А тут ещё жук с генеральским голосом не дал добраться до бутербродиков во сне. Это не победа, когда букашки тобой командуют, тем более в снах. Но Евпатория из сна уже лежала внизу на столе Сергея Петровича две путёвки в санаторий «Коралл». Не горящие, а выданные за месяц. Соцзащита каждый год предлагает Ване путёвки в санаторий для лечения, а Сергей Петрович или его жена едут бесплатным сопровождающим прицепом. Обычно по телефону озвучивают пару мест и дат на выбор и Ванюшка радостно катит или летит навстречу с золотым загаром юга. На путёвках синим шариком, под глянцевым морем, двум счастливцам, Ване и папе, было предписано: заезд 12.07.2019, отъезд 2.08.2019.
Пока Сергей Петрович спускался по крутым, редким ступенькам, ему хватило времени вынуть из альцгеймера вчерашнее: он сбежал в Ванькины апартаменты уже почти ночью, от жены, Галины Петровны, пока перебранка из-за сборов в отпуск не закончилась сковородкой на его шляпе. Ваня ещё спал, а каменная в битвах Галина Петровна, заслышав стук палочки мужа, уже пела ему на кухне утреннюю серенаду «дорогой, кушать подано». «Чёрт возьми, промелькнула воодушевлённая призывом жены мысль на лобике Сергея Петровича, простенькая, чёрненькая а какая удобная, незаменимая штука! И выгребать из-под дивана, и доставать из-за холодильника. И подпрыгивать до потолка не надо. Один только стук тросточки уже превращает меня в самую вежливую предупредительность!» Но занавеску перед кухней он осмотрел внимательно. Жука не было. Только муха подпевала хорошему настроению жены, билась в занавеску и пыталась тоже попасть к завтраку.
На кухне Галина Петровна собирала стол. Серая, полосатая кошка Палашка крутилась под лёгкими ногами хозяйки, выпрашивая себе вилку к сосискам, предназначенным для Вани и папы.
Дед, пока ты храпел, я уже чемодан вам привезла. На колёсиках, для твоей стучалки. Потом посмотришь, садись за стол, спела пригласительную арию Галина Петровна вместо «доброго утра».
А где эта ведьма Морфяка? спросил жену Сергей Петрович, обыскивая глазами кухню. Спасибо, солнышко. А чё Ваньку не будишь?
Дед можно и так величать для краткости Сергея Петровича со смелой осторожностью чмокнул свою бабульку и стал таять в междометиях:
Ух ты! Какой мечтал! Ого! С таким и на Мальдивы не стыдно прокатиться! он теребил выдвижную ручку саквояжа, а сам уже шаркал тапками под столом, мостя пятую точку на специальную подушечку на стуле, ища, куда бы примостить тросточку.
Ещё будешь трепать мне мозги своими списками будешь со сковородкой целоваться. Понял, старая калоша? Меня вчера довёл до белого каления, сегодня свою палку замучил. Ну куда ты её тыкаешь, дерево! К другому стулу не можешь приставить? Галина Петровна пристроила трость и ласкового прошлась по башке деда: Надо бы было этой палкой погладить, да некогда. Пока будешь копаться в гардеробах, собираться, я кормлю Ваньку и дуем за шортами-майками-панамками, и чмокнула Сергея Петровича в макушку.
Что представляет собой поход за шмотками в отпуск это у всех в печёнках. Мужики боятся примерочные кабинки, ленятся и ни бум-бум в обновах, а бабы выведут из себя самую терпеливую вселенную, пока перещупают все тряпки в магазине. Знакомая и неизбежная картина и мы пропустим её, чтобы не увеличивать бешеный адреналин. Только дома, обессилив домашних примерками и перемерками, и нанырявшись в накупленную кучу, Галина Петровна отпустила сынка и папу: «Чтоб тебя припаяло к компьютеру, Ваня! А ты, дед, можешь теперь составлять свои списки, издавать их, печатать, но только они мне попадутся вылетишь на асфальт вместе с ними! Понял?» и крикнула вслед улепётывающим их тапочкам: «Идиотики, а обновы отпраздновать?!»
Что тут сразу началось это тоже пропустим. На финише дня Ванюша на своём этаже, с кока-колой и чипсами, отстреливался в новой приставке, а Сергей Петрович вместо списков расписывал на ушко своей джанечке что-то из области тех важных тем, что превращают любую Ариэль в самую нежную русалку. Но про списки всё же надо оговориться поподробнее.
Сергей Петрович рассуждал о своей страсти фикс так: «Я же не мусорный бак или чемодан о двух ногах для записей, типа, завтра купить слабительное 1 уп., жаропонижающее 2 уп., жароповышающее 3 уп. и тому подобный бред. Надо любить и холить свой «жёсткий диск». Чё ж его унижать и равнять с бренными каракулями на бумажке? Но и белый лист тоже уважать надо и не отнимать его хлеб! Сами представьте свою рожу, когда вы сели за стол, погладили листик, повертели ручку и начали писать нечто поэтическое: завтра купить водку 5 бут., икра чёрная 4 б., икра красная 3 б., колбаска квадратная 2 палки, пиво 1 ящик. Кто б на вас ни глянул в такую минуту, отползал бы на карачках: «Ну, Пушкин!» К составлению списка для поездок папа Вани подходил прямо на цыпочках в своей разложенной по полочкам душе. И когда оставалось дописать разве что количество необходимых иголок и точное число запасных спичек, он чувствовал, что подходит к блаженной вершине этого успокающего жанра. Сергей Петрович отшучивался, что он просто в ласковых объятьях прекрасной и юной Амнезии, но сам гордился своей дотошностью. И утешал себя, что именно этот его заскок в чужих глазах и заказывает весёлую музыку на финише такого серьёзного предприятия как отпуск.
Что тут сразу началось это тоже пропустим. На финише дня Ванюша на своём этаже, с кока-колой и чипсами, отстреливался в новой приставке, а Сергей Петрович вместо списков расписывал на ушко своей джанечке что-то из области тех важных тем, что превращают любую Ариэль в самую нежную русалку. Но про списки всё же надо оговориться поподробнее.
Сергей Петрович рассуждал о своей страсти фикс так: «Я же не мусорный бак или чемодан о двух ногах для записей, типа, завтра купить слабительное 1 уп., жаропонижающее 2 уп., жароповышающее 3 уп. и тому подобный бред. Надо любить и холить свой «жёсткий диск». Чё ж его унижать и равнять с бренными каракулями на бумажке? Но и белый лист тоже уважать надо и не отнимать его хлеб! Сами представьте свою рожу, когда вы сели за стол, погладили листик, повертели ручку и начали писать нечто поэтическое: завтра купить водку 5 бут., икра чёрная 4 б., икра красная 3 б., колбаска квадратная 2 палки, пиво 1 ящик. Кто б на вас ни глянул в такую минуту, отползал бы на карачках: «Ну, Пушкин!» К составлению списка для поездок папа Вани подходил прямо на цыпочках в своей разложенной по полочкам душе. И когда оставалось дописать разве что количество необходимых иголок и точное число запасных спичек, он чувствовал, что подходит к блаженной вершине этого успокающего жанра. Сергей Петрович отшучивался, что он просто в ласковых объятьях прекрасной и юной Амнезии, но сам гордился своей дотошностью. И утешал себя, что именно этот его заскок в чужих глазах и заказывает весёлую музыку на финише такого серьёзного предприятия как отпуск.
А вот Галина Петровна и буковкой не заморачивалась. Чемоданы у неё упаковывались за час без всяких описей, и этот фокус всегда убивал Сергея Петровича. Его нежная точка сборки ходила маятником между сердцем и мозгами, и он покорно принимал новый удар по его правильным полочкам: «И это меня вот так спокойно отправляют за тысячи километров? «Мэгги, а дети?» Бедный Ванька! Боже, не забудь лишь что-то из его лекарств! Там же не московские аптеки! Ваня уже раз схватил полупустой баллончик ингалятора с симбикортом, хотя я весь был обвешан запрещёнными списками. Повезло тогда купили, хотя тысячу отпускных рупий тут же сдуло морским ветром, и то потому, что в то время припортовые аптеки уже были под ласковым присмотром орудий крейсера «Москва»! А то уже по полушке дозы отмерять начали, чтобы как-то живу остаться». Да кто б мешал Сергею Петровичу тонуть в его списках, но он же лез с ними почти под нос жене, легкомысленно забывая, что в такой момент у неё в голове росла только одна мысль: о смертной казни. К тому же домашний спискописец лопухнулся раз при всей божественной полноте своих списков. Сергей Петрович умудрился забыть дома вкладыш гражданства сына и пересечение государственных границ влетело в копеечку. По секрету: в тайне от всего мира Сергей Петрович всё равно издал в стол список для отпуска иначе б он не выжил. Томик в восемь листиков и для жены остался засекреченным и тоже в целях выживания.
II. МАРШ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА АГАПКИНА
Вроде к делу не относится, да она в глазах стоит «картина Репина «Уплыли»: Палашка и её чёрная сестричка Морфяшка у калитки, в лужах слёз, в четыре лапки и две иерихонские трубы исполняют марш «Прощание с Ваней». «Ваня! Уезжает наш Ваня! Ваня уезжает! Кормилец!» мяу двух сироток в 5.00 утра вынуло душу у всей деревни. Народ выкинуло на трассу в одних трусах. Слава богу без берданок, а с прекрасными мамзелями в бигудях! Сергей Петрович представил себе уже в автобусе натюрморт кошачьего переполоха:
Пожар!
Пожар?
Не слышите? даже волки воют!
Да кошка рожает!
Сто кошаков враз рожают?
Это погибель идёт! Наказание!
И где?
У твоего на бороде!
Вы видите пожар?
Я без очков выскочил!
Я уже позвонила в ООН!
Да не в ООН, а в ОМОН!
Какая разница! Всё равно приедут, когда уже сгорим!
Огню нетути, а дымок чую!
Ниловна, а ты на ночь молилась?
Да вона! уже беженцы к остановке подались!
Да это Петровна с сынком!
И хромой с ними!
Вона! пожарка!
Да автобус это!
За нами?
За беженцами! Я ж в ООН сэмээску кинула!
В ОМОН, дура! Перехват идёт!