Стимсон ухмыльнулся и пошёл глазами по лицам соратников по администрации. Вряд ли в поисках «некоторых»: последние в лице Гарри Гопкинса отсутствовали по причине недомогания и «неприглашения».
Но, если я и «ястреб», то лишь тот, который изображён на гербе Соединённых Штатов!
Высокопарной патетике генерала не помешала даже маленькая неточность: на гербе Соединённых Штатов был изображён не ястреб, а куда более редкая птица белоголовый орёл.
Я патриот своей Родины, и не вижу необходимости приносить её интересы в жертву кому-либо! Особенно классовому врагу, если использовать большевистскую терминологию. То, что Германия обречена, уже ни у кого не вызывает сомнения.
Сидящие в Овальном кабинете дружно закивали головами.
Думаю, что ни у кого не вызывает сомнений и то, что между Россией и Германией находится Европа.
Участники заседания заулыбались так же дружно, как минутой раньше кивали головами: всем пришлась по душе солдатская интерпретация вопросов физической географии. Даже президент и тот заставил мышцы лица немного поработать. В силу этого Стимсон ещё круче выкатил грудь.
Я уже докладывал президенту свою мысль о том, что предварительным условием любого долгосрочного сотрудничества с русскими должны стать изменения в в
Он закатил глаза к потолку, потом защёлкал пальцами, и, наконец, обратился за помощью к Леги, начальнику штаба при Верховном главнокомандующем и одновременно главе Объединённого совета начальников штабов.
Как, там, их, Билл?
«В классовой природе советского государственного строя», с готовностью процитировал адмирал. Наверняка, ему уже не однажды доводилось слышать эти слова от Стимсона, если он затвердил их, как строевой устав.
Вот именно, джентльмены! надменно дёрнул старческим подбородком Стимсон. Я не против сотрудничества с Москвой, но только на наших условиях!
Присутствующие дружно «поаплодировали» оратору глазами, а некоторые даже одобрительным шёпотом.
Вы всё ещё просите слова?
Рузвельт улыбнулся Моргентау доброжелательно и даже по-дружески так, как это обычно делает великодушный победитель в адрес симпатичного ему побеждённого.
Если позволите, сэр, начал приподниматься в кресле министр финансов. Джентльмены!
Пополняя запасы сумрачности на лице, Моргентау выдержал паузу.
Как мне кажется, мы все являемся свидетелями дефицита здравого смысла и холодного прагматизма.
Аудитория моментально «проснулась» и заёрзала в креслах.
Сиюминутная выгода затмила собой перспективное видение. А, может, захотелось получить всё и сразу? Как говорится, «здесь и сейчас»? Может, именно в силу этих причин в умонастроениях некоторых моих коллег возобладал «неконструктивный радикализм»? Я, конечно, могу это понять, но не могу принять! Потому, что так не бывает: чтобы всё и сразу! Тем более, во взаимоотношениях с Москвой. Особенно, в текущий период, когда Москва недвусмысленно продемонстрировала нам не только свой окрепший голос, но и свой окрепший бицепс!
Вы в плену своих предупреждений, недовольно бросил Стимсон, по адресу Моргентау, но куда-то в сторону от него. Так, словно предлагал «товарищам» разделить его мнение. И просьба его не пропала втуне: «товарищи разделили» косыми взглядами по адресу «подсудимого».
Только не надо записывать меня в Красную Армию! почувствовав «дружеское расположение к себе», усмехнулся Моргентау. В части отношения к коммунизму я, конечно, не могу сказать о себе словами британского премьера. По этой линии у меня и стаж поменьше, и заслуги «пожиже». Но вряд ли у кого из здесь присутствующих и даже отсутствующих повернётся язык обвинить меня в симпатиях к Москве! И последовательности в отсутствии этих чувств мне ни у кого занимать не требуется!
На этот раз лица «членов» остались неподвижными: устами министра гласила истина. «В широком смысле» за пределами обсуждаемого вопроса он был «своим среди своих». Ни у кого и в мыслях не было обвинять его, хотя бы в «розоватости»: Моргентау был достойным антисоветчиком. И, потом: десять лет в министерском кресле это довод! Как говорится, «в наш тесный круг не каждый попадал»!
Но я взываю к вашему разуму, джентльмены! Неужели вы не видите прямых выгод этой сделки для Соединённых Штатов?! Не думаете же вы, что в Белом доме я представляю интересы Сталина?! Этим кредитом мы повяжем Москву по рукам и ногам! И это кроме прямых выгод для нашей промышленности!
