ты что думаешь?
Я не знаю, ответила Беа, хотя ей тоже приходила в голову эта мысль. Как он мог бы это провернуть?
Ой, ну есть способы, сказал Джек. На удивление легко.
Вокруг них кружил раздраженный официант. Они распотрошили кучу упаковок с устричными крекерами, и теперь вся стойка перед ними была усыпана пустыми целлофановыми обертками и крошками. Беа принялась собирать крошки в кучку и стряхивать их на тарелку с хлебом и маслом.
Он не придет, сказал Джек.
Беа проверила телефон.
Он просто явится вовремя для Лео.
И тут, словно на реплику, Беа увидела, как Мелоди выпрямилась, подняла левую руку и нервно взбила свою слишком светлую челку. Джек тоже выпрямил спину. Его челюсть выдвинулась вперед, как всегда, когда он уходил в оборону, но потом он встал, помахал, и, не успев обернуться, Беа ощутила руку на своем плече, знакомую тяжесть и тихое особенное пожатие, и ее сердце сплясало тустеп, быструю джигу облегчения, и она обернулась, посмотрела вверх и вот он, Лео.
Глава шестая
В тот день, когда Лео ступил на порог Стефани, она сразу приспособила его к делу: перетаскивать примерно полкорда[16] дров, сложенного на заднем дворе, на кухонную веранду под брезент на случай если буря на самом деле окажется такой страшной, как предсказывали прогнозы погоды. Пока Лео складывал дрова, у него загудел телефон. Перезванивал «клочок бумаги» и надо же, голос на другом конце принадлежал старому знакомцу, дилеру по имени Рико. Они быстро обменялись любезностями и поспешно договорились встретиться на своем обычном месте в машине Рико, припаркованной у Центрального парка, рядом с «Земляничными полями», через три дня, прямо перед семейным обедом. Ничего серьезного, немножко травки, чтобы расслабиться; и, возможно, немного викодина. Может, он даже и не пойдет. Может, попробует сохранить ясную голову еще на несколько недель, поглядеть, как оно. Лео любил, когда есть выбор. Стефани выглянула из-за двери и попросила его принести немного дров в гостиную. Проходя по первому этажу, Лео восхищался тем, как она переделала дом, как сохранила все старое, но вместе с тем создала ощущение современности, привнесла свое.
У Стефани хватило прозорливости купить дом на исходе правления Джулиани[17], всего через несколько недель после 11 сентября, во время того, что оказалось одним из кратчайших периодов падения цен на недвижимость. Когда она переехала в квартал на «неправильной» стороне Флэтбуш-авеню, не на стороне Парк-Слоуп, все, включая Лео, посчитали, что она с ума сошла. В одном из домов на углу процветал наркопритон. На окнах ее дома стояли уродливые железные решетки. Дверь кухни, выходившая на неиспользуемую гниющую веранду, была наглухо заложена бетонными блоками. Но в тот день, когда она смотрела дом, она заметила, что дорожные рабочие сажают вдоль улицы, на «ее» стороне, вишневые деревья, а это, как она знала, означало, что в районе активное сообщество соседей. Под ее квартирой можно было сдавать неплохую на первом этаже. Да и сам размер дома на одном первом этаже поместились бы три ее студии в Верхнем Вест-Сайде. Прогуливаясь в тот день по району, она насчитала три пары с колясками. Ее агентство было на подъеме, а она всегда жила скромно, откладывая все, что можно. Она заплатила, сколько просили.
Когда у тебя завелся такой прекрасный вкус? спросил Лео. Где весь тот хлам из «Икеи», который я помогал тебе собирать?
Не ты один вырос и начал зарабатывать, Лео. Я уже много лет как избавилась от той икеевской мебели.
Она вышла в гостиную из кухни, вытирая руки посудным полотенцем, радуясь, что может вместе с Лео восхищаться домом. Она любила свой дом; он был ее детищем.
Не ты один вырос и начал зарабатывать, Лео. Я уже много лет как избавилась от той икеевской мебели.
Она вышла в гостиную из кухни, вытирая руки посудным полотенцем, радуясь, что может вместе с Лео восхищаться домом. Она любила свой дом; он был ее детищем.
В итальянском стиле, да? спросил Лео, рассматривая вычурный мраморный каминный портал.
