А вчера ты тёр, что лягушки казнь египетская.
Саранча тоже, сплюнул сквозь зубы Дикобраз.
А-а-а, понял
Ни черта ты не понял.
Слышь, архивариус не один ты интеллигентно трудился
Архивариус? Вот получишь в печёнку станешь бледный и умирающий
Прекратите!.. Не ссорьтесь!.. Давайте за дружбу выпьем
А Людка-то права, утихомирился вдруг Скляр.
Дикобраз окинул ладно причёсанную женщину тягучим взглядом и налил самогона.
«И что я закусился?.. Тщеславие в сердце сердца Надо как-то сгладить»
Милостивые дамы и господа, за вас!
Все внесли по улыбке и чокнулись.
Дикобраз, ты, как всегда, жжёшь!
Жгу, Толя Не обижайся, если что не так
Толик заснул там, где и выпивал, на парковой скамейке. Разобидевшаяся на Дикобраза Людка ушла домой. Дикобраз глядел на похрапывавшего Толика и думал: «Ну отказал женщине и отказал Не жестоко ли это? Когда-то зачем-то я читал Про нас всех читал Люди привяжутся друг к другу, завлекут, заманят А потом разрыв. Смерть. Крах. Обухом по башке. Ко всем чертям чтоб твоего духу Жизнь человека»
Рачьи глаза Дикобраза были открыты. Толик потормошил приятеля, потом потряс, но он всё равно не пошевелился. Он умер. Тёмные тополя, редкие белые очертания и мёртвый Дикобраз пугали. А тут ещё приближались какие-то головастые парни, и Толику требовалось на что-то решиться: он вскочил и побежал не оглядываясь.
* * *Помянем Дикобраза, Людк!
Женщина не отозвалась, и Скляр, подав ей «кубок», вздохнул:
Эх Как его всё-таки звали? Кто же он был?
Человек, Че-ло-век
Джавад
Пыль дремала на спортивной сумке Джавада. Из воротника парки временами вылезало его оливковое с крупными чертами лицо. Мужчина приникал к чердачному окну и вгрызался взглядом в набережную. Яичные стрелки часов хорошо заметные, но не дававшие бликов не торопились. Джавад терпеливо ждал.
Млел ветер. Солнце медленно сползало к горизонту.
Возле кафе, раскинувшегося на нижней террасе набережной, показалась чёрная лохматая собака и тотчас пропала. Джавад потёр живые с красными прожилками глаза.
«Шайтан у-у, шайтан»
Яичные стрелки ткнулись в цифры шесть и двенадцать.
«Скоро, уже скоро»
Мужчина повернул жилистую шею вправо, потом влево. Лицо его лоснилось, точно покрытое жирным лаком.
Ну надо ж мышцам так затечь сказал Джавад придушенным голосом и взглянул на стропила. Казалось, на потемневших от недавних дождей стропилах вот-вот появится плесень.
«Ничего-ничего Кто ждёт многого, дождётся, как говорится, и малого»
С нижней террасы вспорхнул женский смех, и Джавад снова приник к чердачному окну. Брюнетка с губами одалиски сладостно улыбалась холёному альбиносу, вилявшему за ней обезьяньей походкой. Как ни странно, за этими двоими наблюдали. В беседке, на верхней террасе, Джавад заметил ту, кто это делал, толстую, рыхлую блондинку в бежевом плаще. Она была точно угасающая лампадка. Через минуту парочка села в большой белый лексус и укатила, а толстуха, закрыв руками замурзанное слезами лицо, опустилась на скамейку.
«Нового одно старое Некая прелестница зацапала богатого женатика»
Джавад поднёс сжатый кулак ко лбу и вздохнул:
И вправду сердце пронзили семь скорбей
«Нет, всё это не для меня Лучшая жизнь это когда нет таких идиотских вещей, как любовь, пищеварение»
В квартире последнего этажа пел чайник и ворковали рюмки. Кто-то кого-то перебивал, кто-то с кем-то спорил. Стоял шум точь-в-точь как на вокзале.
«Пожрать бы», подумал Джавад, прислушиваясь.
Небо леденело над городом.
Сумеречный свет мешался со светом электричества, и на террасах набережной кое-где светлела засохшая трава. Джавад, поглядывая вниз, привязал к торчавшей перед чердачным окном проволоке небольшой лоскут тёмной материи и только после этого поправил воротник парки.
Лоскут отведал ветра и оживился.
Мужчина тронул узловатыми пальцами щетину около ямки на щеке и вдруг снова увидел собаку.
Про-кля-тый шай-тан!
Собака, словно заболев печалью, протяжно завыла. Рванула с нижней террасы, перебежала через дорогу и скрылась в подворотне старого винно-тёмного дома. Джавад помнил, что там, в подворотне, машина, как будто кем-то брошенная и забытая. Его придавила мысль: «Эта чёрная псина предупреждает о смерти? Да плевать, что человек смертен Плохо то, что он, как замечал господин Воланд, иногда внезапно смертен!..»
Джавад скривил рот.
