«Не жилец», подумал он и вздохнул.
Он даже не шагнул навстречу к ней. Он даже не шевельнулся. Он просто вздохнул, как вдруг отточенная сталь клинка в мгновение ока рассекла воздух, остановившись в считанных сантиметрах от его лица тяжелые стеклянные бусины гыткыма12 его чжонрипа рассыпались со стуком по полу. Капли холодной чужой крови с острия упали на лицо Соджуна. Сбоку в то же мгновение скрипнула тетива взведенного лука.
Не стрелять! заорал капитан стражи. Он опять ударил клинком по луку, и стрела ушла в бок, прошив насквозь бумажную перегородку между комнатами.
Я сказал не стрелять! твердо повторил он.
Капитан, нам не взять ее живой! Она одна здесь всех положила! закричал какой-то солдат, чье имя Соджун не знал.
Она моего брата убила! Тварь такая! заорал солдат справа и бросился было на женщину.
Я сказал не стрелять! глухо повторил Соджун.
Тут к нему подошел капитан Сон, командующий отрядом этих солдат. У него была перевязана рука, которая, судя по перекошенной роже, изрядно болела.
Капитан Ким, что вы здесь делаете? спросил он.
То же, что и вы, капитан.
Насколько мне известно, вы в данный момент должны быть в поместье другого предателя, прошипел он прямо в ухо нежданному визитеру.
А вы, я вижу, тут решили порубить всю семью. Не щадя никого? в тон ему прошептал тот.
Так и ступайте себе!
Я не дам вам убить беззащитную женщину с детьми, сказал, как отрезал Соджун.
Беззащитную? Беззащитную? Беззащитную?! Да ты верно умом тронулся, капитан Ким! загоготал капитан Сон, обводя рукой вокруг. Ее предателя-мужа мы убили сразу, а здесь Вот здесь! ЗДЕСЬ! На этом самом месте всех положила она! Она ведьма! Женщина не может так биться на мечах. Три человека ее не смогли сдержать! Она вырвалась, отобрала у одного из солдат меч, серп этот откуда-то взяла и все! Никто подойти не может! Ты видишь, сколько здесь трупов, а, капитан? Сколько? Пятеро, шестеро, семеро и там восьмой! И все от ее руки пали.
Соджун оглянулся на Елень. Она молчала, будто воды в рот набрала, лишь темно-зеленые глаза казались почти черными и зло блестели исподлобья. Молчали и дети.
Как бы там ни было, я все равно не дам тебе ее убить, между тем проговорил Соджун, и, подобравшись чуть ближе к капитану, шепнул. Сколько времени твой отец занимает должность при дворе? А долго ли он просидит на этом месте, если ты сейчас не отступишь? Я ведь единственный сын семьи, неужто отец откажет мне в маленькой просьбе?
Капитан Сон отшатнулся от Соджуна, буравя его тяжелым взглядом.
Соджун, уже зная, что одержал эту победу, обернулся к Елень.
Госпожа, начал, было, он.
Ты! тяжелый клинок вновь взмыл вверх и, загудев, остановилось прямо перед лицом Соджуна. Ты! Собака! Мой супруг так уважал тебя! В этом доме тебя встречали как самого дорого гостя, и вот она твоя плата! Ты сгоришь в аду! Проклинаю тебя!
Такой он ее никогда не видел. От ее слов, словно отхлеставших его по щекам, ему было и горько, и больно. Он опустил глаза. Смотреть на ее разъяренное лицо, по которому градом текли слезы по его вине пролитые!!! сил не было.
Таких как она не приручить! подытожил капитан Сон. Таких убивают на месте!
Я сам разберусь с этим, тихо сказал Соджун в ответ и вновь посмотрел на нее.
Она лишь движениями локтей заводила детей себе за спину.
Госпожа, начал было Соджун.
Она рабыня! закричал капитан Сон, взвыв от боли. Отгосподствовала!
Госпожа, в третий раз начал Соджун, сейчас самое главное спасти жизнь вам и вашим детям. Бросьте оружие и сдайтесь. Я клянусь, вам сохранят жизни. Если же вы будете стоять на своем, то вы все погибните. Ваши оба старших сына уже мертвы.
Елень бросила взгляд назад, где в луже крови лежал один из близнецов. Пальцы больше не сжимали рукоять меча.
Хвансу, кое-как проговорила она. Сонъи заплакала, уткнувшись ей в плечо.
Я прошу вас, сказал Соджун, делая шаг ей навстречу. Он чувствовал, как за его спиной напряглись руки солдат, сжимая оружие. Я клянусь вам, ваши дети будут жить!
Какова цена словам предателя? глухо произнесла Елень.
Соджуну пришлось проглотить этот упрек.
Я клянусь вам, я сделаю все, чтоб вы попали в мой дом, под мою защиту.
Защиту? усмехнулась Елень. О какой защите вы говорите, капитан Палаты Наказаний?
Защиту? усмехнулась Елень. О какой защите вы говорите, капитан Палаты Наказаний?
Вашу дочь не продадут в дом кисэн, а сына не сгноят на черной работе, твердо заявил Соджун, клянусь именем моего единственного сына.
В этот миг что-то дрогнуло в темно-зеленых глазах, и напряженные плечи опустились, как и луки, и самострелы за спиной Соджуна.
А если вы не сможете сдержать данное слово? тихо спросила женщина.
Моя жизнь в ваших руках, так же тихо ответил Соджун, а потом усмехнулся: Смерть мы всегда найти успеем.
Она обвела тяжелым взглядом стоящих вокруг нее солдат, посмотрела на две макушки самых дорогих для нее людей и, разжав сведенные пальцы, выпустила серп. Тот с глухим стуком упал к ее ногам. А потом стала отвязывать рукоять меча от правой руки. Соджун о таком только слышал. Слышал о воинах, которые привязывают к ладони рукоять клинка, чтоб она не выскользнула из мокрых пальцев. Женщин-воительниц он никогда не видел. Когда меч так же упал на пол, перед ней расступились солдаты, и она, прижав две детские головки к своим плечам, покинула дом.
Но как только когда они вышли на улицу, Соджун увидел тело бывшего советника.
Мой господин! закричала Елень.
Отец! хором заголосили дети, и все трое бросились к телу.
Соджуну пришлось вновь вытащить клинок и вновь остановить солдат.
Дайте им проститься, тихо сказал он.
Елень гладила любимое лицо, обливая его горячими слезами, и не было в мире человека несчастней ее. Соджун смотрел на нее, и ему самому было горько и больно, а позади нее, в разрушенном саду горел чайный домик, где совсем недавно так ласково принимали капитана Палаты Наказаний Ким Соджуна
Глава третья.
Соджуну надлежало вернуться в поместье, которое он так поспешно покинул, а он не спешил. Всех уцелевших домочадцев и челядь сгоняли гуртом в центр двора. Елень с детьми оставили в стороне. Женщина больше не плакала. Она смотрела, как на телегу погрузили тело убитого мужа, а сверху на него, как бросают мешки с рисом, закинули тела сыновей. Их должны отвезти на площадь. Завтра тела убитых предателей выставят на всеобщее обозрение. В скором времени состоится казнь, где казнят тех, кого сегодня минула чаша смерти.
Простившись с мужем, Елень больше не плакала, не стенала. Не кричала проклятья вслед убийцам мужа и детей. Она была так не похожа на всех чосонских женщин, что Соджуну становилось жутко. Необыкновенная женщина. Тут ее случайно задели, она круто развернулась, так и не выпустив детей, и бросила беспощадный взгляд на солдата. Тот, лишь мельком взглянув на нее, прошмыгнул мимо.
«Кошка, дикая кошка, вот кого она мне напоминает», решил про себя Соджун.
Отпустить ее в тюрьму, как делал это со всеми другими семьями, он не мог. Боялся. Боялся того, что ее могут убить те же солдаты, за тот погром, что она тут устроила. Или даже если доставят в целости до тюрьмы, то обезумевшие жены предателей еще решат, что это все по ее вине, так как Елень чужая. Им даже другой причины не нужно. За меньшее чужих убивали. Да, она может постоять за себя, но у нее двое детей, которым тоже нужна защита. Как же быть?
Он еще раз оглянулся назад. Бывшая хозяйка этого дома смотрела вслед телеге, которая увозила мужа и старших сыновей.
«Нельзя ее отпускать. Как ее потом вытащить оттуда?» думал Соджун, и тут к нему подошел капитан Сон, качающий раненую руку.
Что вы, капитан Ким, намерены с ней делать? спросил он.
Соджун посмотрел на него, тяжело, наверно, бедолаге.
Вам к лекарю нужно, сказал тот в ответ, капитан Сон, а не найдется ли у вас два верных человека?
Она же ведьма! На кой она тебе сдалась, капитан Ким? вдруг сощурив глаза, поинтересовался господин Сон, вновь переходя на неформальное обращение. Соджун скривился, но промолчал. Как ни крути, а без помощи этого человека ему не обойтись.
Боюсь, что первую ночь в тюрьме она не переживет, честно признался он.
Капитан Сон усмехнулся и закивал.
Я вам больше скажу: она даже до тюрьмы не доберется после всего того, что здесь натворила, сказав это, он пошел к своим солдатам.
Капитан Сон, позвал Соджун, тот обернулся. Сын министра финансов подошел к нему вплотную, я заплачу. Не думаю, что в такой суматохе, кто-то кинется пересчитывать головы рабынь. Мне нужен день может два.
Для чего?
Чтобы получить на нее права, на нее и детей.