За нами?
За беженцами! Я ж в ООН сэмээску кинула!
В ОМОН, дура! Перехват идёт!
Сам облезлый! Окурок щас твой искать будут!
А автобус ушёл!
А Посоховы?
Успели, пиши теперь письма!
Ни огня, ни пожарки, ни дыма! Куда власти смотрют?
Участковый в окно вон смотрит, из машины!
Кузьмич приехал?
Чё зачитывает, его бабушку?
Дал полчаса и чтоб никого!
Эвакуация, Дормидонтовна?
Всех посажает! За организацию паники!
Психи деревянные!
Чё, не будет пожару?
Нет! Отменяется!
Так завтра же только 13-е!
Чё? Завтра пожар будет?
И так ещё с часик, наверно, деревня аукалась и ждала пожарку из ООН, когда семья Посоховых уже упёрлась в последний барьер разлуки в стойку зоны ожидания в международном аэропорту Шереметьево.
Конечно, всем вспомнился марш «Прощание славянки» он в центре сердца каждого. Но киски тоже ж печалились на всю тысячу вольт? По одной только строчке марша «дрогнул воздух туманный и синий, и тревога коснулась висков» усатые чудики уже почуяли, что тоже связаны с человеками не только сосисками, но и непонятным синим туманом в 5.00 утра, и тревогой впритык к виску двадцать дней им не жить, а волноваться и горевать: как там их Ванечка, у кого завсегда водятся «Ну, да, сосиски!!! Но причём тут они!!!.. дирижировала плачем у калитки Морфяка. Завсегда значит, вечно! А вечных сосик не бывает! Вот они люди: меряют нас сосисками! Всё на свете меряют на свои мозги штампованные! А завсегда только добро! У Вани завсегда ручки добрые потому что в его руках да! и они сосиски! но и молочко! и кусочки в соусе в пакетике! и колбаска «Папа может»! и и можно выспаться! на его диванчике! и всласть повыделываться! не у хрендаря же старого с палкой, чтоб его подушки в валенки превратились! Ванюшенька!!!» и Морфяшка беззвучно застыла в горе. Послушная Палашка добавила к слёзам сестрички: «Его папанька и шкурки полиэтиленовой от сосиски не бросил, нюхнуть хотя бы!..»
А Галина Петровна пусть не знала про штаб-трубача и полковника Василия Ивановича Агапкина, но печальные фанфары её сердца бились нота в ноту с вечным гимном непереносимого расставания. Есть всё-таки карма! Ведь там, в Крыму, окончательно сложилась жизнь нот нашего генетического музыкального кода. Сергей Петрович тоже ни диеза в музыке сфер, а мотивчик с армии помнил: «Прощай, не горюй» Один Ванька напевал про тра-та-та котов: «Мы едем, едем, едем в далёкие края» Ванька, знающий о счастье только по отменённым урокам, а угадал: счастливее его и его соседки по креслу впереди в их самолёте, ждущего вылета за стеклом буфета, в списке амуров пока никто из пассажиров не значился. Тут сердце Галины Петровны всё же не вынесло вида своего хорохорящегося деда и отмерило по пятьдесят грамм на притихшие души.
Облака под самолётом уже спрятали землю, с городами, людьми. «Вот, где сейчас, милые мои соотечественники, летящие с нами, парящие в заоблачных креслах, где сейчас провожавшие вас? Вы ж уверены, что они, если пока и опечалены разлукой, но они все бодры и живы. За нами тысяча километров громадных, космических туч, а вы уверены в этом, уверены так же безоговорочно, как и я в том, что Ванина мама уже добралась домой, Сергей Петрович тёр щеку, которая ещё хранила слёзы Галины Петровны. И во всём-то мы уверены Кто и что делает и где сейчас и где живёт И де же он живёть? уже заулыбался он. Вы не знаете, где живёт Шекспир? и пятьдесят грамм коньячка, ещё шереметьевского, уверенно отвечали: За Мытищами! В Петушках и Бабенках! Там добрые люди живут. Что, Вильям Иванович хуже их?.. Вона, Джульетты по всем газонам прыгают а ему в Бабенках нельзя?!!.. Вон, в Симферополе, Василий Иванович Агапкин в погонах» и уже вслух продолжил: «Да, мы с удовольствием, если повторите!» это Сергей Петрович игриво повернул тёпленькую мордочку к стюардессе с подносом минералки. Он передал стаканчик Ване, и виновато улыбнулся бортовой нимфе: «Же не манж па сис жур!» и взял себе сразу два стаканчика. Один выпил тут же. За иллюминатором облачка махали Сергею Петровичу пушистыми ручками. Он вслух замурлыкал знаменитый марш Василия Ивановича, замахал в такт ремнём безопасности. Пассажиры рядом заёрзали, но дама в кресле впереди повернулась на бравурные ноты Сергея Петровича и приветливо улыбнулась: «А я вас помню. Давайте знакомиться. Алиса Кирилловна Земледельцева».
