Вообще, сравнительному анализу различных исламистских экстремистских групп посвящены исследования целого ряда авторов. Так, в 2016 году в Вашингтонском университете была защищена и затем опубликована диссертация Ибрагима Гемея «Аль-Каида и Исламское государство: сравнительное исследование нарративов джихадистов» («Al-Qaeda and the Islamic State: A comparative study of the jihadi narratives»). В ней автор исследовал основные отличия между «Аль-Каидой» и «Исламским государством» как движением против государства. Представляя первое как революционное движение, а второе как организацию государственного строительства, он утверждает, что, несмотря на свою джихадистскую природу, обе группы придерживаются разных нарративов и стратегий. При этом автор показывает, что ISIS создавалось как мегагосударство (халифат), которое рассматривало как минимум весь мусульманский мир как свою будущую территорию. Следовательно, эта организация де-факто направляет свою деятельность на разрушение всех других государств, рассматривая даже исламские страны как предателей ислама[45].
Исследование сходства и различий между двумя крупнейшими исламистскими группировками было продолжено и другими авторами. Например, в 2020 году в иранском академическом журнале «Fundamental and applied Studies of the Islamic World» была опубликована статья трёх исследователей Эхтияра Резы, Алавиана Мортезы и Вали Алемеха: «Сравнительное исследование групп Аль-Каиды и ИГИЛ» («Comparative Study of Al-Qaeda and ISIS Groups»). В ней авторы изложили основное сходство и основные отличия этих двух террористических групп. В качестве сходных черт они определили происхождение их идеологии, апокалиптическое мировоззрение, прагматизм, антизападное видение, вера в иерархическую структуру в их системе, воинственность, антишиитский подход, универсальность и применение киберпространства. Что же касается отличий, то авторы сделали акцент на разных подходах к идее установления исламского халифата, к психологической и медийной тактике, военной стратегии, на разницу во взглядах на исламскую идентичность и, наконец, на то, как «Аль-Каида» и ISIS смотрят на женщин и меньшинства. Исследование пришло к выводу, что, несмотря на некоторые идентичные свойства, эти организации обладают очевидными различиями во многих аспектах, особенно в структуре, целях, функциональных возможностях, методах действий или операций, качестве лидеров и средств. Несмотря на это, их основные цели практически одинаковы: насилие над невинными людьми и их уничтожение, поскольку идеология обеих групп исходит из того, что «остальные», те, кто не разделяет их взглядов на ислам, их целей и задач, «заслуживают того, чтобы их убили»[46].
Существует и ряд других исследований, где делается аналитическое сравнение «Аль-Каиды» с другими радикальными организациями, например: с «Хизбаллой», ХАМАС и «Палестинским исламским джихадом»[47] или с группой исламского джихада в Египте[48]. Все они сходились в том, что «Аль-Каида» либо выступала в качестве зонтичной организации, либо оказывала прямое или косвенное содействие региональным исламистским структурам по всему миру. Существуют также обзоры деятельности отдельных фундаменталистских организаций по всему миру, в т. ч. «Аль-Мухаджирун», объявленной в целом ряде стран террористической организацией за вербовку боевиков для участия в вооружённых конфликтах и террористических атаках[49], «Братья-мусульмане», которую большинство исследователей считают ответственной за содействие любым формам деятельности по распространению идей всемирного халифата[50][51],а также «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамаат».
По двум последним организациям существует довольно много литературы вследствие различных оценок их деятельности от умеренных исламистов, чья деятельность разрешена и даже приветствуется, до террористов и экстремистов, с которыми необходимо бороться всеми доступными методами. Например, Томас Гуглер, сотрудник университета им. Гёте во Франкфурте-на-Майне, характеризует «Таблиги Джамаат» как «мирную миссионерскую организацию». В своей статье «Новая религия Таблиги Джамаат и Дават-и-Ислами и трансформация ислама в Европе» («The New Religiosity of Tablighi Jamáat and Dáwat-e Islami and the Transformation of Islam in Europe») он сравнивает её идеологию и деятельность с миссионерскими суфийскими движениями Дават-и-Ислами и Сунни Дават-и-Ислами и приходит к выводу, что, хотя их мирный характер не подлежит сомнению, «реконструкция повседневной жизни и индивидуальных маркеров идентичности, основанная на примерах Пророка и салафов (благочестивых предков), как они изображались в литературе по хадисам», содействует радикализации мусульман[52]. С другой стороны, такие исследователи, как Марк Габориа из Франции, Алекс Алексиев из США и многие другие, дают этому движению оценку как враждебному демократическим ценностям, цель которого состоит в «покорении мира в духе джихада»[53].
По двум последним организациям существует довольно много литературы вследствие различных оценок их деятельности от умеренных исламистов, чья деятельность разрешена и даже приветствуется, до террористов и экстремистов, с которыми необходимо бороться всеми доступными методами. Например, Томас Гуглер, сотрудник университета им. Гёте во Франкфурте-на-Майне, характеризует «Таблиги Джамаат» как «мирную миссионерскую организацию». В своей статье «Новая религия Таблиги Джамаат и Дават-и-Ислами и трансформация ислама в Европе» («The New Religiosity of Tablighi Jamáat and Dáwat-e Islami and the Transformation of Islam in Europe») он сравнивает её идеологию и деятельность с миссионерскими суфийскими движениями Дават-и-Ислами и Сунни Дават-и-Ислами и приходит к выводу, что, хотя их мирный характер не подлежит сомнению, «реконструкция повседневной жизни и индивидуальных маркеров идентичности, основанная на примерах Пророка и салафов (благочестивых предков), как они изображались в литературе по хадисам», содействует радикализации мусульман[52]. С другой стороны, такие исследователи, как Марк Габориа из Франции, Алекс Алексиев из США и многие другие, дают этому движению оценку как враждебному демократическим ценностям, цель которого состоит в «покорении мира в духе джихада»[53].
Примерно такие же характеристики даются и панисламистской партии «Хизб ут-Тахрир» (ХТ). Несмотря на то, что она действует свободно во всех странах Европы, кроме Германии и России, партия характеризуется большинством исследователей как экстремистская или радикальная. Причём практически все авторы солидарны в том, что ХТ является более эффективной в странах Запада, чем на Востоке, где она во многих странах запрещена или действует под жёстким контролем. Так, Мадлен Груэн, старший аналитик НЕФА (NEFA Nine Eleven Finding Answers Foundation), отмечает на примере деятельности партии в США: «Компонент стратегии Хизб ут-Тахрир состоит в том, чтобы внушить американским мусульманам чувство отчуждённости, чтобы они отвернулись от своей страны и вместо этого идентифицировали себя как членов уммы». Это, как считает автор, «стратегия изоляции американских мусульман от остального общества»[54]. В то же время эта организация, стремящаяся к созданию всемирного халифата, находится в жёсткой оппозиции ко всем прочим мусульманским общинам, проповедующим отличные, в том числе и классические, версии ислама, что настраивает против неё не только власти исламских стран, но и рядовых мусульман. Это доказывает турецкий автор Ихзан Йылмаз в своём компаративном исследовании, посвящённом деятельности этой партии в Британии, Узбекистане, Турции и Египте.[55] Именно этот фактор, по его мнению, стал ключевым в успешной деятельности организации с низким уровнем исламского образования и, наоборот, в провале в странах с устоявшимися религиозными взглядами на ислам.
В мировой историографии существует достаточно много работ, которые, используя метод компаративного анализа, стремятся выяснить общие и отличительные черты террористических актов и нападений исламистов в разных странах. Например, можно упомянуть одну из последних исследований на эту тему статью Ш. Харрис-Хоган, Л. Доусон и А. Амарасингама «Компаративный анализ природы и эволюции местных джихадистских угроз в Австралии и Канаде (20002020)» («A Comparative Analysis of the Nature and Evolution of the Domestic Jihadist Threat to Australia and Canada (20002020)»), опубликованную в голландском журнале «Perspectives of Terrorism», выпускаемом при поддержке Лейденского университета[56]. Пожалуй, такие статьи позволяют увидеть масштабы угроз, но они не дают никакой ясности с т. з. долгосрочных тенденций и глобальных рисков.
Этот недостаток компенсируется работами, стремящимися построить социально-экономические и политические модели и прогнозы исламистского терроризма. В этой связи необходимо упомянуть доклад американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) «Ислам и модели терроризма и воинствующего экстремизма», опубликованный в 2017 г.[57] На основе анализа огромных пластов статистического материала из разных стран мира автор, Энтони Кордесман, пришёл к выводу, что большинство террористических актов совершаются исламистами в мусульманских странах, причём на долю ISIS, «Аль-Каиды», «Джебхат ан-Нусры» и «Талибана», т. е. основных террористических организаций, приходится лишь 17 % всех терактов. Значительная часть нападений совершается одиночками, прошедшими индивидуальную радикализацию в Интернете и не связанными ни с какими группами. То же самое касается и жертв их в исламском мире в 43 раза больше, чем в Европе и Северной Америке. Всего же, например, в 2016 году 83 % всех исламистских атак и 90 % их жертв пришлось на мусульманские страны. Социологические опросы показали также, что деятельность экстремистов поддерживается крайне небольшим числом мусульман как в Азии, так и в странах Запада. Причём только 17 % из них считают религию решающим фактором при вербовке джихадистов для террористических организаций. Однако внешняя политика США и других западных стран, несмотря на декларируемую ими борьбу с террором, не встречает всенародной поддержки среди мусульман. Исходя из вышеизложенного, автор делает вывод, что правительства исламских государств являются естественными союзниками, а не противниками Запада в их борьбе с исламистским экстремизмом[58].