Глава 3
(IX век до н. э.)
1 Пред нами Южный Крест ложится набок,
Степенно озаряя свой венец.
Вместилище непознанных загадок
И полный драгоценностей Ларец,
Что недоступен северному глазу,
Я из челна увидел наконец.
Увиденное всколыхнуло сразу
Так долго сдерживаемый порыв
И вырвало причудливую фразу:
«Мы с Пушкиным стремимся на прорыв!»
Но, устыдившись слов пустых и общих,
Я снова стал блажен и молчалив.
13 «Что, впечатляет? усмехнулся кормщик:
А я уже давно смотрю сюда,
Где вечность в звёздной сутолоке морщит
Туманностей неясные стада
И подгоняет парус одинокий,
Под коим мчит небесная вода.
Но ты умолк, мой спутник синеокий.
Ужели здесь, в загадочной дали,
Увял венком твой замысел высокий
И потускнел в космической пыли?
Ответь же мне, не убоясь соблазна
Той красоты, что мы с тобой нашли».
25 «Когда бы я сюда стремился праздно,
Так начат был смущённый мой ответ,
Я б не тревожил Пушкина напрасно,
А попросту залез бы в интернет
И по вершкам прошёлся, как обычно
Сейчас бывает, коль терпенья нет
Копаться в книгах и, многоязычно
Все сноски приведённые понять,
И семь потов спустить, что непривычно
Тем, кто отучен Книгу в руки брать.
Такую Книгу, чтобы было мало
И десять раз её перечитать
37 Вот, детство вспомнил. Мы с сестрой бывало,
Когда полночный страж глядит в окно,
Влезали с головой под одеяло,
Включив фонарик. В комнате темно,
А мы читаем сказку про Ивана,
Что звался «дураком». И нам смешно.
Но я о том, что сладко до обмана
Мне было стать попутчиком твоим,
И не сокрыто в помысле дурмана
Самовеличья, коим не раним.
Все зиждется на таинстве фрагмента,
Что, как мечта, почти неуловим».
49 «Да ты, я вижу, склонен к сантиментам
Ну, не беда, и я грешил. Порой
До самого последнего момента,
Где будничность сливается с игрой,
Как и сейчас, что круг второй пред нами
Возвышен этой сказочной горой,
Которую зовут Килём. Стенами
Встают борта былого корабля,
Которому не страшны и цунами.
А вот и аргонавты. У руля
Безмолвный Тифий, избранный Ясоном,
А позади родимая земля
61 И вот они плывут путём бессонным.
Смотри, какая яркая звезда
Сияет под Килём неугомонным
Канопус. Это имя без стыда
Носил начальник флота Менелая.
За мужество воспет он навсегда,
Второй звездой по яркости пылая.
За кораблём, что к подвигам готов,
Плывёт беззвучно рыбка золотая
С названьем Эта. Блеск её таков,
Что в скважину замочную пробьётся
И пленника избавит от оков.
73 Пусть парус не быстрее иноходца,
Но взгляду открывается Корма
Так часть другая корабля зовётся».
«Смотри, мой кормщик, эта полутьма
Не скроет свет сигналов гакабортных
И, значит, просто спятила с ума
Команда аргонавтов беззаботных,
Везя добычей золото Руна?»
«Колхиды войско стадом безработным
Осталось позади. Одна луна
След на море предательски запенит,
Не вымолвив ни слова. Тишина
85 Сменяется сладкоголосым пеньем,
Но зазвучит Орфеева струна
И успокоит сладкое волненье.
В дальнейший круг нас выведет она
Так, словно он котёл с водой студёной.
Купанье это выдержим сполна,
91 Но дальше уж котёл с водой варёной»
Глава 4
(VII век до н. э.)
1 Здесь было всё. Все краски мирозданья
Как будто бы блистали у костра,
Выслушивая страстные признанья,
Но через пламя, словно детвора,
С восторженными криками взлетая.
И вечны были эти вечера.
На первый взгляд сумятица простая
Была по сути каверзой иной,
Когда те звёзды, в сумраке плутая,
Сбивались кучно стаею одной.
Тогда она имела направленье,
Чтоб выплеснуть пресытившийся зной.
13 «Скажи мне, Проводник, без промедленья:
Чьи звёзды так отчаянно дерзки,
Что вынуждены вечные мученья
Претерпевать, как лодырь у доски,
Не выучив вчерашнего урока,
Горит от лихорадочной тоски?»
«Ты видишь здесь стремление порока
Освободиться от земных грехов
В отбытии пожизненного срока.
А жизнь звезды, как сорок сороков
Своекорыстна, но не безнадежна
В отличие от суетных оков.
25 Но ты спросил совсем не безмятежно,
И я отвечу: этот бедный люд,
Что в толчее вертится неизбежно,
Античными веками назовут.
Мы пропустили несколько столетий,
Но так сложился наш с тобой маршрут».
«Здесь перед нами сонм великолепий,
Я отозвался с горечью в душе:
Но почему безмолвствовал Асклепий,
Когда мы были перед ним уже?
И аргонавты в рот воды набрали,
Как наши детки сладкого драже».
37 «Не стану я читать тебе морали,
Когда летят желания твои
По всей небесной необъятной дали
И песнь в душе поют, как соловьи.
Мы здесь живём, и в этом есть отрада
Под кровлей нескончаемой семьи,
Что нам чужда внезапная преграда,
И даже беспокойная строка
Таит в себе незрелость винограда.
Пока дорога наша далека,
Тебе услышать многое придётся,
О чём не помышляешь ты пока».
49 «Спрошу того, кто первый отзовётся.
Хотя уже открылись нам миры
Из моего былого рифмоплётства,
А я не знаю правил той игры.
Так объясни, кто царь Вселенной этой,
Которому подвластны звёзд хоры.
Иль, может быть, разменною монетой
Я здесь служу за дерзость такову,
Халвой, медовым пряником, конфетой
Чтоб позабавить верхнего главу,
Урок жестокий преподав невежде:
Чем слаще сон, тем горше наяву».
61 Но Пушкин огорчился: «Я в надежде
Веду с собой не глупого юнца,
Не щёголя в расфранченной одежде,
А стихотворной младости певца,
Чьи волны омывают берег дальний,
Не ведая начала и конца.
Когда нагрянет твой полёт венчальный,
Ты пролетишь здесь новою звездой
И не успеешь осмотреть детально
Вселенную за бешеной ездой.
Но только смерть не требует упрёка,
Пусть молод ты или уже седой
73 Я, впрочем, твоего не знаю срока,
Промолвил Пушкин, как бы невзначай,
Пусть сплетни носит на хвосте сорока,
А нам и так не суждено скучать.
Ты не забыл, что Данте видел склонность
С насмешкою пороки обличать?
Беседовать со звёздами не сложно,
Ты можешь это делать, не боясь,
Что жар звезды твоей коснётся кожи»,
Закончил Пушкин, от души смеясь.
Но, как ни странно, я ему поверил,
И вот пред вами новых строчек вязь,
85 Что распахнут космические двери.
Входи чрез них, но помни о своём:
Доверчивость потянется к доверью,
Как реки наполняют водоём.
Но если ты оступишься немного,
Надолго можешь затеряться в нём,
91 А без тревог всегда скучна дорога
Глава 5
(VI век до н. э.)
1 Быть может потому, что были в дали
Холмы веков, что мчались предо мной:
Дворцы скоплений и созвездий спальни
Не представляли прелести иной
Для любопытства праздного повесы
Лишь созерцаньем роскоши одной.
Нет, мне хотелось приподнять завесы
Не тех судеб, что здесь горят века,
А тех, чьи пламенные интересы
Нам на Земле неведомы пока,
Коль подвигов они не совершали,
А плыли по судьбе, как облака.
13 Не скрою, что надежды заскучали,
Очередную обгоняя цель
Под пологом плывущей звёздной шали.
Я понимал, что временный прицел
Исправится в ближайшем окруженье,
А здесь лишь те, кого Гомер воспел.
Но то, что я увидел в продвиженье,
Меня накрыло бешеной тоской,
Поскольку разномастных звёзд круженье
Едва плескалось в этой тьме морской,
Где рушился мой замысел пытливый,
И мир вокруг не празднует покой.
25 Пока же я, живой и суетливый,
Постичь старался плазменную суть,
Невдалеке проворно и пугливо
Явился сгусток света. Странный путь
Не отражал эйнштейнова закона,
А пролегал вслепую, как-нибудь.
«Но как же, я воскликнул удивлённо:
Он движется то вбок, а то назад?
В космическом просторе нет эона,
Не знающего никаких преград.
Небесные тела не куропатки,
Что мечутся, когда ударит град;
37 Иль ходом пьяницы, забыв перчатки,
В ночную стынь гуляка молодой
То наступает сам себе на пятки,
То ёжится, подняв как козодой
Свой воротник, и руки согревает
С отчаянно нетрезвою бедой».
Мы приближались. Некая кривая
Нас вывела на точку рандеву.
Пылающий, как поступь мировая,
Пожар звезды стал гаснуть наяву,
И перед нами всадником успешным,
Спешившись, встал на звёздную траву.
49 «Но, кто ты, что несёшься, так поспешно?»
«Я сборщик податей, Марцел Гули,