III. ОДНИМ КУРСОМ С ДАШЕЙ
Оч чень приятно вздрогнул Сергей Петрович и стал запихивать ремень за спину, я рад если вы рады Сергей Петрович Посохов. К Вашим услугам, приосанившись, он уточнил: И одновременно папа пассажира слева. Юного джентльмена зовут Ваня.
Алиса Кирилловна выглянула из-за спинки кресла:
Здравствуй, Ваня. Твоего папу я видела в авиакассе в «Карусели». Получается, мы оба брали билеты на этот рейс. Я мама Даши, она летит со мной.
Здравствуйте, вежливо буркнул юный джентльмен.
Ваня ещё не успел рассмотреть любопытную тётю, а над креслом впереди уже выросли весёлые «иллюминаторы»:
Ой, покажите мне джентльмена!
Ваня автоматом был готов «закинуть ногу на ногу и поднять цилиндр», но застыл: в такие глазища он ещё не смотрел, вернее, на него ещё так не смотрели и такие «удивлялки»! Смешливые, щекотные лучики «обыскали» его и их хозяйка задорно объявила:
Говорят, что у джентльменов бывают имена. И у меня два имени: Даша и Дарья.
Иван да Ваня, очухался аэроджентльмен.
Папа его поддержал:
Это суровая правда, Дашенька.
Алиса Кирилловна быстро вставила:
И мы Дашу забыли научить лгать.
Все рассмеялись. А бедный Ванька переворачивал себе мозги: «Кто ж прилепил тебе на шею, Дарья Иксовна, такое чудо?! Кривлякой-ломакой совсем не пахнет. С такими данными повыделываться и не заметили бы!»
Папа вскинул руки:
Люди, нас за шум не вытурят?
Мама Даши поддержала:
Нет, мы просто зачинщика оштрафуем.
Дашка закинула снова удочку:
Потому что кто-то сидит не на своём месте.
Ваня потёр висок:
Надо спросить у взрослых, кто это.
Тут Даша и Ваня хором спросили предков:
Кто, мам?
Кто, пап?
Какое тяжёлое положение, вздохнул Сергей Петрович, сколько подозреваемых сразу! А что, если мы просто пригласим Алису Кирилловну пересесть к твоему иллюминатору, а, Вань? И всем бонусы: нам послушные детки на глазах родителей, вам гаджеты без надсмотрщиков.
Даш, соглашаемся на коварный план? Не страшно? мама «испуганно» погладила Дашу.
Да вы всё равно до посадки болтать будете! Уж лучше там, рядышком чирикайте, Даша махнула рукой. Рискуй, мам!
Сергей Петрович и Ванюша уже были в проходе.
Просим к нашему окошку, пригласил помощник юного джентльмена.
Через пять секунд Алиса Кирилловна уже охала и ахала на пейзажи под крылом, а ребята, наконец, занялись делом: завелись в стрелялки в прикемаривших гаджетах уже на пару.
Как понял, вы тоже летите на Бали? начал разговор Сергей Петрович.
Так, Бали мы уже пролетели!!! Надо было раньше выпрыгивать, «всполошилась» Алиса Кирилловна.
Да наши Бали, к сожалению, от слова «болит». Летим на лечение, бесплатно, от соцзащиты, грустновато признался Сергей Петрович.
И мы с Дашкой лечиться. Астма у неё. Тоже от соцзащиты путёвки. В Евпаторию. Санаторий «Коралл», повздыхала и мама Даши.
Сергей Петрович кивнул:
И мы в «Коралл»! Второй раз. Ваня, бедный, тоже с этой чёртовой астмой.
Оба родителя печально глянули на деток, которым было не до астмы, не до печалей их бедные гаджеты аж дымились. Сергею Петровичу было жалко шуструю Дашу, что у такой весёлой девочки тоже проблемы с дыханием. «Дай бог ей выздороветь, и чтобы и с придыханием проблем не было девчушка же», грустно думал он. Но по Ванькиной моське было видно, что в этом вопросе «ноу проблемс» в полном блеске! Тут Сергей Петрович повеселел ещё от того, что не ему одному отвечать за поиск машины, которую санаторий гарантировал им при прилёте:
Господи, Алиса Кирилловна, теперь мы точно доберёмся до санатория! Редко, но бывает: со мной в одной комнате можно заблудиться!
Но мадам Земледельцева вздохнула:
Уж извините, дорогой Сергей Петрович, вынимаю камень из-за пазухи: мы только завтра к вечеру в «Коралле» будем. Сегодня к родным завернём. Они уже в аэропорту должны быть. Но как вы собираетесь заблудиться среди сплошных плакатов «Кому в «Коралл?»
Жаль, конечно, повертел тросточку Сергей Петрович, но ободрился: Мы будем ждать вас. Счастливой вам встречи с родными. Но берегите наш с Ванечкой запас переживаний! Не опаздывайте!