Моя школьная учительница была бы, пожалуй, довольна Да-да, ведь я ещё не забыл, кто такой Воланд
Яичные стрелки показывали половину седьмого.
«Хм, пора, ковырнуло Джавада, время уже без пяти поцелуев час целоваться»
На нижнюю террасу вышатнулся бухой в подкладку мужик. Исхудалый, окостенелый, в сером одеянии с чужого плеча, с заголёнными красными руками. Он сгибал и подставлял спину, как в круговом козле. И Джавад мужика этого видел сегодня всё в той же подворотне старого винно-тёмного дома. Мужик проковылял метров пять или шесть и рухнул на землю, как сноп. Побормотал, похрипел и заснул.
Неожиданно блеснули фары тени прижались к деревьям. А вскоре вырисовался джип и, скрипя гравием, подкатил к кафе. Невысокий толстый человек, одетый во всё чёрное и с лиловым платком в кармане, вальяжно вышел из джипа. Джавад, определив по лоскуту направление ветра, снял снайперскую винтовку с предохранителя, прицелился и выстрелил. Затем расстегнул спортивную сумку, затолкал в неё винтовку, подхватил поклажу и побежал к пожарной лестнице.
* * *Криминальный авторитет Бадри Сухумский умер в больнице, так и не придя в сознание. Ни полиция, ни бандиты не смогли отыскать стрелка.
Марсельский батл
Французский прокурор Андре Риб долго смеялся: кишка тонка. Думаю всё-таки, что он недооценил мои кишки. Обозревателя ведущего национального еженедельника «Либэрасьон» Авелин Тома, кажется, это сбило с толку. Впрочем, я и сам растерялся, когда она предложила сделать интервью со мной.
Предложение это передали другие люди. И я не постигал, как буду с нею изъясняться, ведь по-французски ни бельмеса. А ещё крутил: «Какая она, эта Авелин? Наверное, медноголовая кочерга?» Оказалось, вовсе нет. Авелин впорхнула в мою жизнь небольшой птичкой. Чёрненькой, желтоокой. Подвижной. На ней был абрикосовый сарафан и белые мокасины. Припухшие, как после сна, губы она не красила. Она вообще не пользовалась косметикой.
Здравствуйте, месье Ледогоров, прощебетала приветствие на хорошем русском языке Авелин и села за стол. Спасибо, что не отказались встретиться
?..
О, не удивляйтесь Моя мама русская, она и научила языку.
Понимаю. Ну что ж, задавайте ваши вопросы!
Девушка, не отводя от меня взгляда, выудила из кожаного рюкзачка диктофон и планшет.
А вы на любые ответите?
Я не против.
Хорошо, месье Ледогоров
Можно Вадим.
Вадим, читатели «Либэрасьон» хотят знать о марсельском батле не только от прокурора, но и от футбольного фаната. Так вот, на видео, размещённом на «Ютюбе», видно, что вы участвовали в стычках.
Авелин включила планшет.
Посмотрите! Русские фанаты бегут по Cours d'Estienne d'Orves место в районе Старого порта. Это нечто вроде разминки. Фанаты в боевой позиции. Они хватают всё, что им может пригодиться в драке. А вот тут, в глубине, виден английский болельщик, который потом впадёт в кому. Это настоящая охота на человека с английским флагом Неожиданно камера выхватывает вас, Вадим Вы среди фанатов Начинают лететь стулья Узнаёте это видео?
Я на мгновение закрыл глаза.
Большой жёлтый бульвар лежал пластом. Черепами казались булыжники. Суховато серели липы. И англичане рожи с вывертом. В руках велосипедные цепи, отвёртки
Узнаёте?
Да. Но я ничего не бросал Я потом пошёл на матч. И у меня голова болела
Почему ваш билет на матч не надорван?
Авелин, это недочёты организаторов. Я засунул билет в электронное устройство. Но никто у меня контрольный квиток не оторвал. А сидел я в секторе «Н», внизу.
Люди были серьёзно ранены. Даже если вы ни в кого не бросали стулья, это сделала группа фанатов, в которой вы находились.
Повторяю: я еле отгрызся Англичане чуть мне голову не проломили. Они ведь жрали вискарь в Старом порту несколько дней кряду. Как это там? Э-э
Хорошая лошадь Уайт хорс,
Белая грива, белый хвост
И тут мелькнуло грубое кофейное лицо владельца магазинчика на Cours d'Estienne d'Orves, затюканного англичанами и прослаивавшего фразы ругательствами.
Один из ваших чертыхался, что это не Марсель, а настоящий Бейрут
Девушка отмалчивалась.
Что вы разглядываете меня как музейный экспонат? спросил я.
Нет-нет, извините!
За что вы извиняетесь?
Кожаный рюкзачок её предательски сполз со стола и свалился мне под ноги. Я с обезьяньей быстротой и ловкостью поднял его. Когда она благодарила меня, то назвала месье Ледогоровым, а поправившись, через слово вновь сбилась. Видя её смущение, я заговорил сам: