Максим пошел назад. Он понимал, что отец не похвалит его за то, что отдал деньги под честное слово, но с другой стороны, сам и виноват, что не отложил товар. «Ну да ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. Зато нашел мужика, который подпятный кирпич изготовит, тоже дело важное» думал про себя парень.
Господин Титов, откуда путь держите?
Максим остановился, повернул голову. Рядом с ним остановилась крытая повозка. В ней гордо восседала купчиха Черепанова. Она отворила дверцу кибитки, явно хотела поговорить.
К дому направляемся, уважительно ответил молодой человек.
Купчиха сверкнула глазами.
Не желаете поехать со мной? Могу подвезти до самой избы.
Простите великодушно, Максим даже оробел, мне как-то неудобно.
Полезай, вижу, что тяжело тебе с мешками. Что несешь, гвозди?
Нам пока гвозди не надобны, мы не плотники, а каменщики, ответил Максим.
А что же тогда?
Деньги!
Продал, что ли, чего?
Нет, купил, а это остаток, вот и пру назад этакую тяжесть.
Так вот оно что. А мне как раз медь нужна, не хочешь ли разменять?
Мне неловко как-то.
Ладно, купчиха снова стрельнула глазами, отсчитай рубль, я завтра в монастырь на богомолье иду, раздам нищим.
У меня только пятаки, предупредил Максим.
Еще лучше, нищие будут только рады. Нонеча на полушку ничего и не купишь, а тут барыня пятаком одарит, век молиться за меня будут.
Максим развязал один из мешков, отсчитал двадцать пятикопеечников.
Куда скласть?
Отдай кучеру!
Максим протянул деньги вознице, тот сунул их в какой-то ящик на облучке.
А теперь садись, господин Титов, прокачу.
Максим покраснел, он подумал, что рубль, который он отдал вознице пропал, но попросить закончить размен у купчихи он не решился. Титов залез в повозку, сел напротив Черепановой.
Гони, скомандовала она, и кучер, хлестнув коней, погнал к дому.
Если бы не крытый полог возка, сидящие задохнулись бы в пыли, а так ничего, только трясет на ухабах.
Забыла совсем, Черепанова улыбнулась Максиму, вот вам за размен.
Она достала ридикюль, откуда только в тотемской глубинке такая вещица, открыла его и протянула Максиму новенький серебряный рубль с портретом императрицы Екатерины.
Титов с благодарностью принял монету, повертел в руках, заметил, что локон на прическе императрицы точь-в-точь как у Черепановой, и одета купчиха не как дома, не по старой русской моде, а в платье из тонкой персидской ткани в несколько рядов.
Буду хранить этот рубль, зачем-то сказал он.
Почто же?
Да так, на память, смутился Максим.
Ну, подумаешь, рубль, не велика память, память это другое, это чувство волнительное, когда вспомнишь о чем-то, и на душе томно становится. У тебя были такие воспоминания?
Не было, честно признался Максим.
Будут еще, улыбнулась купчиха и опять стрельнула глазами.
Приехали, барыня, крикнул с облучка возница.
Максим выглянул в окно. Повозка остановилась напротив избы, где они с отцом проживали но время строительства. Хозяйка дома готовила и стирала на них. Они платили ей по копейке в день за постой, по пятаку за еду и все остальное.
Артельные мужики конечно жили попроще, в одной общей избе и готовили сами по очереди, но ведь Титовы не ровня простым каменщикам. Федор старший в артели. Максим вообще грамотей, не хуже писаря дела понимает.
Прощайте, Максим Федорович, сказала Черепанова, придете за деньгами к Василию Яковлевичу, заходите и ко мне, откушать чаю со сладостями.
Всенепременно, ответил Титов младший и покраснел.
Он вышел из повозки, прихватив мешки с медью, и отправился к дому. В кармане камзола у него лежал серебряный рубль с портретом императрицы с локоном, похожим на тот, что ниспадал на грудь купчихи Черепановой.
Отец встретил сына недовольным ворчанием:
Где кирпич? Дело стоит!
Завтра к полудню подвезут. Я уже заплатил за него.
Ой ли? усомнился Титов-старший.
Не сомневайся, мне за этого мужика сама госпожа Черепанова поручилась, соврал Максим.
Матрена Ивановна?
Она самая, вот, Максим запустил руку в карман и достал монету, рублем меня одарила, до дому подвезла и вообще по имени-отчеству величала, со всем уважением.
Вот оно как? удивился Федор Титов. Это неплохо, коли барыня благоволит, Василий-то Яковлевич хворает, не дай Бог, что случится, от нее будет зависеть наша работа.
Вот оно как? удивился Федор Титов. Это неплохо, коли барыня благоволит, Василий-то Яковлевич хворает, не дай Бог, что случится, от нее будет зависеть наша работа.
