Удалившись в безлюдное место, он горячо захотел рассмотреть свою вещь. В руке было то, что называли зеркалом. Он медленно отворил защитную крышку и узрел своё отражение. Впервые за миллионы лет человек увидел то, как на самом деле выглядит его истинное лицо. По ту сторону на Икара смотрело вымазанное Копрой, коричнево-желтоватое лицо с глазами, которые ничего не выражали. Сперва он остолбенел, бегая глазами по всей отражающей поверхности, а затем начал пятиться назад. Икар так неудачно упал, что зеркало разбилось вдребезги. Осколки были очень маленькими, и он кинулся небрежно соединять их. Икар снова хотел увидеть того жуткого незнакомца и испытать на себе это невероятное чувство леденящего ужаса и гадливого омерзения. Впереди шли люди. Икар нервно засуетился, не зная, что предпринять.
Моё, моё, пробубнил он себе под нос.
Единственное, что ему удалось сделать это вставить обратно в корпус небольшой осколок и отползти в сторонку.
VII
Икар перестал носить таз на Пир. Вместо себя он отправлял Пу, который был рад подчиняться, видимо, чувствуя его мало-помалу пробуждающуюся жажду власти, порождённую контактом с вещью.
В период отсутствия карапуза он вовсю распускался и вытворял неординарные дела. После второго ухода Аэлиты нерушимая связь с вещью достигла невиданного размаха. Пу рассказывал Икару, находящемуся в некоем подобии психоделического транса, последние истории, гулявшие в народе, собственноручно кормил и поил, передавал подробную информацию о местонахождении Аэлиты, которая всё никак не могла начать разрешаться от бремени. Икар настойчиво просил Пу отгонять от неё ротозеев, которые хоть немного были похожи на самого Икара, но мальчик совсем не понимал это странное желание. Во время пребывания Пу с ним рядом, жизнь Икара будто останавливалась. Он сидел ровно на своём предмете, никуда не отходя и не отлучаясь. Икар лишь подсовывал под себя таз, чтобы наполнить.
Едва только Пу покидал соту, Икар оживал и бросался раскапывать серебристую рукоять, уже прилично стёртую в нескольких местах. Он хватался за неё, вытаскивал недозеркало и наделял всеми положительными качествами, которые он знал, одушевлял его, вёл предельно откровенные беседы о всяких пустяках, смеялся. Оно стало центром мироздания. Икар постоянно ожидал, что оно вот-вот воссоздаст того безобразного и грязного человека, как в прошлый раз. И это видение должно было до конца открыть завесу и поведать о новых неслыханных возможностях человеческого существа, уснувших много надземных лет назад. Одна только мысль о том, что ничего подобного больше ни у кого нет, необычайно сильно возбуждала, как не смогла бы ни одна самая прекрасная и умелая женщина его небольшого города.
Моё, это всё моё, было, есть и будет Моё, повторял он каждый раз. Покажись мне снова, куда ты ушёл? Никто не хочет меня больше слушать, точнее, мне не с кем поделиться, у меня накопилось столько всего. Ты там, да? Я всё никак не могу тебя увидеть, ты такой маленький, маленький молчаливый человек, мелькаешь и мельтешишь. Я завладел одной женщиной, так как ты меня научил. Она возвращается ко мне вновь и вновь, она видит во мне силу, которую я получил от тебя. Неординарная женщина, которая перестала вести разговор. Я могу говорить ей теперь всё, что захочу.
На протяжении нескольких надземных лет с того поворотного момента, как он нашёл этот предмет, его тяжким бременем и изматывающим занятием были тщетные потуги снова разглядеть то постороннее лицо в столь крохотном кусочке зеркала. И с тех самых пор мозг подвергался прогрессирующим изменениям, порождающим и множащим сложные вопросы, которые были лишними и никому не нужными в этом дивном мирке. Также последние асоциальные поступки в отношении Аэлиты явно демонстрировали происходящие серьёзные перемены.
В тот самый переломный надземный день в соту залетел Пу раньше обычного.
Я бежал очень быстро, чтобы сказать, что Аэлита, наконец, начала рожать! Сердце Икара чуть не выпрыгнуло из груди, вещь выпала из рук, и он от неожиданности лёг на неё.
Что там у тебя такое, Икар? спросил Пу и напряг мышцы, приготовившись к напряжённой борьбе, которой они так любили заниматься.
Это моё, коротко ответил Икар, даже не посмотрев на карапуза Моё, слышишь?
Пу предпринял вялую попытку начать борьбу, но Икар остановил его порыв, подняв руку ладонью наружу. Карапуз сел в двух шагах и начал любоваться на бойкий костёр, подкидывая туда горючую смесь. Икар продолжал неподвижно лежать. Неизвестно сколько прошло времени, но конечности стали затекать и мало-помалу наращивать внутреннюю глодающаю боль.
Это моё, коротко ответил Икар, даже не посмотрев на карапуза Моё, слышишь?