И долго Вы собираетесь «вязать», Генри? без спроса ухмыльнулся военный министр. Насколько я понял из Вашего меморандума не меньше тридцати пяти лет. Значит, оставляете проблему нашим детям и внукам? Ту самую, которую можно и нужно решить прямо сейчас?
«Решить прямо сейчас»
Выравнивая пачку листов по нижнему краю, Моргентау пристукнул нею по столу. Он уже понял: голос его, пусть и голос разума, остался гласом. Тем самым вопиющего в пустыне. И не потому, что роли уже были расписаны, а потому, что «здесь и сейчас!». Его оппоненты недвусмысленно дали понять и ему, и себе, и всем прочим, что могут решить все проблемы, стукнув кулаком по столу, и немножко по морде русским.
Откуда такая уверенность, мистер Стимсон?
От ситуации, дорогой Моргентау! расплылся в улыбке военный министр. Ситуацию благоприятствует нам! Но она же и говорит: «ребята, я к вам ненадолго»! Поэтому
Стимсон опять запнулся и ушёл глазами на потолок. Но поскольку суфлёр находился значительно ниже и чуть правее, то ему пришлось вернуться глазами к госсекретарю:
Эдди, как это ну
«Memento mori!» со снисходительной доброжелательностью усмехнулся Стеттиниус. Буквально: «помни о смерти!». В вольном переводе: «Лови момент!»
Во! изловил момент заодно с подсказкой Стимсон. Правильно, Эдди! Потому что другого такого момента уже не будет!
Какого «такого»? двинул бровью Моргентау.
Удобного!
«Члены суда» рассмеялись, а «подсудимый» лишь скептически хмыкнул в ответ на уточнение.
Ладно, джентльмены!
Первым, как и полагалось по рангу, перестал смеяться президент. Как по команде, отставили смех и участники совещания.
Подведём итог обсуждения.
Рузвельт нахмурился.
Мне кажется, дорогой Генри, что, прекрасно разобравшись в экономической сущности вопроса, Вы не разобрались в его политической составляющей. И в итоге, как говорят в теперешней России, Вы не поняли «текущего политического момента». Увы, бывают ситуации, когда политические выгоды затмевают экономические. Нынешняя ситуация из их числа. Поэтому я не могу не присоединиться к голосам военного министра и государственного секретаря. И Стимсон, и Стеттиниус правы: нам не следует давать русским никаких обещаний, пока мы не получим то, что нам нужно.
В развитие их взглядов я даже скажу больше: нам не следует давать русским не только американские кредиты, но и даже то, что и не принадлежит ещё Соединённым Штатам. Я имею в виду репарации с Германии в возмещение ущерба. А кредиты нужно давать только «за хорошее поведение». То есть, поощрять русских, а не обслуживать их, и, тем более, не ублажать! Поощрять их на верное понимание ситуации и своего места в истории. Это не только наша позиция, но и установка. То есть, руководство к действию.
Стимсон и Стеттиниус обменялись сияющими взглядами: всё-таки, «наш» президент этот «не наш президент»!
Разумеется, это не означает того, что мы вычёркиваем Россию из списка партнёров, как в настоящем, так и в будущем.
Рузвельт не только подслащал классическую «пилюлю» министру финансов. Одновременно он демонстрировал многосторонний характер своего подхода к решению вопроса. Это было свойственно Рузвельту и только ему. Он не был «ястребом»: он был американским капиталистом. И зря «экстремисты» «наезжали» на президента: по «своему» же били! Рузвельт очень далеко ушёл от Санта-Клауса и совсем недалеко от своих оппонентов. Он был такой же капиталист и противник коммунизма, как и его критики, только поумнее. В отличие от них, он предпочитал и умел применять в своей политике метод кнута и пряника. И этот метод был единственным, помимо «предложений руки и сердца», который имел шанс на успех в работе с Москвой.
Мы готовы к сотрудничеству с Россией. К разумному сотрудничеству.
Рузвельт акцентировал прилагательное не только голосом, но и взглядом.
И не в ущерб национальным интересам Соединённых Штатов. Надеюсь, вы меня правильно поняли, джентльмены?
Президент надеялся не зря: его правильно поняли. Неправильно понимающих волю босса в Белом доме не держали
Глава пятая
Садитесь, джентльмены!
Черчилль раздражённо махнул рукой в направлении густого табачного облака, которое он натрудил за пару часов размышлений в одиночестве. Министр иностранных дел Антони Иден и постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Александер Кадоган «ушли в туман».