Благодарю вас, ваше превосходительство.
Лифанов вошел в будуар княжны вместе с маляром. Остальные остались у открытых дверей. Старуха-княжна чуть не плакала и говорила Пятищеву:
Но неужели уж всему конец? Неужели уж мы должны выезжать из нашего гнезда? Ведь вы мне говорили, что у нас есть еще кое-какие комбинации.
Пятищев смешался.
Да но Впрочем, это я говорил, кажется, только насчет поездки за границу, потому там жить дешевле бормотал он.
Комната княжны была обмеблирована тоже старинной мебелью. На окнах тюлевые гардины с шелковыми языками, украшенными тяжелым басоном и свесившимися от широких карнизов.
Стоял большой туалет красного дерева со множеством шкафчиков и ящичков с инкрустацией из черного дерева в виде мальтийских крестов, туалет, помнящий времена Екатерины Великой. Мебель тяжелая, массивные ширмы со вставленными в них гобеленами, и за ширмами кровать княжны. Потолок комнаты был расписан цветами, летающими птицами, гигантскими бабочками и купидонами, но был сильно закоптевши. Маляр Евстигней Алексеев умилился на потолок.
Какая работа-то, возьмите Один ах и больше ничего Ведь все это руководство настоящего живописца, что патреты пишет. Право слово
А ты подправить не можешь? спросил Лифанов. Вот там в углах-то того
Где же, помилуйте Тут совсем другой фасон работы. Разве хлебцем попробовать копоть снять
Ну трафь. А обои новые. Я тоже подыщу с купидонцами и букетцами. Бывает Ну, вот и все, ваше превосходительство, обратился Лифанов к Пятищеву, выходя из комнаты. Никакого мы озорничества не сделали, а только посмотрели. А капитан серчают и неподобающую словесность распускают.
Пятищев развел руками и несколько заискивающе сказал:
Капитан добрый человек, но он не понял, он не усвоил настоящего вашего положения. А вы вправе, добрейший, в полном праве все осматривать, потому дом ваш, все ваше. Мы здесь больше не хозяева, дом этот должен быть для нас уж чужой, а по русской пословице, с чужого коня и среди грязи долой.
Хе-хе-хе, ваше превосходительство, тихо рассмеялся Лифанов. Совершенно справедливо изволите говорить. Но мы учтиво, деликатно, политично А только давно уже вам пора выехать, потому все сроки прошли. Купили ведь мы еще эту усадьбу в посту, на Средокрестной неделе
Знаю, знаю, мой милейший
Просили вы пожить до Пасхи мы позволили
Виноват, кругом виноват, но такие обстоятельства
Потом просили еще на неделю и опять с нашей стороны без препятствий, потом а теперь уж май на носу. Помилуйте Я для себя купил. Надо переезжать
Все, все мы перед вами виноваты Кругом виноваты, и нет оправданий, перебивал Лифанова Пятищев.
Ну, то-то, ваше превосходительство. Сознаетесь мы вами и довольны, и благодарим. А теперь уже покорнейше просим, уезжайте не позже послезавтрого, потому послезавтра мы сами решили переехать и я при себе буду ремонт производить.
Как послезавтра?! воскликнула княжна удивленно. Но ведь это ужас, что он говорит!
Она стала прикладывать к глазам носовой платок.
Много отсрочек было уж, ваше сиятельство, много Теперь пора Всему мера есть сказал ей Лифанов.
Кровопивец! Совсем кровопивец! проговорил капитан. Глумится, издевается над женщинами. Лев Никитич! Да чего ж ты-то молчишь перед этим торгашом? Ты, дворянин, бывший предводитель! обратился он к Пятищеву.
Успокойся, Иван Лукич Не раздражайся Оставь перебил его Пятищев и взял у него из рук трубку, которой тот махал. Он прав, тысячу раз прав
И вот все время так Все время они ругаются и набрасываются ни за что ни про что, словно их что укусило, огрызнулся Лифанов. Ну-с, теперь только верхний этаж мне осмотреть. Верхний-то этажик уж у вас совсем подгулял, ваше превосходительство. Запущен, сильно запущен.
Вот эту комнату еще не смотрели, указал Лифанову маляр на двери в другой стене.
А эта комната дочери, подхватил Пятищев. Дочь у меня кончила в прошлом году институт. Зиму она жила в Петербурге у тетки, а на Пасху приехала к нам, заискивающе объяснил он для чего-то Лифанову.
Можно насчет комнатки-то полюбопытствовать? спросил Лифанов.
Пожалуйста, пожалуйста! Вы хозяин. Лидочка! Можно войти?
Пятищев стукнул в дверь. Дверь отворилась. Лифанов и маляр вошли в комнату.
IVОсмотр дома был кончен. Осмотрел Лифанов и верхний этаж или, лучше сказать, мезонин, где находились спальня самого Пятищева и комната капитана. Капитан не отставал от Лифанова и вверху опять сцепился с ним и стал ему говорить дерзости, так что Лифанов сказал ему, повысив голос:
Пятищев стукнул в дверь. Дверь отворилась. Лифанов и маляр вошли в комнату.
IVОсмотр дома был кончен. Осмотрел Лифанов и верхний этаж или, лучше сказать, мезонин, где находились спальня самого Пятищева и комната капитана. Капитан не отставал от Лифанова и вверху опять сцепился с ним и стал ему говорить дерзости, так что Лифанов сказал ему, повысив голос:
Ваше благородие, я ведь терплю, терплю, да наконец и сам ругаться начну!
Ты, ты посмеешь меня ругать, слугу отечества, который под Плевной кровь пролил? закричал на него капитан. Эфиоп этакий! Торгаш, пиявка, погубившая родовитого дворянина и его семью!
Ну, не буду ругаться, так на суд пойду. При мне свидетель есть, понизил несколько тон Лифанов и стал сходить в нижний этаж.
Внизу приходилось проходить по столовой, отделанной старым дубом, убранной тарелками, висящими в рисунок на стенах. В столовой на столе кипел самовар и сидели старушка-княжна, сам Пятищев и его дочка, совсем еще молоденькая девушка, очень хорошенькая, черноглазая, с роскошными волосами, заплетенными в две толстых косы и спускающиеся на спине по пунцовой канаусовой кофточке, надетой на черную шерстяную юбку. Пятищев пил чай из большой голубой, так называемой аппетитной чашки севрского фарфора.
Чай и сахар сказал Лифанов в виде приветствия.
Не хотите ли с нами за компанию стаканчик?.. предложил Пятищев, стараясь как можно более быть ласковым с Лифановым, чтобы задобрить его к снисходительности, хотя в душе его клокотало и чувства были совсем противоположные.
От чаю, ваше превосходительство, не отказываются. Чай не водка отвечал Лифанов. Очень вами благодарны, но уж господин капитан у вас очень сурьезный и строгий мужчина. Пить чай и слушать ихнюю ругательскую словесность извините, не могу. Ведь как завели эту шарманку, так до бесконечности на один вал. Ведь вот и сейчас наверху такие куплеты, что прямо не подобает, извините, и повторять. А за что-с? Помилуйте За мою доброту, что ли? Я в почете Я тоже медали имею за поставки и пожертвования. Да-с Так что извините
Лифанов поклонился, хлопнув себя картузом по бедру.
Иван Лукич, зачем ты это?.. с упреком сказал Пятищев, вскидывая на капитана глаза. Я ведь просил тебя быть учтивым. Господин Лифанов так добр до нас, снисходителен, а ты Нехорошо. Прошу тебя прекратить.
Именно добр, ваше превосходительство, подхватил Лифанов. Другой бы знаете как? Через полицию выселял бы. Со становым, с судебным приставом, с урядником.
Ну, посмотрел бы я, как вы сюда с полицией явились! угрожающе произнес капитан. Кулак! Мироед! Душитель дворянского семейства.
Изволите видеть, какие куплеты! вырвалось у Лифанова.
Уходи, Иван Лукич, уходи! Угомонись там, у себя. Ты раздражен, замахал руками капитану Пятищев.
Что с ним поделаешь? И даже при свидетелях, продолжал Лифанов. Конечно, я с ними судиться могу. На это земский начальник есть. Но я, ваше превосходительство, человек занятой. Хлопот не стоит, чтоб посадить их на казенные хлеба.
Капитан сжал кулаки и, кусая губы, удалился. Удалился из столовой и маляр Евстигней, ступая на цыпочках по полу.
Садитесь, пожалуйста, Мануил Сергеич, приглашал Лифанова Пятищев. Он ушел. Присаживайтесь! Ведь вас Мануилом Сергеичем, кажется?.. Я не ошибся?
Прокофьич, ваше превосходительство, угрюмо дал ответ Лифанов.
Да, Прокофьич! Будьте любезны присесть, Мануил Прокофьич, повторил приглашение Пятищев и, поднявшись с места, сам придвинул дубовый стул с высокой спинкой к столу для Лифанова.
Только уж разве из-за того, что по нашему делу с вами поговорить надо, а то, право, обидно. И внимания не взял бы после таких слов в вашем доме. После таких прений гостем быть не приходится.
Лифанов все-таки сел к столу.
Ольга Петровна, налей, пожалуйста, стакан Мануилу Прокофьичу, обратился Пятищев к княжне, прихлебывавшей с ложечки чай из чашки.
Старушка-княжна слезливо заморгала глазами, закусила губы и начала мешать ложечкой чай в своей чашке. Но вместо нее поднялась со стула дочь Пятищева Лидия, подошла к резному дубовому буфету, вынула оттуда стакан, блюдце, чайную ложку и стала наливать в стакан чай.
Вам сколько кусков положить сахару в стакан? спросила она Лифанова, смотря на него.
Я, барышня, по привычке вприкуску попрошу. Вприкуску больше выпьешь, хе-хе-хе