Пу предпринял вялую попытку начать борьбу, но Икар остановил его порыв, подняв руку ладонью наружу. Карапуз сел в двух шагах и начал любоваться на бойкий костёр, подкидывая туда горючую смесь. Икар продолжал неподвижно лежать. Неизвестно сколько прошло времени, но конечности стали затекать и мало-помалу наращивать внутреннюю глодающаю боль.
Я хочу, чтобы ты вышел, прошипел Икар в спину карапузу.
Зачем куда-то выходить, улыбаясь, ответил Пу, повернув голову. Там всё то же самое, что и здесь.
Нет, это ты тот же самый и вырастешь тем же самым и помрёшь таким же, не веря в то, что он мог так сказать, возразил Икар. А вот там давно всё по-другому. Пу, иди выгляни, сейчас.
Вместо того чтобы выполнить просьбу Пу развернулся, сел прямо напротив, начал брызгать в него жижей и насмехаться над его непонятной и странной речью. Икар с трудом встал с пола и устремился к нему, посеребрённый пластик сверкнул в глазах мальчика. Подойдя впритык, Икар рукой достал до маленького уха, сильно сжал пальцами и потянул к выходу. Пу оцепенел от такого крутого поворота событий и громко заскулил.
Икар, ты причиняешь мне боль, не надо, ты же хороший. Пу заплакал.
Так, карапуз, не верти головой, закрой глаза и не смотри на то, что принадлежит мне, строго промолвил Икар и грубо выставил его наружу, дополнительно пихнув ногой, а сам поспешил к вещи, чтобы поскорее закопать и скрыть от чужих глаз. Он отчётливо слышал, как Пу рыдает снаружи. Руки лихорадочно тряслись после совершённого над другим человеком агрессивного акта неслыханного доселе насилия. Икар буквально вгрызался пальцами в выкапываемую ямку, чтобы сделать ещё глубже, чем она была ранее. Притоптав закопанный предмет, обессиленный Икар свалился навзничь. Он хотел подумать о том, что произошло, но ворвавшийся в мозг сон смял все его несостоявшиеся размышления.
Кто-то поскользнулся на не засыхающей поносной жиже и упал на крепко спавшего Икара. Весь домик был под завязку забит людьми. Превратив в развалины вход, они расхаживали повсюду и что-то настойчиво искали. Он столкнул с себя упавшего мужчину, поднялся с пола и протиснулся наружу. Вокруг соты собралась огромная толпа-очередь. Они заходили и выходили, снова и снова, снова и снова. Икару нужно было бежать оттуда, чтобы ненароком не проболтаться о своей тайне. Но он продолжал стоять вместе со всеми, с совсем пустой головой, ибо всё это творящееся на его глазах действо целиком и полностью вышибло остатки разума. Он забылся и тоже встал со всеми в очередь.
Почему тут так много народу? спросил Икар, впереди стоя́щего. Что они хотят?
Внутри этой соты произошло что-то такое, чего никогда не было раньше, неуверенно ответил незнакомец.
Буквально из ниоткуда выскочил Пу и тут же указал на Икара пальцем.
Это он имеет что-то, чего ни у кого нет, сказал мальчуган. Он изменённый и ему не нравится есть Копру, вот.
Икар беспомощно завертел головой по сторонам. Несколько человек обернулись и принялись вопрошающе смотреть на него в ожидании вразумительного ответа или объяснения. Никто не знал, что такое ложь и как ею пользоваться. Но она была нужна тогда, и он приоткрыл рот, чтобы тут же воспользоваться ею, но у него, конечно же, ничего не вышло.
Я ухожу отсюда и мои руки пусты, коротко сказал он, показал им ладони и захромал прочь в надежде, что всё скоро позабудется, уладится, народ рассосётся, и он снова вернётся к своей вещи. Нужно создать неординарную соту прямо между горой и озером, зачем так далеко ходить, если можно оставаться всегда в одном месте со своим предметом? тихонько произнёс себе Икар по пути к этим двум главным объектам. Да, и замазать входной проём, угу, и построить ту же самую штуку, чтоб перелазить. Он широко улыбнулся. Да, и только я смогу смотреть на моё. Сначала стройка, потом Аэлита. Она ещё не может ходить, в любом случае, пусть дожидается.
Икар потихоньку возвращал кратковременно растерянный разум назад в черепную коробку, сидя у подножия горы и жуя осточертевшую своим однообразным вкусом Пищу. Всё перемешалось: бегающие и ползающие беспризорные дети, рожающие и орущие от боли женщины, стонущие от плотского удовольствия любовники. Вся эта подвижная и неугомонная живая масса будто всегда тяготела к взаимному сплочению, к сотворению одного большого запутанного клубка с торчащими наружу руками и ногами. Эти люди ни дня не могли протянуть без того, чтобы не насытить другого Копрой, чтобы не вставить в другого член или не поведать в доскональностях обо всех этих значимых событиях каждому новому встречному.