На центральном медальоне была вырезана девушка. Ее лицо обрамляли мраморные кудри, нос был длинным и прямым, губы пухлыми, она смотрела в упор. Он провел большим пальцем по ее губам, ощутил острый край крошечной выбоины посередине нижней; из-за этого повреждения рот молодой женщины казался и изуродованным, и странно притягательным.
Разве она не совершенство? сказала Стефани. На большинстве порталов, что я видела, вырезаны фрукты или цветы. Никогда не встречала лиц. Мне нравится думать, что она что-то значила для того, кто построил дом. Может, это его дочь или жена.
Она мне кого-то напоминает.
Мне тоже. Не могу понять кого.
Сиськи у нее классные.
Не пошли́.
Стефани знала, что Лео ее провоцирует.
Прости.
Он подошел к огню и подкинул дров, посмотрел, как взметнулось пламя, когда он поворошил угли железной кочергой.
У нее красивое декольте. Так лучше?
Прекрати пялиться на грудь беззащитной Лилиан.
Не говори, что ты дала ей имя, сказал Лео, качая головой. Прошу, скажи, что кто-то другой назвал ее Лилиан.
Я назвала ее Лилиан. Мы иногда болтаем. Не трогай ее грудь.
Не настолько я озабочен.
Он сел на один из диванов, стоявших у камина, осмотрел комнату, ища следы мужского присутствия.
Платочка больше нет?
Стефани невольно улыбнулась. Платочком Лео прозвал одного из ее любовников, уже после себя, того, с кем она прожила недолго и кто однажды опрометчиво надел на книжную вечеринку бархатный пиджак с шелковым шейным платком.
Его здесь уже много лет нет.
Не хватило места для его домашних курток?
Она покачала головой.
Мне правда нужно защищать человека, сто лет назад неудачно выбравшего наряд?
Я помню еще летнюю соломенную шляпу.
У тебя всегда была прекрасная память на то, что позволяло чувствовать собственное превосходство.
Что мне сказать? Шляпы и шейные платки это не мое.
Тут мы похожи.
Лео снял промокшие ботинки и поставил их у камина, чтобы просохли. Положил ноги на кофейный столик. Стефани села напротив.
Ты всегда умела их выбирать, сказал Лео.
Иногда попадались отличные.
Например? спросил Лео, откликаясь на легкий отзвук флирта в ее голосе.
Уилл Пек.
Пожарный?
Да, пожарный. Он был замечательным. С ним было легко.
Лео это поразило. Он видел пожарного всего один раз, тот запомнился ему тем, что был подозрительно хорош собой и подтянут. Бывший морской пехотинец или что-то настолько же брутальное.
Помимо физической силы, развитой в морской пехоте
Не будь таким снобом. Уилл интеллектуал, человек эпохи Возрождения.
Эпохи Возрождения? Лео не мог удержаться от насмешливого тона.
Да. Он путешествовал. Читал. Готовил. Делал что-то своими руками.
Что? Строгал? Нет, нет, я забыл, мы же в Бруклине. Вязал? Это он тебе связал этот свитер?
Это вряд ли, сказала Стефани. Это свитер из итальянского кашемира.
Она указала на книжный стеллаж, стоявший вдоль противоположной стены, тот, изящный минимализм которого так восхитил Лео.
Вот, это он построил.
Хорошо, признаю, сказал Лео. Хороший стеллаж.
Потрясающий стеллаж.
Так почему его здесь нет, если он такой прекрасный?
Может быть, потому, что его еще не выгнала из дома жена.
Понял.
Он это заслужил. Он не мог отвести взгляд от стеллажа; приходилось признать, тот и правда был потрясающим.
И он хотел другого. Стефани на секунду замолчала, задумавшись о том, как хорошо было с Уиллом и как она в итоге не смогла сделать его счастливым. Она иногда встречала его с новой женой. Детей у них вроде бы пока не было. Она подняла глаза и подумала: «Лео!»
А потом: «Осторожнее!»
Снаружи усиливалась буря. На улицах было тихо, ни пешеходов, ни машин. Казалось, весь город сжался от непогоды. Огонь трещал, шипел и согревал комнату. Лео начал расслабляться впервые за несколько недель, по сути, впервые после аварии. Он скучал по Стефани, по тому, как легко с ней было, по ее надежному и успокаивающему присутствию. Она сидела напротив него в свете камина и лучилась здоровьем, благополучием и добросердечием.