Госпожа Черепанова в гости на чай звала, поделился с отцом Максим.
А ты не отказывайся, зайди как-нибудь, это не безделья ради, а пользы для.
Я тоже так мыслю, ответил Максим, мне только чудно, что она на меня гладит искоса, глазами поводит и улыбается.
Вот даже как? удивился Федор Титов. Это добрый знак, только тут надо быть настороже, господская-то милость переменчива.
Сдюжим, тятька! махнул рукой Максим. Давай ужинать! Я еще насчет кирпича для клейм договорился, мужик-то с опытом, говорит делал такой уже для Вожбальской церкви.
Знаю такую, довольно кивнул Федор Титов, хорошо мастера сложили, но клейма простоваты, у нас чертеж пошибчее будет, а уж как изладим, все удивятся. Я ведь обещал еще когда Степану Черепанову, чтобы клейма были наилучшие в городе.
В гостях у господ Черепановых
Крестьянин, что торговал кирпичом, не обманул. Ровно в полдень на Зелене появились подводы с материалом. Федор Титов обрадовался, приказал сгружать, а сам подошел справиться насчет подпятного кирпича.
Правду ли говорят, что ты мастер в этом деле?
Кого хочешь спроси, не соврут.
А какой обжиг будешь делать, если закажем тебе такой кирпич?
Э, парень, не так речи ведешь, ответил мужик, мне сейчас недосуг, не успеваем возить и обычный кирпич, не то что этот делать. Тут не условия ставить надо, а попросить хорошенько, да в ноженьки поклониться.
Я не приучен кланяться, сурово ответил Федор Титов, говори прямо, будешь делать, или нет, и если будешь цену называй сразу.
Засуетился, повел плечами мужик, не терпится ему, видишь ли! Тут ведь мало сказать, надобно расчет сделать по фигуре, которую выложить задумал. Ежели просто с выступом, так это одна цена, а ежели надобно руками узор лепить-то совсем другая.
Хозяин велел сделать клейма, как наилутче возможно, повторил слова из контракта Титов, я могу тебе чертеж дать, сколько каких требуется и с каким поворотом.
Вот это другой разговор, сменил гнев на милость кирпичный мастер, вот это я люблю, простой кирпич что, делать просто, набил глины в форму, вытряхнул, вот и готов сырец, потом его в печь и как остынет можно строить. С подпятным дело иное, тут мастерство надо и крепость другую, чтобы, не дай бог, не осыпался в кладке. Я такой кирпич в печи обжигаю опосля топки, когда самый жар, как пироги пеку, поставишь сырец на противень, пехнешь подальше, устье печи затворишь заслонкой, и жди себе, когда кирпич будет готов. Он аж звенит и крепкий, что твой лоб.
Вижу, говоришь с толком, не обидевшись, заметил Титов, сколько просишь за одну плинфу?
По работе цена, уклончиво ответил мужик, ты давай мне чертежу, я прикину, что к чему, и цену тебе назову, коли поладим будет у тебя подпятный кирпич, а уж если нет, то не взыщи.
Скажи хоть, насколько прикидывать, мне ведь надо под него еще денег у Черепановых просить.
А проси по пятиалтынному[9] за штуку.
Что, в три раза дороже обычного?
А то, работы не в пример больше, все надлежит делать самому, везде сноровить так, чтобы выступы у тебя сошлись в рисунке, а это, брат, непросто, тут надо понимать толк.
Хорошо, ответил Титов, давай будем по рукам бить, по пятнадцати копеек за подпятный кирпич за штуку и все выверты по чертежу, как указано будет.
Лады, сделаем, протянул ладонь мастер.
Они ударили с размаху друг другу по рукам, и этот жест был покрепче любого бумажного договора. Титов принес бумаги и стал чертить на нем контур клейма. Когда чертеж был готов, они стали примерять его по стене, сколько аршин в длину и ширину. Потом Федор нанес поверх рисунка линии, сначала продольные, а потом поперечные. Получилось подобие кирпичной стены. В тех местах, где нужен был выступ, рисунок прошел по нарисованным кирпичам. Это и были места, где следовало применить подпятный кирпич.
Вот теперь другое дело, сказал мастер, я сочту количество, которые плинфы выверты имеют и буду делать, благословясь.
Это нижний ряд, он попроще, а вот следующий будет изуфренный[10], у меня для него узор особный приготовлен, Титов вспомнил про орнамент на старой денге. Это главные клейма для всего храма, их будет отовсюду видать, на них глядя, будут радоваться и купцы проезжие, и местный люд приходской, а более всего господа Черепановы, люб этот узор Василию Яковлевичу, дай Бог ему здоровья на долгие годы.